Кир Булычев - «Гостья из будущего». Сценарий фильма
– И девочки туда же, – говорит первая бабушка.
– Девочки еще хуже, – соглашается вторая.
– И откуда они только берутся.
– Девочки?
– Все они. Там же тупик. Неоткуда им бежать.
Коля вбегает в магазин "Молоко". Становится в очередь в молочном магазине. Отдает бутылки, берет кефир. Оглядывается на витрину – но никого нет. Его поте- ряли. Два пирата бегут по улице, они теряются в густом потоке людей. Люди огля- дываются на них.
Алиса бежит по улице, видит пиратов, кидается за ними, чтоб остановить их.
– Стойте!
Гудят машины.
Надвигается лоб троллейбуса.
Скрипят тормоза.
Больничный двор. Камера панорамирует по нему. В кадр попадает больничный кор- пус, камера панорамирует по нему, наезжает на окно. За окном – Алиса.
Симпатичный толстяк Алик Борисович, лечащий врач седьмой палаты, пришел к своим пациенткам. Их в палате было двое: Юля Грибкова и Алиса.
Алик Борисович присаживается на стул возле койки Юли Грибковой.
– Ну как наш бывший аппендицит? – спрашивает он.
– Утром немножко болело, – говорит Юля.
– Через неделю забудешь.
– А шрам? – говорит Юля.
– Шрамы украшают человека.
Алик Борисович оборачивается к другой девочке.
– А тебе еще придется их заработать, – говорит он Алисе. – Ничего не вспомни- ла?
Алиса отрицательно качает головой.
– Наверное, когда я с троллейбусом столкнулась, у меня все из головы вышибло,
– говорит она.
– Редкий случай, – говорит Алик Борисович. – Скорее всего, это шок. Просто ты сильно испугалась. Это пройдет.
– Неужели, Алик Борисович, никакого лекарства нету? – спрашивает Юлька. – Че- ловек не помнит, откуда он родом, кто его папа-мама, где он живет. А вы сидите и ничего не делаете. Ее родители уже, наверное, с ума сошли.
– И что удивительно, – говорит Алик задумчиво, – что не поступает никаких за- просов. Ни в милицию, ни в больницы – никто не обращался по поводу пропавшей девочки Алисы, двенадцати лет отроду.
– Ясно, почему, – говорит уверенно Юлька. – Алиса приехала из другого города. Там ее и ищут.
– Знаю, знаю. Пока что из других городов тоже ничего не слышно.
– Или из детского дома, – говорит Алиса. – Просто вы плохо ищете.
– Вся надежда на тебя, Алиса. Вспоминай.
– Я постараюсь, – говорит Алиса. – А меня скоро выпишут?
– Куда тебе торопиться?
– У меня дела.
– Какие?
Пауза. Другим голосом Алиса отвечает:
– Я забыла. Я помню, что дела, но забыла. Я выйду из больницы и вспомню.
– Ну и ладушки, – говорит Алик Борисович. – А я пойду домой, поработаю. Дис- сертацию пора кончать. До завтра.
Не успел Алик Борисович выйти, как вбежала медсестра Шурочка. Шурочка все де- лает бегом. У нее на подносике лекарства, градусники.
– Ой, девочки! – шепчет она трагически. – Это тебе, Юлька, это твой, Алиса. Вы у меня последние. Температуру отметите сами, хорошо, не забудете? Я завтра проверю.
– Что с тобой, Шурочка? – удивилась Юлька. – Опаздываешь?
– Вы не представляете, какое несчастье, – Шурочка переходит на шепот.
– Что? – спрашивает Алиса.
– У меня ногти безобразные. И никакой прически!
– Ну и что?
– А то, что меня один человек в кино пригласил. На девятнадцать тридцать. И что он во мне нашел?
– Алик Борисович? – спрашивает Алнса.
– А как ты догадалась?
– Потому что он спешил диссертацию писать.
Шурочка смеется.
– Так он ушел? Что же я с вами разговариваю?
Она убегает.
– Какой фильм? – спрашивает вслед Юлька, но Шурочки уже и след простыл.
И вдруг, когда девочки уже хохочут, вспоминая о разговоре, в дверь всовывает- ся голова Шурочки.
– Не знаю, – говорит она. – Не все ли равно?
– Странный человек, – говорит Юлька. – Я бы ни за что не пошла на неизвестную картину. А вдруг [я] ее уже смотрела.
– По-моему, – отвечает Алиса, – ты никогда еще не была влюблена.
– А ты?
– А я забыла.
И Алиса это отвечает так, что ясно – она что-то таит.
В комнате Коли.
Фима с тарелкой. На ней котлеты и булка.
– А что, у тебя молока нету, что ли?
– Слушай, Фимка, ты когда-нибудь лопнешь.
– Ничего ты не понимаешь. У меня объем тела больше твоего. Мне его поддержи- вать приходится.
Коля выходит в коридор, открывает холодильник, достает молоко. Фима бредет за ним:
– Ты рассказывай, я внимательно слушаю.
