Сьюзен Коллинз - Грегор и тайный знак
Вокруг было полно взбудораженных детей, летучих мышей и даже с десяток тараканов.
Гигантские жуки моментально окружили Босоножку, потеряв дар речи от ее неземной красоты и принцессиного наряда. Босоножка, не теряя времени, вскарабкалась на черный панцирь своего друга Темпа и устроила демонстрацию скипетра, нажав на кнопочку и размахивая им из стороны в сторону.
— Не пойму, во что одет этот ребенок? — услышал Грегор изумленный голос и увидел маму, укрытую одеялами, которая сидела в кресле у стола. Она качала головой, пораженная видом Босоножки.
— Мам, ну она же принцесса, — ответил Грегор. — Ты же понимаешь, я не мог привести ее на вечеринку, одетую не по статусу.
Грегор заключил маму в объятия:
— Ну как тебе здесь, за пределами больницы?
— Я будто на небесах, — сказала мама.
Грегор включил фотоаппарат миссис Кормаци, чтобы сделать несколько снимков.
Никто вокруг не понимал, что он делает, пока ему не удалось упросить Газарда и Талию перестать бегать и попозировать, обнявшись руками и крыльями.
Появившаяся почти сразу картинка поразила подземных. Они никогда не видели фотографий и не были знакомы с этим искусством, поэтому вся процедура выглядела для них настоящим волшебством. Когда Грегор собрал в кучу несколько детей, они встали напротив камеры, вытянув руки по швам, с ужасно серьезным выражением на лицах. И ему пришлось раз десять попросить их сказать «сыыыыыр!», прежде чем они наконец начали хихикать, забыв о том, какое важное дело фотографирование.
Люкса объявила, что начинаются танцы, и Грегор поскорее занял место рядом с мамой. Он и в Наземье-то танцевать не любил да и не умел, так что меньше всего на свете ему хотелось сейчас опозориться на глазах у всей этой кучи народу, пытаясь изобразить… Что они там танцуют? Какой-нибудь менуэт? Ну, что-нибудь этакое.
Но подземные как по команде побежали к середине поля, где начинались танцы.
Первый танец назывался «Мышка, мышка» и был парным. Небольшой хор пел песню под оркестр, но большинство присутствовавших знали слова и подпевали, танцуя. Босоножка, которая в садике уже, видимо, разучивала и песню и танец, чувствовала себя непринужденно, танцуя с Газардом и подпевая:
Летучая ты мышка,
Надень мои штанишки,
Я дам тебе покушать творожок.
А плюшки печь я буду —
Тебя уж не забуду
И дам тебе румяный пирожок.
Один из пары танцующих махал руками и бегал по кругу, изображая летучую мышь, а второй догонял его и делал вид, будто пытается накормить и угостить. И на каждое слово песенки существовало свое особое движение, как Грегор и ожидал.
— Вот так раз, — удивился он и обратился к маме: — Мам, мне почему-то кажется, что я уже слышал слова этой песенки.
— Она есть в детской книжке стихов Босоножки, которая у нас дома, — ответила мама. — Я и тебе ее читала, когда ты был маленьким. Этой песенке уже много-много лет, должно быть сотни.
— О, точно! — сообразил Грегор.
Он сам читал книжку Босоножке, но не сразу вспомнил об этом и не соотнес стишки и песенку. Было что-то странное в том, что они с Люксой слушали одни и те же стишки, когда были такими же маленькими, как Босоножка.
Музыканты играли мелодии все новых песенок: о паучках, прядших паутинку, о плывущей лодочке… Но наконец наступил небольшой перерыв.
Раскрасневшиеся и запыхавшиеся, к Грегору и маме подошли Люкса, Газард, Говард и Босоножка.
— А ты почему не танцуешь, Грегор? — спросил Газард.
— Я ни одного танца не знаю, Газард, — ответил Грегор, но тут вмешалась мама:
— Как это — ты не знаешь? Знаешь, разумеется! Ты знаешь танец маленьких утят.
— Танец маленьких утят? — оживился Газард. — А как это? Ты покажешь нам, научишь, да?
Грегор, вцепившись в фотоаппарат, начал отказываться:
— Простите, но мне нужно фотографировать и…
— Конечно покажет! — заявила мама, забирая у него из рук фотоаппарат.
И вот, к ужасу Грегора, его потащили на самую середину поля, чтобы он учил толпу из двухсот человек танцу маленьких утят. И мало того, что он должен был показывать движения, — ему пришлось напеть мелодию, чтобы оркестр ее уловил и смог сыграть.
