Беттина Белитц - Невероятно пламенный
В этом году я не позволю мне ничего испортить. У меня даже появилась идея снова украсть одну из хлопушек у Ломбарди и возобновить атаку на Бирлаппа. Папа никогда не покупал петард, так как фейерверк только шумел и загрязнял воздух, что увеличивало его очки у Леандера.
Но Бирлапп заслужил обнаружить подорванный почтовый ящик, а в этом году тем более.
Так как в этом году он не поехал на юга, как он в начале предполагал. Нет, по словам папиных друзей по бизнесу, он сказал, что такое большое событие, как эпидемия гриппа нельзя пропускать, являясь гробовщиком, особенно на Рождество в такую морозную погоду.
— Когда здесь вообще бывает так холодно? — провозгласил он с энтузиазмом и погладил свой большой живот. Для папы это было окончательным доказательством того, что Бирлапп был жадным, бесцеремонным мерзавцем и позором для почётной профессии гробовщика. У папы уже несколько дней не было работы, и это сильно его беспокоило. Он никогда не признается, что ему не хватает его работы, когда не поступало нового материала, потому что он не хотел, чтобы люди вокруг него дохли как мухи. Но ему недоставало копошиться в подвале. Я поняла это из-за того, как не сконцентрировано он в последнее время разбивает яйца для яичницы. Сегодня утром у него даже одно упало на пол.
Поэтому это было даже к лучшему, что мы сегодня идем к Ломбарди. Это отвлечет его, а у меня будет целый вечер с Сеппо и без Леандера. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Хорошо, тогда до следующего года! — сказала я и подняла в знак приветствия руку. Леандер притворился, будто меня нет, — Да пошел ты, — пробормотала я и вышла в коридор, где мои родители уже ожидали меня. Мама втиснула себя в розовый, шёлковый костюм, а свои локоны украсила парой блестящих заколок. Она выглядела ужасно. Папа же выглядел как всегда, а именно так, как будто ему нужно будет нести клиента до могилы: чёрный костюм, серый галстук. Даже рубашка была не белой. В тайне он, наверное, надеялся, что когда-то в течение Новогодней ночи прозвенит его мобильный, и он сможет оправдать свой слоган: «Мы всегда вам поможем».
У Ломбарди преобладало уже буйное праздничное настроение. Зал был переполнен, а из динамиков в углу грохотала Джанна Наннини. Джанна Наннини была любимой певицей папы Сеппо, и поэтому я знала её песни наизусть, так как они звучали в канун каждого нового года. Сразу у меня в животе распространилось приятное покалывание. Пока я снимала куртку, уже начала в толпе людей высматривать Сеппо. Ах, он стоял вон там, как и в прошлом году, рядом с танцевальной площадкой за барной стойкой. Он обслуживал кофе и эспрессомашину, но кофе никто не хотел на данный момент. Кофе пользовался спросом только после фейерверка. Значит, у него будет время для меня. У него должно для меня найтись время!
Я протолкнулась мимо смеющихся и болтающих людей и почувствовала слабость в животе. Моё лицо горело. Что со мной только случилось? Совсем недавно я была голодна как волк и с нетерпением ждала начинённую толстым слоем новогоднюю пиццу и тирамису. А теперь мой желудок при каждом шаге выделывал сальто. Сеппо стоял ко мне спиной и полировал стальную крышку кофемашины.
«Привет!» — хотела крикнуть я ему, но вместо того, чтобы сказать хоть слово, я пробежала мимо него через узкий тёмный коридор в женский туалет. Я закрыла дверь и облокотилась на прохладную стену. К чёрту, ведь должен быть способ нормально дышать, стоя рядом с Сеппо, и быть голодной и сказать ему как каждый год обычное «Привет». Прежде всего, я ведь была вообще-то на него зла! Не было никакой причины, чтобы убегать. Это он от меня должен бежать.
— Ой, посмотри, привет, привет! Дитя из соседнего дома.
Испуганно я повернулась в сторону. О нет. Сильвана. Почему Сильвана? И почему именно сейчас? Сильвана была какой-то дальней родственницей Сеппо, вроде двоюродной сестры или что-то такое.
Ей было уже пятнадцать. Она была по крайней мере на две головы выше меня. У неё была настоящая грудь, длинные чёрные волосы ниже талии и толстые губы, которые она всегда немного кривила, чтобы они выглядели ещё толще. Это выглядело глупо, но видимо она считала, что это смотрится клёво. Она положила руки на бёдра, согнула ногу в колене и оглядела меня, прищурив глаза.
— По-прежнему не выросла, так? — установила она в конце концов насмешливо и не естественно засмеялась. Она вытащила из сумки косметичку и начала подкрашивать перед зеркалом свои надутые губы.
Я встала рядом с ней и восхищённо заулыбалась, пока она снисходительно не улыбнулась в ответ и на всю открыла кран. Моё преимущество было в том, что я знала пиццерию лучше, чем она, так я была здесь каждую неделю. И в отличие от Сильваны я знала, что этот кран был сломан уже три недели назад. Вода бежала не вниз, а брызгала наискосок в сторону, а именно как раз в лицо Сильване.
