Питер Джеймс - Антихрист
– В котором часу это произошло?
– Около двух.
– Она не говорила, что собирается куда-нибудь уехать?
– Нет.
Джон посмотрел на часы: семь двадцать.
– Я забеспокоилась – может быть, с Верити что-то случилось и она повезла ее к врачу или в больницу, – продолжала няня. Затем, без особой уверенности в голосе, добавила: – Я надеюсь, она скоро вернется.
– Ее нет уже пять часов. Что хотел священник?
– Я не знаю, – потупилась девушка.
– Это был тот мужчина, который пришел, когда я уезжал?
– Да.
– Вы не слышали ничего из того, что он говорил моей жене?
– Нет. Он захотел поговорить с ней наедине.
Джон растерялся:
– И вам он ничего не говорил?
– Нет.
– А потом никто не звонил? Никто не оставлял сообщения?
– Нет, никто. Приходили несколько посетителей, хотели увидеть миссис Картер и Верити. Я попросила их зайти попозже или завтра. – Она нервно сглотнула. – Кое-что было… не знаю, важно ли это… когда священник уезжал, миссис Картер побежала за машиной. Не знаю, может, он что-то забыл. Она вернулась очень расстроенная.
Джон нахмурился, вспоминая.
– Фреер. Доктор Фреер. Так его звали?
– Да, по-моему, вы так мне его представили.
На улице загудела машина. Няня двинулась к двери, но Джон опередил ее. Возле дома стоял потрепанный «ситроен» со включенным двигателем. На водительском месте сидел молодой человек.
– Ой, это мой друг, – встрепенулась няня. – Я сейчас скажу ему, что не пойду сегодня никуда. Я пыталась ему дозвониться, но он весь день играл в крикет.
– Вы ведь собирались на концерт, верно?
– Мистер Картер, я не пойду. Мне нужно только предупредить его. Я хочу дождаться миссис Картер.
– Идите на концерт, – приказал Джон. – Не стоит портить себе вечер.
Няня поколебалась:
– Думаете, мне…
– Езжайте, – твердо сказал Джон. – И хорошо повеселитесь!
– Вы уверены?
– Да.
Девушка просияла:
– Спасибо большое!
Она весело замахала водителю, затем кинулась в дом за сумочкой. Сказав Джону, что постарается вернуться пораньше, она уехала.
Джон выгрузил из багажника машины сумку для гольфа и тележку и засунул их в чулан под лестницей. Его мысли прыгали. Сароцини не забирал ее. Если бы он увез ее и Верити, здесь осталась бы ее машина. Тогда где она?
Опять улетела в Америку?
Быть не может.
Тогда где?
Он пошел в кухню, взял телефон и набрал справочную. Когда оператор ответил, он спросил, не числится ли в телефонной книге номер священника Фреера, дав им несколько вариантов написания фамилии.
Ему дали два номера: один – квартиры на Бромптон-роуд, другой – университетского колледжа. Он попробовал сначала квартиру и попал на автоответчик. Он оставил сообщение, в котором просил Фреера срочно ему перезвонить. Затем набрал университетский номер.
Там никто не ответил.
Из-за окон с двойным стеклопакетом в номере царила зловещая тишина. Снаружи стоял прекрасный вечер: неровный лондонский горизонт был окрашен в розовое с красным.
Верити жадно ела. Работал телевизор с выключенным звуком. Сьюзан щелкала пультом, переключала каналы, но почти не понимала, что там показывают. И точно так же она перескакивала с мысли на мысль.
Она плакала. Она плакала весь день, думая об Эване Фреере. Что с ним случилось? То же, что и с Фергюсом, Харви, Заком Данцигером и даже, наверное, с Арчи Уорреном? Каждые полчаса она набирала номера телефонов, указанные в его визитной карточке, отчаянно надеясь дозвониться до него, услышать, что с ним ничего не случилось, что он дома, что ей просто показалось, что у водителя такси лицо человека из «Бритиш телеком».
И еще она оплакивала смерть Фергюса. Он так старался сказать ей что-то, а она не слушала – не слушала так, как нужно было слушать.
«Фергюс объяснил вам, что сейчас живет у вас в доме? Вашему ребенку нужна защита церкви. А также вам и вашему мужу».
Верити гладила Сьюзан по груди своей маленькой ручкой. Сьюзан посмотрела на нее. Она чувствовала к ней такую огромную любовь и нежность. Она была так близка к ней. Невероятно: это ее ребенок, она выносила это существо в своем теле и теперь своим же телом питает ее.
«Вы недооцениваете ее, миссис Картер. Никогда не недооценивайте ее. Пожалуйста, запомните это».
В своем матросском костюмчике девочка выглядела такой красивой, такой милой, такой невинной. Разве она может когда-нибудь измениться?
Человек из «Бритиш телеком». Может ли он когда-нибудь прийти и изменить ее?
Мысли текли. Розовый закат понемногу темнел.
