Серж Брюссоло - Волк и фея
– Вот как! – выдохнула Азена с улыбкой. – Что же случилось? Неловкая служанка заляпала ваше платье?
– Нет, – проворчала Пегги, кипя от ярости, – я хочу поговорить об ограх…
– Ах, об ограх! Ну конечно же, – вздохнула королева.
Тщетно Пегги пыталась использовать весь свой талант рассказчицы, ей не удалось убедить Азену в том, что угроза реальна. В нетерпении государыня встала с трона, обозначив конец разговора.
– Дочь моя, – заявила она, подталкивая девочку к двери, – вы бьете тревогу по пустякам. Вы слишком наивны. Этот астролог выжил из ума, мы держим его из милости, никто больше не прислушивается к его предсказаниям. Времена изменились. Соблюдать старые традиции, конечно, хорошо, но не стоит становиться их рабами. Забудьте о россказнях этого оборванца, в вашем возрасте надо думать лишь о бальных нарядах. Если будете и дальше так подрывать свое здоровье, у вас раньше времени появятся морщины… А вот и хореограф, оставляю вас. Может быть, мы еще увидимся!
Оставив свою дочь, Азена посеменила навстречу человеку с раболепным выражением на лице, он нес в руках ноты.
Настаивать было бесполезно. Пегги в бешенстве вышла из будуара. Весь следующий час она старалась встретиться с отцом, пытаясь подкупить слуг и камеристок, но напрасно. Защитное окружение короля полностью отделяло его от остального мира. Все, что удалось Пегги, – это пробраться на чердак, весь в пыли и паутине, и взглянуть на отца через чердачное окно. Вильям III принимал солнечные ванны на террасе своих апартаментов. Свет, падающий через отверстие в туче, отражался на статуях балюстрады. Конечно, все эти нимфы и сирены были высечены из камней счастья. Кто попадал под их сияние, сразу же испытывал блаженство. Король и королева, министры и все придворные часто предавались этому занятию, и Пегги задумалась, уж не волшебные солнечные ванны мешают их здравому смыслу? Довольные и веселые, они старательно избегали чувства тревоги. Пленники искусственного счастья, они все воспринимали с легкостью и думали лишь о развлечениях, растрачивая королевскую казну на балы, водные празднества и фейерверки. Достаточно посмотреть на сияющее улыбкой лицо короля, чтобы понять, что при нем бесполезно упоминать о существовании огров.
«С тех пор как мы прилетели на эту планету, Азена очень изменилась, – подумала девочка. – Она не была такой во время перелета. Я уверена, что это влияние волшебных камней. Сегодня она едва меня узнала. Я словно беседовала с полоумной, только и думающей о побрякушках и праздниках…»
На Пегги, не любившей бывать на солнце, отраженный от камней счастья свет не попадал. Она порадовалась, что всегда выходит на улицу в широкополой шляпе или под зонтиком.
«Иначе, – подумала она, – я стала бы такой же беззаботной, как они, и смеялась бы над пророчествами борзых».
Отойдя от чердачного окна, она села на сундук, набитый проеденными молью костюмами.
«Ну ладно, – вздохнула Пегги, – очень хорошо отдавать себе отчет в том, что опасность существует, но какой от этого прок, если я совсем одна и не могу противостоять опасности?»
Заговор
Вот уже неделю Колен работал в конюшне с боевыми лошадьми. Он не жаловался. Арпагос, видимо, проникся к нему дружескими чувствами. Неприветливый с виду, начальник конюшни оказался неплохим малым. Время от времени он разрешал Колену залезать на чердак проведывать лежавшего там на сене Антонена, смазывать его мазями и перебинтовывать. Рыжий мальчишка медленно оправлялся от ран. Но ожоги оставили неприглядные рубцы; с этим ничего нельзя было поделать.
– Я отомщу, – повторял он озлобленно. – Так или иначе, но я отомщу.
– Не будь глупцом, – взрывался Колен. – Или тебе недостаточно? Эти люди всемогущи и опасны. Как и ратные кони.
Но Антонен не успокаивался.
«Наверняка наделает глупостей», – думал Колен каждый раз, возвращаясь к работе.
Его отношения с лошадьми улучшились. Они проявляли меньше злобы, когда мальчик приближался к ним. Может быть, интуитивно они чувствовали восхищение Колена? Казалось, больше других к нему расположился Огненный Гнев. Несколько раз Колен гладил ему морду, и чистопородный конь даже не рассердился. Мальчик испытал странную радость, дотрагиваясь до монстра, грива которого могла воспламениться при малейшем недовольстве. Арпагос, от которого не укрылись эти проделки, отозвал начинающего конюха в сторонку.