– Я все рассказал, – говорит Коля. – Выскочил я из машины времени – и в ма- газин.
– В магазин?
– Конечно, кефиру же надо было купить.
– И ты в такой момент мог думать о кефире?
– Я все время думал о кефире. Даже на космодроме, – говорит Коля.
Фима берет стакан молока. Пьет.
– А дальше что?
– А дальше все. Теперь не знаю, что мне делать.
– Уйди в подполье, – говорит Фима.
– Почему?
– Ты что, не понимаешь, какой ты преступник? Забрался в будущее, набедокурил, уничтожил робота…
– Это не я. Это космические пираты.
– Оставайся на почве фактов, – говорит Фима. – Кто поверит в космических пи- ратов? Я тебе друг, и поэтому я стараюсь тебе верить. Хоть это и нелегко. Твои пираты давным-давно уже улетели к себе на Альдебаран. Вообще их никто не видел. А ты украл этот самый… миелофон. Кстати, ты мне его так и не показал.
– Я его спрягал.
Коля лезет под стол, выдвигает ящик с мальчишечьим барахлом. Там деревяшки, железки, остатки детского конструктора, детали приемника, несколько солдатиков
– и в этои груде лежит завернутый в газету миелофон.
Фима тянет к нему руку.
– Вытри руки, – говорит Коля.
– Они у меня чистые, – но все же Фима вытирает руки о брюки. Берет миелофон, крутит в руках. – А как работает, знаешь?
– Нет. В принципе, читает чужие мысли. Это я понял.
– Ну, это каждому понятно, – говорит Фима.
– Тогда давай его сюда.
Фима с сожалением расстается с прибором.
– Прячь, – говорит он. – А еще лучше – сожги.
– Ты что? – Коля возвращает мислофон на место.
– Интересно, какая статья тебе положена по будущему уголовному кодексу. Ты там следов не оставил? – Фима идет за Колей.
– Каких еще следов?
– Ну, адрес свой, может, с кем познакомился?
– Я всем говорил, что я из Конотопа.
– Правильно. А ля гер ком а ля гер. То есть, в бою как в бою.
Пауза, в ходе которой Фима подходит к холодильнику, наливает еще молока и берет оттуда кусок сыру.
– Я думаю, – говорит Коля, – что мне придется еще разок слетать в будущее.
– Тебя там ждут, – говорит Фима. – С оркестром.
– Я только долечу до Института, положу миелофон и записку. Так, мол, и так… Виноват, но возвращаю чужую вещь.
– Там тебя и возьмут. Тепленького. И будешь ты через сто лет доказывать, что ты не верблюд. Где у тебя масло лежит?
В больнице наступает вечер, за окнами темно.
Юлька читает. Алиса стоит у окна, смотрит наружу.
– Странно, – говорит она.
– Что? – Юлька не отрывается от чтения.
– Такой же вечер, как у нас.
– Не говори загадками.
– А ты в шестом классе учишься? – спрашивает Алиса.
– Да.
– Мне одного мальчика надо найти, – говорит Алиса.
– А почему ты о нем спрашиваешь меня?
– Потому что он тоже в шестом классе учится. В шестом "Б".
– А школа какая?
– Двадцать шестая.
– Не может быть! Не может быть, чтобы такое совпадение!
– Я не знаю про совпадения, но мы с тобой лежим в районной больнице, и школа моя рядом, и живу я недалеко. Твой Коля где живет?
– Где-то рядом. Чего ему было бы через всю Москву идти?
– Алиса, ты все время говоришь загадками. Я, например, не верю, что у тебя отшибло память. Просто ты почему-то не хочешь рассказывать, – Юля подходит к Алисе.
– Я тебе расскажу. Обязательно расскажу. Потом.
– Ну как хочешь, тогда не мешай читать, – Юлька немного обижена. – Мне завтра выписываться, а я еще Квентин Дорварда не дочитала. А он из больничной библио- теки.
– У вас в классе есть Коля? – спрашивает Алиса после паузы.
– Три штуки, – говорит Юля. – Тебе какой нужен?
– Три Коли?
– Ну да. Сулима, Садовский и Герасимов.
– Целых три Коли! – Алиса расстроена.
Кто-то прошел по коридору и остановился у двери в палату. Тень человека обоз- начилась на матовом стекле. Человек остановился, будто не уверен, сюда ли ему надо.
Алиса замирает.
– Кто там? – спрашивает она тихо.
– Не все ли равно? – удивляется Юлька, оторвавшись от чтения.
Тень исчезла.
– Мне это не нравится, – говорит Алиса.
– Странная ты. Может, ты малолетняя преступница и скрываешься от правосудия?
– Может быть.
– Не обижайся, я пошутила. У меня есть другая теория, только я ее никому не скажу.
– Какая? – Алиса прислушивается к шагам в коридоре.
– Твоя мама умерла или оставила вас. Твой отец женился снова, а мачеха очень жестоко обращалась с тобой. Вот ты и убила мачеху и бежала.
– Почему убила?
– Ну не убила, просто убежала.