Фергюс пытался предупредить ее, а она не слушала. Он пытался сказать ей, что ее ребенок привносит в этот мир, а она не хотела ничего слышать.
– Я не позволю им, – прошептала она. – Они думают, что в один прекрасный день смогут прийти и использовать тебя в своих ритуалах. Но они ошибаются. Я никогда им этого не позволю. Никогда. Я обещала тебе это, когда ты была еще Малышом и жила внутри меня. Помнишь?
Дождавшись, когда Верити закончит есть, Сьюзан открыла сумочку и достала из нее визитку мистера Сароцини. Вручая ее, он сказал, что по указанному в ней номеру его можно найти в любое время суток. Она набрала его.
Он ответил на втором гудке.
– Мистер Сароцини, – сказала она. – Это Сьюзан Картер.
Возникла небольшая пауза, затем он вежливо спросил:
– Здравствуйте, Сьюзан. Как ваше здоровье?
– Слушайте меня очень внимательно. Я нахожусь на четырнадцатом этаже лондонского «Хилтона», и у меня на руках Верити. Если вы в точности не выполните то, что я вам сейчас скажу, я выброшусь вместе с ней из окна.
71
Кунц сказал:
– Дайте мне поговорить с ней.
Он приехал в лимузине в Хитроу, потому что хотел быть с мистером Сароцини, когда тот поедет на встречу с Сьюзан.
– Просто доставь меня в лондонский «Хилтон», на Парк-Лейн, Стефан. Тебе знаком этот отель?
Мистер Сароцини сидел на заднем сиденье машины. В салоне было темно, и Кунц не видел в зеркале лица мистера Сароцини. Это его тревожило. Мистер Сароцини находился в дурном расположении духа, и это тоже его тревожило. Кунц хотел бы, чтобы при встрече с Сьюзан он был настроен по-доброму, так как боялся за нее. Она вела себя очень глупо. Нужно поговорить с ней, объяснить, как это опасно – сердить мистера Сароцини.
Сьюзан, Сьюзан, дорогая моя Сьюзан, зачем ты это сделала?
Из-за того, что была суббота и наступил вечер, поток машин на улицах был плотным. Дорога от аэропорта заняла сорок пять минут. Было почти одиннадцать, когда они остановились у входа в отель. Через вращающиеся двери высыпала шумная толпа в вечерних нарядах.
По дороге Сароцини не сказал ни слова и нарушил тишину только сейчас. Он произнес:
– Жди здесь.
Задняя дверь открылась. Послышался шелест банкнота. Возле Кунца появился швейцар и взмахом руки указал ему парковочное место на забитой машинами стоянке. Кунц с беспокойством проследил за тем, как мистер Сароцини вошел в отель. Затем взглянул вверх. Сьюзан была в каком-то из номеров. Ее окно могло быть любым из этого освещенного массива.
Сьюзан, пожалуйста, будь хорошей девочкой. Будь умной девочкой. Я не хочу наказывать тебя.
Каждый день Кунц старался не думать о ребенке, но все равно думал. Мистер Сароцини обещал ему, что когда-нибудь он соединится с Сьюзан. Он, Сьюзан и Верити. Семья. Союз. Троица. Он хотел подержать ребенка на руках – крохотное существо с волосами Сьюзан, свою дочь. Он хотел, чтобы когда-нибудь она заглянула ему в глаза, протянула к нему руки и сказала: «Папа!»
Вместо этого она смотрит в глаза Джона Картера.
Весь последний месяц он испытывал странные, новые для себя чувства. Он увидел мир под другим углом. События не вращались больше вокруг него самого, весь мир сосредоточился вокруг этой маленькой девочки. Как он хотел обнять Сьюзан, прижать ее к себе, нежно поцеловать и сказать, что это он отец малышки, а не мистер Сароцини, что они всегда будут вместе, что он защитит ее и Верити! Никто никогда не причинит им вреда. Как он хотел сказать, что мистер Сароцини благословил их любовь!
О Сьюзан, узнаешь ли ты когда-нибудь, как сильно я люблю тебя? Узнает ли это твой ребенок – наш ребенок? Узнает ли? Пожалуйста, будь умницей, не играй в игры с мистером Сароцини.
Не ставь под угрозу наше будущее счастье.
Поднявшись на четырнадцатый этаж, Эмиль Сароцини вышел из лифта, посмотрел на номера комнат, повернулся налево, прошел по коридору и остановился возле двери с номером 1401. На ручке висела табличка «Не беспокоить». Он позвонил в звонок.
Никто не отозвался.
Он позвонил еще раз, подольше. Подождал. Снова позвонил.
Наконец он услышал звон снимаемой дверной цепочки. Затем щелчок отпираемого замка. Дверь открылась. Дверной проем загораживал бородатый детина в белом халате. Позади него на кровати сидела обнаженная светловолосая девушка. По полу было разбросано белье.
