Клайв Баркер - Абарат. Абсолютная полночь
— Порождением сна? — переспросила Кэнди.
— Да, девочка, — ответила Лагуна. — Сна. Воображения. Выдумки. Фантазии.
Кэнди отважилась поднять глаза. Что бы заклинательница ни говорила, копыта и когти, все еще находившиеся у Кэнди над головой, казались реальными и весьма опасными.
— Это иллюзия, — сказала Лагуна Мунн. — Встань. Иди. Если ты мне не доверяшь, как поможет то, что я буду для тебя делать?
Это имело смысл. Кэнди приподняла голову. Ярость живого потока двигалась над куполом, что защищал ее мысли. Было больно. Болел не только череп, трещавший под ударами копыт, но даже кости лица и мягкие ткани, которые он оберегал.
Если она не выдержит эту атаку, ей не найти никого, кто скажет то, чего она ждет от Лагуны Мунн.
Она встала.
Ну и боль! Пусть даже иллюзия, она оказалась достаточно сильной, чтобы из носа Кэнди закапала кровь. Она вытерла ее тыльной стороной ладони, но кровь не унималась. Животные продолжали мчаться, и ярость их стремительного движения била в нее изо всех сил.
— Я знаю, вы здесь, Лагуна Мунн, — произнесла она. — Вы не можете вечно прятаться. Давайте, покажитесь.
Животные продолжали свою бешеную скачку. Кровь из носа начала собираться во рту. Она слизнула ее — привкус меди и соли. Сколько еще ее тело сможет выдержать этот беспощадный поток? Заклинательница не позволит ей умереть, если она вдруг не справится?
— Я не собираюсь умирать, — сказала себе Кэнди.
Она попыталась посмотреть сквозь заклинание, но оно лишь усилило давление своей реальности.
Без меня тебе никогда не справиться, сказала Боа.
Так помоги мне.
Зачем?
Кэнди разозлилась. Боа достала ее, как достали все эгоцентричные женщины, у которых имелось больше силы, чем сострадания, начиная с мисс Шварц и заканчивая Бабулей Ветошью. Хватит с нее их всех!
В этот миг ее зрение пробилось сквозь стремительную иллюзию, разглядев таинственную Лагуну Мунн. Мать Кэнди, Мелисса, назвала бы ее «женщиной с широкой костью» — фраза, под которой она имела в виду толстух.
— Я… вас вижу, — сказала Кэнди.
— Хорошо, — ответила Лагуна Мунн. — Тогда мы можем продолжать.
Лагуна Мунн подняла руку и сжала кулак. Прилив живых существ немедленно исчез, но кости у Кэнди продолжали болеть, голова гудела, а из носа текла кровь. Мягким голосом Лагуна продолжила:
— Я не ожидала тебя увидеть, хотя должна сказать, ты меня заинтриговала. Я думала, тебя больше привлекают Фантомайя.
— Я здесь из-за них, — сказала Кэнди.
— Ага, значит, кто-то рассказывал тебе басни.
— Это не басня! — отрезала Кэнди.
Она все еще злилась.
— Успокойся, — сказала Лагуна Мунн. Она поднялась из своего кресла и оказалась рядом с Кэнди, не сделав ни единого шага. — Что я вижу у тебя в голове, девочка?
— Нечто большее, чем я, — ответила Кэнди. — Другого человека.
Большие глаза Лагуны стали еще больше и ярче.
— Ты знаешь, как зовут того человека у тебя в голове?
— Да. Ее зовут принцесса Боа. Ее душу забрали женщины Фантомайя…
— Глупо, глупо, — пробормотала Лагуна Мунн.
— Я? — спросила Кэнди.
— Нет, не ты. Они. Играют с вещами, в которых ничего не смыслят.
— Тем не менее, они это сделали. А я хочу от нее избавиться.
— Почему не пойдешь к ним?
— Потому что они не знают, что я знаю. Если бы они хотели нас разъединить, они бы сказали, что она — во мне.
— Пожалуй, ты права.
— Кроме того, одна из них уже убита из-за того, я пришла в Абарат…
— Значит, если должна умереть еще одна ведьма, ты предпочтешь, чтобы это была я?
— Я не то имела в виду.
— Но именно так это прозвучало.
— Да что с этим местом? Все играют в какие-то свои дурацкие игры! Меня это бесит! — Она вновь вытерла нос. — Если вы не собираетесь мне помогать, я сделаю это сама.
Лагуна Мунн даже не пыталась скрыть свое удивление и промелькнувшее за ним восхищение.
— Да, ты действительно это сделаешь…
— Если понадобится. Я не смогу понять, кто я, пока она находится у меня в голове.
— А что случится с ней?
— Не знаю. Я много чего не знаю. Поэтому я пришла сюда.
— Скажи мне често, а принцесса хочет от тебя освободиться?
