Валерий Тимофеев - Волшебная Сила
Паук нехотя уполз в другие комнаты.
Ученый Секретарь подождал немного и завор-чал.
— Заботишься, заботишься, а тебе мешают.
— Кто мешает? Покажи мне его! Сейчас же при-кажу голову отрубить!
— Вы мешаете, мой король!
— Но-но!
— Дайте мне свободу и власть! — закричал Уче-ный Секретарь, приближаясь к королю.
— Ох какой хитрый!
— Я не употребляю ее во вред вам. Я воспитаю для королевства целые армии таких же преданных слуг, как эти филины. По всей земле, в каждом городе, дворе, доме они будут с трепетом ждать любого вашего приказания и не задумываясь, вы-полнять его! Я начну с тех щенят, что живут в бе-седке, и со всех кошек, собак, птенцов, которые появятся на свет в городе, где у вас похитили тай-ну. Через год, два, три все они будут за нас. А по-том и за человеческих детенышей примемся.
— Ты глуп, — охладил его пыл Филя. — Я давно это заметил.
Ученый Секретарь растерялся.
— Ждать твоих опытов годы, не зная получится или нет? Ну уж дудки! Мне нужно сейчас, сию минуту! И чтобы наверняка!
— Так не бывает! Надо и о завтрашнем дне ду-мать. Искать во всем сиюминутную выгоду нель-зя! Доверие и преданность звонкой монетой не измеришь, мой король! А если и попытаешься, то ничего кроме убытков не обнаружишь. Но в том-то все и дело. Сегодняшние убытки завтра боль-шой прибылью обернутся.
— А если я послушаюсь тебя, дам тебе власть, много власти, затрачу кучу средств. А завтра кто-то придет раскроет им глаза? Что ты на это ска-жешь, умник?
— Скажу честно — все может быть.
— И ты меня не утешаешь, ты меня не уговари-ваешь, не обманываешь, наконец?
— Зачем? Лучше горькая, но правда.
— Мне страшно от твоих речей.
— Мой король! Это ради вашей славы.
— Уйди, уйди! Я боюсь тебя, — взмолился Филя. Он спрятал голову под крыло и попискивал отту-да. — Дай мне подумать, дай мне опомниться, по-советоваться с моей любимой прабабушкой.
— Каждый час дорог.
— Кто знает эту тайну?
— Вы, мой король, и я, ваш друг и слуга.
— И все?
— Честное филинское.
— А если я отрублю тебе голову?
— Ничего не изменится. Рано или поздно слуги сами догадаются. Но вы и я знаем, откуда грозит опасность, и, может быть, сумеем помешать. Двое всегда больше, чем один.
— Двое… один… Король всегда один. Одиноче-ство — удел сильных и великих. Кто сказал? Не помню. Но как точно выразился, подлец! Один… Всегда один…
— Мой король…
— Оставь меня! Прочь! Прочь с глаз моих! — Филя Первый разбушевался. — Эй, слуги! Ко мне! Все сюда! Вытолкайте его в шею! Да нет же, нет! Толкайте в шею, но пусть он вылетит в дверь! Вот так! Получай, умник. То-то же! Лезешь со своими советами. У-у! Давно бы голову отрубил, да страшно. С кем останусь? Вот и терплю. А куда денешься? Ох, не сладко королем быть. Ну нис-колько не сладко. Сбежать, что ли?
ГЛАВА 13
В АВТОБУСЕ
Двери захлопнулись перед самым Коськиным носом. Он разочарованно взмахнул рукой.
— Эх, чуть-чуть не успел.
Но водитель, заметив мальчика в зеркало, вновь открыл двери. Коська запрыгнул на заднюю площадку, перевел дух и… увидел своего одно-классника Вадика. Тот, от нечего делать, рисовал пальцем на пыльном стекле глупые рожицы.
— Ха! — обрадовался Вадик и ударил Коську по плечу. — Привет!
— Привет, — нехотя ответил Коська, пристраива-ясь рядом. — Только мы уже виделись сегодня в школе. Зачем же в один день два раза здоровать-ся?
— В школе — это одно, а на улице — совсем дру-гое. Это как будто мы с тобой целый день не ви-делись, — нравоучительно сказал Вадик и тут же спросил. — У тебя, что, язык отсохнет, если поздо-роваешься лишний раз?
— Не отсохнет, — признался Коська.
— И у меня не отсохнет. Хоть я сто раз с одним человеком поздороваюсь, хоть тысячу, — похва-стал Вадик. — А ты чего здесь делаешь?
— Еду, — ответил Коська и спрятал сумку за спи-ну.
— Это я и сам вижу, что едешь, — усмехнулся Вадик. — А сумку зачем прячешь?
— Ничего я не прячу, — тихо возразил Коська, оглядываясь по сторонам — куда бы уйти от этого надоедливого Вадика. В автобусе было полным-полно людей и все стояли, тесно прижавшись друг к другу. Хочешь не хочешь, стой и терпи пустые разговоры.
— Нет, прячешь, — нарочито громко повторил Вадик. — Я ви-и-жу!
