Юлия Галанина - Приключения поваренка Бублика
Когда вернулся за следующей, Скряг и Солонка уже сидели в куртке, как Бублик и думал.
Бублик разместил корзинки с курами поближе к себе и осторожно положил там же куртку с крысами.
Мореходы быстро погрузили всё остальное, Капитан и Повар допили контрабандный горький эль и повозка поехала обратно в столицу, а «Невеста ветра» отправилась к другим островам Архипелага.
Капитану не хотелось идти с порожними трюмами обратно, отвозя акватиканцев после турнира домой, и он собирался загрузить «Невесту ветра» отборными какао-бобами, скупая их на плантациях Архипелага.
Главный Повар пришёл в чудесное расположение духа, чему виной в немалой степени был горький эль, и принялся на память перечислять название рецептов из своей поваренной книги.
А Бублик подумал “Мы ведь ещё не видели ни другие команды, ни тех, кто нас сюда пригласил…”
Глава восьмая
Хорошенькое начало…
Главный Повар считал, что он один такой умный, – но как выяснилось, все участники кулинарной баталии, у кого продукты не пропустила таможня, спокойно получили их через бухту контрабандистов.
В каждой башне-свечке пышного торта размешалась команда-участница.
Места в башнях было много, каждый поварёнок, не говоря уж о поварах, смог занять по отдельной комнате.
Главный Повар и Главный Мажордом заняли по две, а тётушка Гирошима – три. Одна комната у неё была отведена под багаж, вторая – для приёма больных, а третья – для отдыха. Всё это называлось лазаретом.
На следующий день к полудню акватиканскую команду пригласили в главный зал дворца пред светлые очи устроителей турнира.
Надев лучшие костюмы, акватиканцы робко пошли вслед за проводником по лабиринтам торта. (Он и построен-то был из светлого пористого песчаника, напоминающего ванильный бисквит.)
Главный зал был таким же круглым, как и сам дворец. На полу черной плиткой были выложены тонкие линии, словно кто-то острым ножом разделил круглый зал, как торт, на множество ломтиков. В центре же было возвышение, немножко напоминающее праздничный кекс.
В зале их ждала парочка ужасно не похожих друг на друга личностей.
Император Архипелага – так называлось высшая власть на островах Какао, – был в четыре раза шире любого плотного человека. Даже Главный Повар рядом с ним выглядел довольно худощавым.
Вторым лицом в государстве Какао был Канцлер. Вид у него был такой, словно он медленно умирал от истощения и внешне Канцлер очень напоминал ощипанную костлявую курицу. Его сухая голова, покрытая редкими волосами, была меньше лоснящегося кулака Императора.
Словно в пику царящему кругом разноцветью своё голенастое тело Канцлер затянул в узкий чёрный костюм.
Неизвестно, встречал ли он подобным образом каждую команду, но акватиканцев осмотрел сурово.
“На победу и не рассчитывайте!” – лично так расшифровал Бублик кислый взгляд.
Зато Император принял их очень радушно.
– Дружище! – завопил он, увидев Главного Повара. – Ты ли это? Сколько лет, сколько зим! Ну здравствуй, здравствуй, старый разбойник!
После холодного приёма со стороны Канцлера, услышав слова Императора, акватиканцы приободрились.
Главный Повар и Император зашагали под ручку по залу, вспоминая прошлое, а Канцлер принялся объяснять поварам и поварятам условия турнира:
– Турнир, уважаемые господа иноземные кондитеры, разделен нами на четыре тура. В первом принимают участие все приехавшие, а побеждает одна вторая от числа участников. Эта половина принимает участие во втором туре, где опять же, только половина от половины пройдёт в третий тур. И так до финала. Ну, а уж там мы определим, кто искусней всех… – последние слова Канцлер произнёс с какой-то затаённой угрозой, развернулся на острых каблуках и пошёл прочь из зала, оставив акватиканцев растерянными и напуганными.
Разговор Императора и Главного Повара завершился, и акватиканцы вернулись в свою башню.
Чем дальше оставался круглый зал, тем угрюмее становилось радостное от неожиданной встречи с давним приятелем лицо Главного Повара.
К башне он подходил мрачнее тучи и чернее пережжённого сахара.
– Да уж, попались мы… – вздохнул он на пороге своей комнаты. – Это у него я четыре года назад конкурс в Аквилоне выиграл. Ноздря в ноздрю шли, но мой торт был лучше. Кто же мог подумать, что он станет Императором в этом захолустье? Знал бы – и близко к островам не подошёл! Император мне того торта до конца жизни не простит!
Нельзя сказать, что от таких слов настроение у остальных заметно поднялось.
* * *Расстроенные визитом в круглый зал, акватиканцы мрачно разошлись по комнатам.
