без автора - Черепашки-ниндзя и Баркулаб фон Гарт
– Ты кто? – минуту спустя спросил наместник.
– Я из деревни у подножия горы, – нежным голосом произнесла девушка.
– Как же ты здесь оказалась? – не скрывая восхищения и подведя ближе коня, спросил Генри.
– Я заблудилась, целый день вчера искала дорогу и теперь совсем не знаю, куда идти. Заблудилась – вот и оказалась здесь.
– Давай я провожу тебя до дому, – предложил наместник.
– У меня все равно что нет дома, – потупив глаза, ответила незнакомка.
– А родители?
– Оба умерли. Нет ни одной родной души, ни братьев, ни сестер.
– Как же ты живешь? – уже спустившись с коня и подойдя к девушке совсем близко, спросил Генри Круз.
– Продавала то, что осталось от родителей, этого едва-едва хватало. А потом меня взял на службу один человек, но вчера отпустил.
Ее манера говорить отличалась благородной простотой. Поразмыслив немного, наместник сказал:
– Я владелец этих земель. Пойдем, проводишь меня до моей усадьбы.
И, вскочив на коня, он поехал; женщина послушно поплелась следом, но от усталости ноги не слушались ее, и она быстро отстала.
– Садись сюда! – позвал ее Генри.
И взяв незнакомку за руки, обнял ее и посадил в седло.
– Как тебя зовут?
– Мэри.
И опять удивился со сне доктор Круз, что у японской девушки такое имя, но наместника Генри Круза это нисколько не поразило. Вдали из речного тумана показались всадники.
– Господин наместник! Наконец-то! – закричали они, размахивая руками и желая показать, как рады они видеть своего хозяина. По приезде во дворец, Генри Круз, не долго думая, предложил Мэри жить с ним как с мужем, и в тот же вечер стылая спальня наместника превратилась в брачную опочивальню.
Следующий день выдался на редкость ясным и безветренным. Но Генри Круз даже словом не обмолвился об охоте. Никому не сказал он и о том, что произошло с ним в прошлую ночь. И никто не посмел допытываться.
Прошла неделя, но наместник словно забыл об охоте. Вопреки былой привычке, он с вечера затворялся в опочивальне. Если кто-то самовольно, даже по делам службы, приближался к нему, он впадал в ярость и нещадно бранился. Но что удивительно, наместник знал обо всем, что происходило в округе и в замке. Он знал обо всех тайнах, мошенничествах, промахах, и провинившиеся чиновники строго карались им. Мэри же жила замкнуто, избегала сторонних взоров и, похоже, старалась не показываться на людях лишний раз. И хотя многим не понравилось появление молодой женщины во дворце, скоро большинство домочадцев смирились с ее присутствием, а некоторые даже полюбили ее за скромность и простоту. Лишь хитрый управитель негодовал по поводу появления Мэри, и недобрый огонек сверкал в его глазах, когда он видел молодую женщину.
Дворцовые же любители охоты и развлечений сокрушались о том, что благодатные дни осени проходят без толку.
Как-то утром два молодых человека, разговаривая, смотрели в прозрачное высокое небо из дворцового окна.
– Неужели в такой прекрасный день птицы и звери так и будут разгуливать на воле? – спрашивал один.
– Похоже, наместнику нет дела до этого, – отвечал другой.
– Что ж, так и должно быть, – игриво усмехнулся первый, – ведь с той ночной охоты господин вернулся с завидной добычей. Кажется, она пришлась ему по вкусу.
И друзья грубо расхохотались.
– Да, – произнес второй, – теперь таким, как мы, со стрелами в колчане, и деться некуда.
– Ты это про какие ж стрелы? Может, они законной жене наместника приглянутся? А?
И молодые люди опять в один голос рассмеялись. Эти двое разговаривали в закоулках дворца и поблизости никого не было, так что никто не мог слышать их. Тем не менее, вскоре обоих позвали к наместнику, ожидавшему их в саду. Он вышел к слугам с луком в руках.
– Ну, а теперь скажите-ка без утайки, о чем вы только что толковали! – холодным, как сталь, голосом сказал Генри Круз.
Оба побледнели и едва переглянулись.
– Добыча, – это не только дичь. И не обязательно отправляться на охоту, чтобы найти мишень для лука. Сейчас вы в этом убедитесь, – с усмешкой заключил наместник.
Молодые люди, павши на колени, просили хозяина о пощаде. Вместо ответа, он хладнокровно вонзил стрелы в распростертые у его ног тела и стал топтать их, потом намотал их волосы на конец лука и яростно зашипел:
– Запомнили? Никогда не забывайте! Похоже было, что это себе внушал во сне доктор Круз. В это самое время раздался беспристрастный голос:
– Ай да молодец!
Рядом стоял дядя Генри Круза.
