Рик Риордан - Сын Нептуна
Октавиан посмотрел на пушистую штуковину в руке и рассмеялся.
— Нет-нет. Когда-то так оно и было. Мы читали волю богов по внутренностям животных — кур, козлов и всяких других. А теперь мы пользуемся вот этим.
Он швырнул пушистую штуку Перси. Это был плюшевый медвежонок без опилок внутри. И тут Перси увидел, что у ног статуи Юпитера лежит целая куча выпотрошенных плюшевых зверушек.
— Ты это серьезно? — спросил Перси.
Октавиан спустился с возвышения. Ему было лет восемнадцать, но при его худобе и бледности он вполне мог сойти за подростка. На первый взгляд он казался безобидным, но Перси, приглядевшись к нему повнимательнее, подумал, что, возможно, это ошибочное впечатление. Глаза Октавиана горели таким ненасытным любопытством, словно он был готов выпотрошить Перси с такой же легкостью, с какой потрошил плюшевых медвежат, — если бы мог таким образом узнать что-нибудь новенькое.
Октавиан прищурился.
— Ты, кажется, нервничаешь.
— Кого-то ты мне напоминаешь, — сказал Перси. — Не могу вспомнить — кого.
— Возможно, моего тезку Октавиана — Августа Цезаря. Все говорят, что я здорово на него похож.
Перси думал, что дело не в этом, но воспоминания ускользали от него.
— Почему ты назвал меня греком?
— Я видел это по внутренностям. — Октавиан ткнул ножом в сторону алтаря. — По ним я прочел: «Грек прибыл». Или, может быть, «Гусь прокричал». Думаю, что верна первая интерпретация. Ты хочешь поступить в легион?
Ответила Октавиану Хейзел. Она рассказала ему все, что случилось с момента их встречи в туннеле, — о горгонах, схватке на реке, появлении Юноны, разговоре с Рейной.
Стоило ей упомянуть Юнону, как на лице Октавиана появилось удивленное выражение.
— Юнона, — задумчиво произнес он. — Мы называем ее Юнона Монета. Юнона Советчица. Она появляется во времена кризисов, подает Риму знак о серьезных угрозах.
Он скользнул взглядом по Перси, словно говоря: «Например, о таинственных греках».
— Я слышал, что на этой неделе будет Праздник Фортуны, — сказал Перси — Горгоны говорили, что в этот день произойдет вторжение. Ты по своим внутренностям ничего такого не видел?
— К сожалению, нет, — вздохнул Октавиан. — Волю богов трудно предсказать. А в последнее время мои видения становятся все туманнее.
— А у вас нет… я не знаю, ну, там оракула какого-нибудь?
— Оракула! — Октавиан улыбнулся. — Интересная мысль. Нет, боюсь, мы избавились от оракулов. Но если бы мы обратились к книгам Сивиллы, как я советовал…
— Каким вилам? — не понял Перси.
— Это книги пророчеств, — пояснила Хейзел. — Октавиан одержим ими. Римляне всегда обращались к этим книгам, когда случались несчастья. Большинство людей считает, что книги сгорели, когда Рим пал.
— Некоторые люди так считают, — поправил ее Октавиан. — К сожалению, наше нынешнее начальство не разрешает отправиться на их поиск…
— Потому что Рейна не дура, — сказала Хейзел.
— …и потому у нас есть только какие-то обрывки из этих книг, — продолжил Октавиан. — Несколько таинственных предсказаний вроде этих.
Он кивнул, показывая на мозаичные слова на мраморном полу. Перси уставился на эти строки, вовсе не ожидая, что поймет их смысл. И чуть не поперхнулся от неожиданности.
— Вот это. — Он показал на слова и тут же стал переводить вслух: — «На зов ответят семь полукровок, в огне и буре мир гибнет снова…»
— Да-да. — Октавиан закончил, не глядя: «Клятву сдержи на краю могилы, к Вратам смерти идут вражьи силы».
— Я… я это знаю. — Перси показалось, что гром снова сотряс храм. Потом он понял, что трясется все его тело. — Это важно.
Октавиан выгнул бровь.
— Конечно, это важно. Мы называем это пророчеством семи, но ему несколько тысяч лет. Мы не знаем, что оно означает. Каждый раз, когда кто-то пытается его истолковать… Ну вот, Хейзел может тебе подтвердить. Случается что-нибудь плохое.
Хейзел просительно посмотрела на Октавиана.
— Сделай предсказание для Перси, Октавиан. Может он вступить в легион или нет?
Перси почти что видел, как мечутся мысли Октавиана, прорицатель прикидывал, может ли быть от Перси какая-то польза лично для него. Он протянул руку к рюкзаку Перси.
— Хорошая штучка. Ты позволишь?