— Не прячу, зачем мне прятать? — оправдывался Коська. — Так удобней, вот и все.
— Ну ладно, — примирительно сказал Вадик, — чего ты заводишься? Мне ведь все равно, прячешь ты или не прячешь. Это я так просто спросил, для поддержания разговора. Надо же о чем-то гово-рить. Знаешь как скучно одному ехать? Молчи да в окно смотри. А на что смотреть? Окно грязное, почти ничего и не видно.
— А ты думай, — посоветовал Коська.
— Не-е, — протянул Вадик. — Это я не люблю. Это не интересно. В школе думай, дома над уроками думай, еще и на улице думать? Так через год лы-сым станешь. Или старым стариком.
— Что по-твоему все умные обязательно старые да лысые?
— Не все. Только которые много думали. Вот они и полысели.
— А которые не полысели, они как? — спросил Коська.
— Те как я — не любят думать.
— Разве люди лысеют от этого?
— А кто его знает, от чего? Может вообще ни-кто не лысеет.
— А наш директор?
— Бреет голову по ночам, чтобы умнее казаться, — нашелся Вадик.
— Почему по ночам?
— А чтобы никто не увидел и не разоблачил его!
— Глупый ты, Вадик.
— А я знаю, — легко согласился он. — А ты куда поехал?
— Так, никуда.
И Коська повернулся боком. Ему не хотелось продолжать разговор. Он смотрел, как за мутным стеклом стремительно убегают деревья и лениво поворачиваются дома. И слушал, как охают, про-валиваясь в выбоины на дороге, колеса.
Коська сторонился Вадика. Не потому что сла-бый! Вовсе нет! Просто Вадик любит над всеми посмеиваться. И не над чем, кажется, смеяться, а он найдет и обязательно посмеется. Такой он че-ловек, этот Вадик. Лучше с ним не разговаривать, лучше молчать, а то опять зацепится и не отце-пится.
Но Вадику молчать совсем не хочется. Осо-бенно сейчас, когда рядом есть кто-то, с кем мож-но поговорить. Вот если бы он ехал в автобусе один, тут хочешь не хочешь, молчать приходится. Не будешь же разговаривать сам с собой или с незнакомыми? Еще подумают, что у него не все дома, или крыша поехала, или язык в дырявом рту не держится.
— А я в кино поехал, — похвастал он, поднял вверх большой палец и прищурил левый глаз. — Такой фильм! Закачаешься! Там мушкетеры на шпагах дерутся. Ох и здорово!
Он показал, как дерутся на шпагах, толкнул Коську и толстого сердитого дядю, за что неза-медлительно получил выговор и затих. Но совер-шенно ненадолго.
— Я знаю, куда ты едешь, — через полминуты прошептал он Коське на ухо.
— Не знаешь, — насторожился Коська. "Ну вот, начинается," — печально подумал он.
— Знаю, знаю, будь спок! — уверенно сказал Ва-дик и заговорщицки подмигнул несколько раз.
— Ну? — Коська и не хотел спрашивать, даже разговор продолжать не хотел, как-то само собой выскочило.
— Что, сказать?
— Ты все равно не знаешь, — равнодушно отвер-нулся к мутному стеклу Коська. — Лучше и не га-дай.
— А вот спорим! — предложил Вадик.
— На что? — загорелся Коська. Кто же откажется от спора, когда шансы выиграть очень высоки? Ну откуда может он знать, куда в таком большом го-роде можно ехать? А Коська как раз считал, что друг болтает по привычке, и надуть его ничего не стоит.
Вадик задумался, но только на мгновение — дольше думать он не любил.
— На пять щелбанов спорим? Только чур "горя-ченьких"! Идет?
Коська потрогал свой лоб, прикинул что-то, и согласился.
— Идет. Ну, говори.
Вадик вздохнул поглубже — еще бы! На карту поставлен его лоб — посмотрел на толстого дядьку, посмотрел в окно, посмотрел под ноги, медленно поднял на Коську глаза и не сказал, спросил жа-лобно:
— В танцевальный кружок. Да?
Последняя надежда Коськи растаяла. Он густо покраснел, опустил глаза и еще дальше спрятал свою сумку. Как желал бы он сейчас оказаться за сто километров от этого автобуса! И зачем шофер пожалел его, открыл двери? Ничего страшного, он доехал бы на следующем, спокойно, без всяких любопытных Вадиков, сующих свой длинный нос в любую дыру. Так нет, надо доброту свою пока-зать, заботливость! А о том, что заботливость бо-ком иногда выходит, об этом он подумал? Где ему! У него свои думы, шоферские. Эх, надо же, как не повезло. Завтра по всему классу растрезво-нит. Засмеют! Хоть в школу больше не ходи. Все, и девчонки, и мальчишки пальцами тыкать будут. Говорил же! Это все мама. "Занимайся, сынок! Танцы — это и красиво, и для здоровья полезно. Как спорт." Вот тебе и спорт, получай. — И вдруг Коську осенило. — Спорт! Точно!