— Ай! — закричала она и оттолкнула меня грубо в сторону. Её волосы прилипли мокрыми прядями к ушам, а тушь стекала тёмными дорожками по щекам.
— Ооо, извини, Сильвана, — промурлыкала я, — Мне очень жаль, я этого не знала. Я ведь ещё такая маленькая.
— Ты — ты паршивая подлая рыжая тварь, — ругалась она, но я уже выходила. Теперь я была в настроение поговорить с Сеппо. И теперь я могла снова хорошо дышать. Но, к сожалению, Сеппо был не в настроение говорить со мной.
Было только «Привет, Люси» и улыбочка, а потом он повернулся к брату, разговаривал с ним о футболе, делал много эспрессо, хотя никто не желал его пить, полировал стойку бара и полочки и все стаканы. И мне больше не захотелось стоять возле него, и пошла к моим родителям. Сеппо мог идти куда подальше.
— А вот и моя большая девочка! — воскликнула мама так громко, что люди стали оборачивались в нашу сторону. Хихикая, она притянула меня к себе на колени.
— Мама, ты делаешь мне больно…
— Постепенно она становится взрослой! — провозгласила мама на всю комнату, и вокруг стало ещё немного тише. Теперь и Сеппо смотрел в нашу сторону. Даже Джанна Наннини на короткий момент умолкла.
— Моя маленькая девочка достигла подросткового периода! — добавила мама с гордостью и возликовала.
— О, мама… — вздохнула я и попыталась освободиться из её хватки, — Мама, отпусти меня, пожалуйста. Папа ты не можешь хоть что-то сделать?
— Пунш, — только и сказал папа многозначительно и показал на пустой стакан.
— Почему ты не остановил её? — спросила я укоризненно и разжимала пальцы мамы по одному, чтобы можно было расслабить её хватку и убрать руки с моего живота. Но она только счастливо напевала себе под нос и положила свою тяжёлую голову мне на спину. Папа, извиняясь, пожал плечами.
— Она была быстрее. Ты же её знаешь. То, за что она ухватилась, уже больше не отдаст.
Да, например меня. Мама была навеселе, а когда она была навеселе, то всегда хотела обниматься и ласкаться. Мне пришлось щекотать её, чтобы она отпустила меня и снова все оглянулись на нас, потому что мамино хихиканье прозвучало, словно визг сердитой сороки.
Я сбежала назад к Сеппо, но прежде чем смогла встать рядом с ним, Сильвана протиснулась между нами и улыбнулась мне снисходительно.
— Так, так, маленькая Люси достигла подросткового возраста… Чего-то не видно, — она уставилась так вызывающе на мою грудь, что и Сеппо автоматически посмотрел на неё.
— У тебя на зубах помада, — парировала я, и когда она начала пальцами вытирать во рту, я сильно толкнула её руку.
— Ой, — закричала она возмущённо.
— А теперь у тебя помада на лице, — усмехнулась я.
— Эй, эй, эй, Люси, веди себя хорошо, — упрекнул меня Снппо, — Это Новый год. Перестаньте друг друга пилить.
Я взобралась на барный табурет и так сильно его наклонила, чтобы на его двух задних ножках, удерживая равновесие, могла облокотиться на стену. Это было хорошее место. Между баром и Сеппо. Теперь я должна была только прогнать Сильвану. Но как это сделать?
— Не хочешь потанцевать, Джузи? — спросила Сильвана Сеппо после того, как заново накрасившись, вернулась из туалета.
— Да он не умеет танцевать…, - засмеялась я.
— Конечно, — сказал Сеппо, не обращая на меня внимания, и позволил Сильвани утащить себя в середину зала, где мама своими руками, словно тисками, обхватила папины плечи и двигала его энергично слева направо. Его ноги едва касались пола.
И Сеппо действительно мог танцевать… нет, на самом деле это был не танец. На самом деле Сильвана и Сеппо только стояли слишком близко друг к другу, держали друг друга за бёдра и по-дурацки улыбались, делая при этом крошечный шаг вперёд, крошечный шаг назад. Теперь Сильвана наклонилась вперёд, и прошептала Сеппо что-то в ухо. Он засмеялся, и оба коротко посмотрели на меня. Спасибо, мама.
Было больно, смотреть на Сеппо и Сильвану, и, тем не менее, я сидела почти три часа на табуретке и наблюдала за ними. В прошлом году всё было ещё так просто. Так как я как раз только поняла, что влюбилась в Сеппо. Было достаточно того, находиться здесь в пиццерии, сидеть рядом с родителями и иметь возможность иногда поглядывать на него. Я была счастлива! Потому что у Сеппо и у меня было что-то, что Сильвана никогда не сможет с ним разделить. Мы были трейсерами. А это, чёрт возьми, и сейчас было так. Сельвана не имела не малейшего представления о Сеппо. Но я знала его.