Бублик сходил к тётушке Гирошиме, прополоскал рот, показал ей в очередной раз язык и пошёл обратно в свою каморку. Под курткой у него топорщился прихваченный для крыс румяный батон.
Скряг и Солонка батону обрадовались, но и без Бубликова подарка вид у них был сытый. Они уже нашли свои, крысиные дороги в каменном торте и, видно, пользовались ими в полную силу.
Бублик закрыл дверь на задвижку, разделся, потушил свечку и забрался в просторную кровать. И подумал, что в тесной палатке на берегу Мерона ему было куда лучше и веселее.
Ведь там были друзья. Шустрик, Полосатик, Затычка, Пробой…, – когда же он сможет рассказать им обо всём, что накопилось за недели вынужденного молчания?
На постель, в ноги, плюхнулось что-то увесистое: крысы избаловались до того, что спать на полу не желали, предпочитая шерстяное одеяло.
Бублик решительно подпихнул кого-то из них (наверное, Скряга) ногой поближе к краю, чтобы можно было вытянуться, обхватил руками подушку и уснул.
В самый глухой ночной час что-то заскрипело. Бублик спросонья подумал: “Опять крысы!”
Он приподнялся на локте, – но в лунном свете, проникающем в комнатку через зарешеченное окно, были прекрасно видны беспробудно спящие Скряг и Солонка, вольготно развалившиеся на одеяле. А поскрипывание шло от двери.
Бублик замер, всматриваясь и прислушиваясь: похоже, что с той стороны кто-то настойчиво пытался открыть запертую дверь.
Бублику стало жутковато.
Что может понадобиться ночью в почти пустой комнате? Только он сам.
Не крыс же ради сюда ломятся?
Хорошо, что задвижка была сделана из массивного бруса, она перекрывала небольшую дверь крохотной каморки не хуже, чем запоры – ворота Цитадели Акватики.
Но тот, кто был по ту сторону двери, очень старался, настойчиво и трудолюбиво.
Вдруг поскрипывание сменилось равномерными жжикающими звуками.
Бублику и так было страшно, а от этого стало ещё хуже.
Но просто сидеть и слушать он не мог.
Выбравшись из кровати, он на цыпочках подошёл к двери, чтобы узнать, что же там жжикает.
В щели между дверью и косяком ходила туда-сюда тонюсенькая пилка, медленно, но упорно вгрызаясь в дерево.
Бублик понял, какую глупость он сморозил, когда закрывал дверь: мудрый мастер, сделавший задвижку, предусмотрел и такую возможность. Он защитил конец бруса полоской жести. А Бублик задвинул брус слишком далеко, и против щели в двери было чистое дерево.
Бублик так разозлился сам на себя, что даже страх прошёл. Он неслышно вернулся к кровати, откинул крышку своего сундучка, стоявшего рядом, и достал небольшой узкий ножичек, каким всегда чистил картошку и морковку.
Потом вернулся к двери, улучил момент и подставил под зубья пилки тупую спинку лезвия. Пилка возмущённо заскрипела зубами, царапая металл.
Это очень не понравилось тому, кто стоял за дверью. Он выдернул пилку и стал подпиливать брус снизу.
Но Бублик уже успел отодвинуть брус назад, буквально на два пальца, и теперь металлическая накладка легла точно там, где и должна была быть.
И задвижка стала пилке не по зубам.
Тот, кто стоял за дверью, понял это и, мягко ступая, ушёл.
Бублик подумал: “Может быть, подождать у двери до утра?” Но сон победил страх, Бублик решил, что в случае чего он обязательно проснётся, и забрался под одеяло.
Пока он воевал с невидимым врагом за дверью, Скряг потихоньку перебрался на его подушку.
Бублик сердито водворил нахала обратно в ноги.
“А говорят: “крысы чуткие сторожа”!..” – подумал он мрачно. – “Тут голову, похоже, скоро отпилят, а эти даже не проснутся. Кому я мог понадобиться? И зачем?”
* * *Сказать, что Бублик проснулся угрюмым – ничего не сказать.
У него даже живот закрутило, когда он открыл глаза и вспомнил о ночном происшествии.
А главное, он никак не мог понять, почему пытаются попасть именно в его комнату? И как теперь быть дальше? Ждать каждую ночь, пока кто-то неизвестный будет ломиться в дверь? Или в окно?
Ответов на свои вопросы Бублик не нашёл и пошёл завтракать, то есть хлебать жидкую кашицу.
За завтраком, пока прочие дружно жевали, Главный Повар толкал вдохновляющую речь:
– Не упадем лицом в грязь! – призывал он. – Не посрамим родных стен! Состряпаем и перестряпаем всех прочих! Так ведь, орлы мои?