– Ну, наконец-то наместник понял предназначение лука и стрел. Лук создан, чтобы убивать живое. И живое – это не только какие-то там птицы и звери. Это люди, живущие в нашем мире. Коли познал убийство – обязательно должен убивать. Убивать все больше. Твои руки не пресытятся этим делом, ты не будешь знать усталости.
Запомнил? Дядя уже повернулся спиной и, волоча ногу, уходил в глубь комнаты, когда племянник злобно вперил взгляд ему в спину. Вдруг Генри Круз почувствовал страшную ненависть к своему дяде. Этот спокойно удалявшийся человек был его врагом.
«Именно его надо поразить и взять над ним верх», – мелькнуло в голове наместника. Он снова вскинул лук и крикнул:
– Эй, дядя! Я понял твои наставления! Лук загудел, пустив две стрелы. Слившись воедино, они в мгновение ока должны были вонзиться в удаляющуюся спину. Но дядя вдруг подскочил на одной ноге и на лету поймал стрелы.
– Дурень! – скрывая за насмешкой испуг, сказал дядя. И придерживаясь за столб, держа в руках стрелы, он оглянулся на племянника.
– Секрет стрельбы двумя стрелами изобрел я. Поскольку ты подавал кое-какие надежды, я открыл тебе его. Так неужели тебе не известно, что стрелы, соединяясь воедино, бьют без промаха? Как же ты посмел стрелять в меня способом, которому я тебя обучил? Скверная это забава!
Он с хрустом переломил стрелы и швырнул их наземь. Спина его скрылась из виду. Генри Круз закусил губу. Он стоял, как оплеванный, а у его ног струилась кровь, вытекшая из двух мертвецов. Вдруг он почувствовал, что поблизости стоит кто-то. Он поднял глаза. Пригнувшись, управитель наблюдал за ним из-за деревьев.
– Это ты? – резко спросил наместник.
– Да, ваша милость! – поспешил приблизиться управитель.
– Посади здесь, где пролилась кровь, пурпурные астры.
– Зачем? – поинтересовался управитель.
– Я говорю тебе, – раздраженно начал Генри Круз, – пурпурные астры. Это цветы памяти, они не лают ничего забыть.
Сказав это, он пошел прочь, а управитель нерешительно окликнул его:
– Господин наместник…
– Что тебе еще?
– В ту ночь господин все же побывал на скалистой горе.
Для такого осторожного человека это прозвучало слишком взволнованно. Генри Круз почувствовал это и неотрывно смотрел ему в глаза.
– Ты это понял, подглядев сегодняшнее убийство? – злорадно проговорил наместник, – ну и что из того, если я побывал там? Никто тебя за язык не тянул. А вот себя ты этими словами выдал – мне теперь ясно, откуда ты родом. Случается ведь, что человек с другой, нечистой кровью нарушает законы своей земли, ему по душе чужие обычаи и он с чьей-нибудь помощью втирается в доверие.
Управитель молчал. В глазах его была ненависть.
– Злобный пес! – вырвалось невольно у наместника. И, более не оглядываясь, он быстрыми шагами вошел в свои покои. Там ждала его Мэри.
– А ведь раньше вы не изволили так поступать, – проговорила она.
В этих словах был явный упрек, но ее приветливость таила в себе нечто, толкавшее на еще более страшные преступления. Между тем взгляд Мэри был по-прежнему ясен и чист, но о чем она думала в это время, Генри не знал.
– Эти двое – пустяки, безделица! А сколько еще будет! Нужно много крови, чтобы утолить жажду моих стрел. Много больше, чем ты думаешь.
И с этими словами он поднял ее на руки и усадил к себе на колени.
– Какая же ты умница! – продолжал он. – В целом свете нет такого всезнающего и проницательного человека. Нет в поместье уголка, который укрылся бы от твоих глаз и ушей. Все равно как нет жертвы, которая избежала бы моей стрелы. Благодаря тебе, я не сходя с места, проникаю в большие и малые тайны. У нас не будет недостатка в добыче. Едва ты скажешь, что есть люди, которых нужно покарать смертью, судьба их предопределена – стрела в спину. А если таких не будет, сгодится любой, кто подвернется под руку. Зоркости твоих глаз и чуткости твоих ушей будет равна мощь моих рук.
Словно собираясь сказать что-то очень важное, Мэри вдруг задрожала всем телом. Когда Генри Круз попробовал успокоить ее, она обмякла у него в руках и подняла побледневшее лицо. Вдалеке послышался собачий лай. Приближаясь, он раздавался все отчетливее. Псу, давно лишенному уже радости носиться по горам и равнинам за хозяином, было запрещено подходить к хозяйским покоям. Мэри не любила собак. И животное отдали на попечение слуг, но запреты были бессильны. Его привязывали на веревку, он перегрызал ее. Тогда на железной цепи его упрятали за ограду. Но собака сорвалась и с цепи, и вот неистовый лай раздается совсем рядом с хозяйскими покоями.