— Хочет, — уверенно сказала Кэнди. Лагуна смотрела на нее с подавляющей напряженностью. — Проблема в том, что я не знаю, где заканчиваюсь я и где начинается она. Я родилась с ней в голове. Мы всегда жили вместе.
— Должна предупредить, что если она не захочет тебя покинуть, тебе придется драться. А такая борьба может стать фатальной.
— Я рискну.
— Ты понимаешь, что я имею в виду?
— Да. Это может меня убить.
— Может. И я предполагаю, ты думала над тем, что в тебе могут оказаться части, которые тебе не принадлежат.
— Которые принадлежат ей? Да. Я об этом думала. И я их потеряю. Но если они никогда не были моими — никогда не были мной, — то на самом деле я не потеряю ничего.
Пристальный взгляд Лагуны смягчился.
— Что за безумный разговор, должно быть, происходит у тебя сейчас в голове, — сказала она. — И я не имею в виду разговор между тобой и твоим «зайцем». Жаль, что мы встретились так поздно, — с искренним сожалением в голосе добавила она.
— Мне только исполнилось шестнадцать, — сказала Кэнди.
— Знаю. И это действительно мало. Но пути к откровениям должны намечаться, когда ты еще младенец, и закладывать их сейчас гораздо труднее. Ты пришла сюда в поисках свободы и прозрения, а я могу дать тебе только предостережения и путаницу.
— Вы можете разделить меня и Боа?
— Это я могу. Но я не могу предсказать последствий вашего разделения. Однако обещаю, что после этого ты никогда не будешь прежней.
ЧАСТЬ 2
Или ты, или я
Как тернья и цветок среди ветвей,
Так ненависть соседствует с моей любовью к ней.
Две части одного, что составляют целое,
Так мы, любовь моя, с тобой — душа единая.
Глава 9
Новый деспот
Жители Горгоссиума вряд ли бы удивились, узнай они, что звуки творящегося разрушения слышны даже на море вокруг острова. Его жители едва могли расслышать свои собственные мысли.
На Острове Полуночи происходили большие изменения, целью которых было уплотнить темноту, охватывающую Горгоссиум, словно тиски. И это была не тьма беззвездного неба, а нечто гораздо более глубокое. Эта тьма составляла саму материю острова. Его землю, его скалы, его туман.
Многие пытались подобрать слова, чтобы описать ужасы Горгоссиума, но у них ничего не получалось. Мерзости, что порождал и питал остров, нередко рассылая их в другие земли выполнять грязную, жестокую работу, не могли выразить даже самые красноречивые.
Даже Сэмюэль Клепп в последнем издании своего «Альменака», традиционного путеводителя по островам, написал о Полуночи чрезвычайно кратко и неформально.
«Есть многое, — писал он, — чем я не хочу марать страницы Альменака, рассказывая об ужасах, наполняющих Остров Полуночи, ибо если пробудить их пугающие видения, они еще больше встревожат наши умы. Горгоссиум подобен зловонному трупу, гниющему от собственной болезни. Лучше сделать на этих страницах то, что мы сделали бы, увидев его на дороге. Мы бы отвратили наш взор от этой мерзости и поторопились дальше в поисках чего-то более приятного. Так поступлю и я».
Но худшее было впереди. Чего бы ни вообразил пугливый ум, думая об Острове Полуночи — нечестивые ритуалы во имя Хаоса и Жестокости, палачей с пустыми глазами, что сводили жертв с ума или лишали жизни невинных, которые отваживались туда забредать, вонь открытых могил, мертвецов, что из них выбирались, восставая ради непотребств и блуждая где вздумается, — все это было лишь первой строкой в великой книге ужаса, которую начали писать две силы, некогда управлявшие Горгоссиумом: Кристофер Тлен и его бабка Бабуля Ветошь.
Но все изменилось. Пытаясь выследить и, наконец, убить Кэнди Квокенбуш (которая создавала ей бесконечные проблемы), Бабуля Ветошь взбаламутила воды Изабеллы и сотворила бурю, чтобы вывести свой военный корабль «Полынь» в Иноземье. Там дела пошли плохо. Магия, которую она использовала в другом мире, сдерживаемая, вероятно, законами материи, которые в Абарате значения не имели, сошла с ума. Военный корабль раскололся и затонул, море Изабеллы и бесчисленные воины-заплаточники тоже оказались разорваны и разбросаны. Ее внук Кристофер Тлен утонул. Бабуля Ветошь вернулась в Горгоссиум одна.
Ее первым указом как единовластной правительницы Полуночи было призвание шести тысяч заплаточников — чудовищ, наполненных живой грязью, которую добывали на Горгоссиуме, — для начала работ по разрушению тринадцати башен Инквизита. Вместо них, сообщила она, будет стоять единственная башня с тремя шпилями, значительно выше, чем самая высокая из тринадцати. Оттуда она станет управлять не просто как царица Горгоссиума, но как императрица всего Абарата.