К счастью, у него была Босоножка: она с готовностью подхватила эту идею и начала с энтузиазмом демонстрировать движения, поэтому Грегор поскорее сбежал и предоставил свое почетное право ей. И тут же увидел, что Люкса и Газард буквально умирают со смеху в стороне от основной массы танцующих.
Да, танец маленьких утят не способствовал укреплению имиджа Воина.
Сама песенка сразу стала хитом среди детей Подземья, они быстро выучили ее и пели так здорово и слаженно, будто репетировали много раз.
Грегор упал на стул рядом с мамой.
— Вот спасибо тебе, мам, — буркнул он.
— Не за что, дорогой, — ответила она.
Когда объявили следующий танец, дети начали переговариваться между собой:
— Кто будет королевой? Кто будет королевой?
— Конечно Люкса, кто же еще! — объявил Газард и побежал за ней.
Люкса сопротивлялась, когда он тащил ее за руку в центр круга, где стояли дети, но на самом деле явно не была против. Да и с чего бы ей возражать? Ведь Люкса, кажется, была рождена для танца как птица для полета.
Дети захлопали в ладоши и начали двигаться в одну сторону по кругу, а Люкса двигалась в другую.
Раз-два-три-четыре-пять, та-ра-ра!
Вот танцует в свете жарком детвора.
В ярком золоте горячем, посмотри,
Королева-королева, раз и два и три.
Мама и папа,
Сестра и братишка —
Все разбежались зубастики-мышки.
Может быть, даже ушли навсегда,
Больше не встретишь ты их никогда.
Теперь к ней присоединились в центре крута несколько детей, которые изображали зубастиков (так в Подземье называли мышей). Они крутились, вертелись, изгибались и царапали воздух лапками, а под конец клали ладошки под щечки, делая вид, будто уснули.
А зубастик, погляди-ка, раз-два-пять,
Покрутился, повертелся — и лег спать.
Угодили все в ловушку, раз и два и три,
Попрыгали, побегали и спать легли,
смотри.
Мама и папа,
Сестра и братишка,
Спать улеглись все зубастики-мышки.
Может быть, даже уснут навсегда,
Больше не встретишь ты их никогда.
А в финальном куплете, насколько мог разобраться Грегор, каждый предлагал своему соседу по кругу какое-то угощение и чай. При этом руками танцующие изображали, что режут что-то на кусочки, а потом из сложенных вместе ладошек как будто лили что-то горячее.
Вот и гости на пороге, раз и два и пять.
Надо их скорей с дороги угощать.
На кусочки режь скорее, раз и два и шесть,
Кой-кому горяченького надо бы поесть.
Мама и папа,
Сестра и братишка,
Спят крепким сном все зубастики-мышки.
Может быть, даже уснут навсегда,
Больше не встретишь ты их никогда.
Слова песенки Грегор не понимал, хотя все поющие и танцующие, казалось, прекрасно понимают смысл своих действий. Он подумал, что большинство детских песенок в Наземье тоже немножко бессмысленные: взять хотя бы «Каравай, каравай…» или «Если весело тебе, то делай так…» Какой смысл у них? Никакого!
Через некоторое время, когда Грегор стоял у стола и накладывал себе еду на тарелку, к нему подошла Люкса и взяла его за руку:
— Пойдем, Грегор. Газард хочет, чтобы ты был моим партнером в этом танце.
— Люкса, слушай… я не танцую, понимаешь? Я думал, все уже в этом убедились, — ответил он.
— Но это очень простой танец, и слова сами подскажут тебе, что нужно делать. Пойдем, а то Газард волнуется, что тебе не нравится его вечеринка, — взмолилась она.
Грегор вздохнул и неохотно отставил тарелку в сторону.
— Ну ладно. Но только один этот танец!
И Люкса потащила его в центр поля. Здесь уже сформировался новый круг, на этот раз все танцевали парами.
— Начни с поклона в мою сторону. А потом просто следуй за словами, — сказала Люкса.
Тут неожиданно заиграла музыка, и Грегор вдруг обнаружил, что кланяется, как картонный болванчик.
Потанцуй со всеми вместе,
Вот тебе моя рука.
Ты держи ее пока
И давай не стой на месте.
Шаг и два и три вперед,
Шаг и два и три назад.
Повернись, перевернись,
И обратно возвернись.
У него не так уж плохо получалось. А следующая часть была довольно трудной: ему нужно было поднять Люксу, покружить и поставить на место. И он сделал это четыре раза подряд, а потом вдруг Люкса куда-то исчезла, и он двигался по кругу, держа кого-то за руки, пока снова не очутился лицом к лицу с Люксой и тогда опять начал кланяться.