Перси не понял, что тот имеет в виду, но Октавиан схватил подушечку в виде панды, торчавшую из рюкзака. Это была обычная набивная игрушка, но Перси давно носил ее с собой. Она ему нравилась. Октавиан повернулся к алтарю и поднял нож.
— Эй! — протестующе закричал Перси.
Октавиан вспорол брюхо панды и высыпал набивку на алтарь. Плюшевую оболочку он отшвырнул в сторону, пробормотал несколько слов над просыпавшимися опилками и повернулся с улыбкой во весь рот.
— Хорошие новости! — сказал он. — Перси может вступить в легион. Мы назначим его в когорту на вечернем собрании. Скажи Рейне, что я одобряю.
— Ммм… отлично. — Плечи Хейзел расслабились. — Идем, Перси.
— Да, Хейзел, — вкрадчиво сказал Октавиан, — я рад поздравить Перси с вступлением в легион, но когда придет время выбирать претора, я надеюсь, ты не забудешь…
— Джейсон жив, — отрезала Хейзел. — Ты — авгур. Ты должен его искать!
— Я и ищу! — Октавиан показал на алтарь. — Я каждый день консультируюсь с богами! К сожалению, прошло восемь месяцев, но я так ничего и не нашел. Я, конечно, продолжаю поиски. Но если Джейсон не появится к Празднику Фортуны, мы должны будем действовать. Мы не можем больше терпеть вакуум во власти. Я полагаю, ты поддержишь мою кандидатуру на должность претора. Для меня это будет очень много значить.
— Я? Поддержу? Тебя? — Хейзел сжала кулаки.
Октавиан снял тогу, положил ее и нож на алтарь. Перси обратил внимание на семь черточек на руке Октавиана — семь лет в лагере, догадался он. Знаком Октавиана была арфа — символ Аполлона.
— В конечном счете, — сказал Октавиан, глядя на Хейзел, — я ведь тоже когда-нибудь тебе помогу. Какой позор, если эти жуткие слухи, что ходят про тебя по лагерю… упаси боги, если они подтвердятся.
Перси сунул руки в карман и схватился за шариковую ручку. Этот тип шантажирует Хейзел. Это очевидно. Один знак от Хейзел — и Перси готов был вытащить свой меч и проверить, как Октавиан чувствует себя на его острие.
Хейзел глубоко вздохнула. Костяшки пальцев у нее побелели.
— Я подумаю об этом.
— Отлично, — кивнул Октавиан. — Кстати, тут твой брат.
— Мой брат? — Хейзел напряглась. — Что он здесь делает?
Октавиан пожал плечами.
— А что он может здесь делать? Ждет тебя у святилища твоего отца. Просто… не приглашай его оставаться слишком долго. Он оказывает плохое воздействие на других. А теперь извини меня, я должен продолжить поиски нашего бедного друга Джейсона. Рад был познакомиться, Перси.
Хейзел стрелой выскочила из павильона. Перси последовал за ней. Он был уверен, что никогда еще с таким облегчением не покидал храм.
Хейзел, спускаясь по склону, бранилась по-латински. Перси понимал не все, но он разобрал «сын горгоны» и «властолюбивая змея», а также несколько предположений насчет того, куда Октавиан может засунуть свой нож.
— Я ненавижу этого парня, — сказала она уже не на латыни. — Будь моя воля…
— Он ведь не будет избран претором? — спросил Перси.
— Хотелось бы мне быть уверенной. У Октавиана много друзей. Большинство из них он подкупил. А остальные обитатели лагеря боятся его.
— Боятся этого тощего недоростка?
— Ты его недооцениваешь. Рейна сама по себе еще ничего, но если ей придется поделиться властью с Октавианом… — Хейзел пробрала дрожь. — Пойдем-ка к моему брату. Он наверняка захочет с тобой познакомиться.
Перси не стал спорить. Он хотел увидеть этого таинственного брата и, может быть, узнать что-то о происхождении Хейзел. Кто ее отец, какие тайны она скрывает? Перси не мог поверить, что она совершила что-то плохое и теперь мучится чувством вины. Хейзел казалась ему такой правильной. Но Октавиан держался так, будто у него был на нее самый грязный компромат.
Хейзел повела Перси к черному склепу в склоне холма. Перед этим сооружением стоял парнишка в черных джинсах и пилотской куртке.
— Привет, — сказала Хейзел. — Я привела тебе друга.
Парень повернулся. С Перси опять случилась эта странность: перед глазами мелькнула какая-то вспышка, словно он уже видел этого типа прежде. Парень был такой же бледный, как Октавиан, но отличался от него темными глазами и копной черных волос. Он ничуть не походил на Хейзел. На пальце у него был перстень с изображением черепа, вместо ремня — цепочка, черная футболка, расписанная черепами. На боку висел совершенно черный меч.
Увидев Перси, парень на долю секунды, казалось, впал в прострацию, даже запаниковал, словно оказался в луче прожектора.