– Ты играешь с огнем, парень, – проворчал он. – Опасайся этих животных. Они лишь делают вид, что их можно приручить, а на самом деле готовят ловушку. Я тебя предупредил. Не приходи жаловаться, если Огненный Гнев оторвет тебе руку! Ты меня разочаровал; на поверку ты такой же глупец, как и остальные!
Каждые три дня молодые господа приезжали на тренировку, и нужно было быть при них. Но те в основном проводили время на пикниках. Устроившись на траве, они наедались холодной курицей и клубничным пирогом, жадно запивая все ледяным шампанским из золотых кубков. Ради смеха они вызывали друг друга на дуэль. Поскольку рыцари часто были навеселе, случалось, они ранили друг друга, поэтому их всегда сопровождал лекарь, спешивший зашить раны иглой из позолоченного серебра.
Во время одного из таких праздников, сдобренных шампанским, Колен услышал разговор, перевернувший впоследствии его жизнь.
Тибо де Шато-Юрлан и другой молодой вельможа, Дени де Монтовер, разговаривали вполголоса, пока их товарищи фехтовали на рапирах на соседней лужайке.
– Знаешь, что меня скоро женят? – весело спросил Тибо.
– Ты смеешься? – расхохотался Дени. – И на ком же?
– На этой глупой Пегги Сью. Ну, которая прогуливает собак! Она прилетела с Земли, с убогой планеты, населенной пещерными людьми.
– Вот это да! А она не дурнушка, тебе могло бы достаться кое-что похуже… Кстати, ее больше не зовут Пегги Сью. Отныне ее официальное имя – Анна-София, Властительница Черных Земель.
– Неважно! Она глупышка, и манеры у нее как у простушки. Ее сестра, Мария-Женевьева, больше бы мне подошла, но ее сожрали борзые астролога. Неважно. Этот брак принесет мне богатство и влияние. А года через два король и королева выживут из ума, их мозги расплавятся от солнечных ванн.
– Неужели?
– Да, мой друг! Сияние волшебных камней уже превратило их в счастливых глупцов. А женившись, я подкуплю министров, и они признают их недееспособными. Поскольку у них нет наследника мужского пола, Анна-София станет королевой, и я – самым влиятельным человеком.
– Ну-ка, ну-ка, – сказал Дени де Монтовер, – надеюсь, ты не забудешь друзей…
– Не забуду тех, кто мне верно служит, – сухо ответил Тибо. – Конечно же, я не останусь в тени Анны-Софии. Год спустя бедная глупышка умрет от лихорадки…
– От лихорадки, вызванной ядом, полагаю? – усмехнулся Дени.
– Правильно мыслишь, друг. Как только королева умрет, я завладею королевством. Тогда ты мне и понадобишься, я назначу тебя главнокомандующим.
– Это мне нравится, милостивый господин! Черт, я прямо сегодня же прикажу портному скроить мне самый роскошный мундир, какой только видели.
– Мы должны воспользоваться апатией старших, – добавил Тибо. – Уже тридцать лет, как они бездействуют, наслаждаясь сиянием камней счастья, их мозги превратились в соус. Вот почему я всегда ношу шляпу при солнечном свете. Для нас это необыкновенный шанс. У министров мозгов осталось не больше, чем у вареного цикория, я буду вертеть ими, как захочу. Скоро настанет наш час.
Возмущенный услышанным, Колен скрючился за изгородью, где он вязал снопы сена. Его руки дрожали. Еще немного, и он ударил бы Тибо по голове камнем.
Понимая, что не сможет контролировать себя, он бросился бежать, но по дороге наступил на сучок. Тибо, находившийся по другую сторону изгороди, услышал треск и настороженно замолчал. Вскочив на ноги, он заметил конюха, пробирающегося вдоль стены.
– Кто это был? – забеспокоился Дени де Монтовер.
– Чистильщик навоза, – прошипел Тибо презрительно. – Боюсь, он нас услышал.
– Ты его узнал?
– Это Колен, – проворчал молодой барон. – Босяк с наглым взглядом… Нельзя дать ему уйти.
– Надо от него избавиться и побыстрей, – согласился Дени.
Задыхаясь от ярости, Колен нашел прибежище на сеновале. При мысли о том, что Тибо де Шато-Юрлан может жениться на принцессе, его охватила сильная ревность. Этому не бывать! Он должен ее предупредить, не дать попасться в ужасную ловушку, которую готовил ей молодой барон.
«Мне не позволят к ней приблизиться, – подумал он. – Но все же надо найти способ…»
Остаток дня он провел в раздумьях. Вечером, вместо того чтобы отправиться домой, он остался в конюшне под предлогом ухода за Антоненом. Оставшись один, он раздобыл бумагу, перо и устроился в уголке, чтобы написать письмо с предостережениями.
«Я положу письмо на вершине холма, – решил он. – Принцесса найдет его во время очередной прогулки собак астролога. Да, хорошая идея. Таким образом, мне не придется с ней разговаривать».
