Дэн Браун - Утраченный символ
Сегодня, впрочем, масонские тайны сыпались со всех сторон, выбирай не выбирай. Лэнгдон занял место напротив Досточтимого мастера Питера Соломона и пирамиды.
Питер улыбался.
– «Слово», о котором ты упомянул, не легенда. Оно существует.
Лэнгдон какое-то время вопросительно глядел на друга, а затем все-таки спросил:
– Но… Нет, не понимаю, как такое возможно…
– А что непонятного?
«Все!» – хотел ответить Лэнгдон, пытаясь отыскать в глазах Питера Соломона проблеск здравомыслия.
– То есть ты утверждаешь, что веришь, будто Утраченное слово существует… и действительно обладает некой силой?
– Огромной силой, – подтвердил Питер. – Оно способно преобразить человечество, открыв ему Мистерии древности.
– Слово? – уточнил Лэнгдон. – Питер, не понимаю, как слово может…
– Поймешь, – спокойно заявил Соломон.
Лэнгдон, сдавшись, смотрел перед собой.
– Как тебе известно… – Питер поднялся и неторопливо пошел вокруг стола, – нам не первое столетие пророчат, что настанет час, когда Утраченное слово будет найдено, когда его достанут из-под спуда… и человечество вновь обретет потерянную силу.
Профессор вспомнил давнюю лекцию Питера об апокалипсисе. Многие ошибочно воспринимают апокалипсис как конец света, однако в буквальном переводе слово значит всего лишь «откровение», явление вышей мудрости, предсказанное древними.
«Грядущий золотой век, век просвещения».
Однако, даже уяснив смысл предсказания, Лэнгдон не мог представить, как одно-единственное слово может спровоцировать подобные глобальные перемены…
Питер показал на пирамиду, возвышающуюся на столе рядом с золотым навершием.
– Масонская пирамида. Легендарный симболон. Сегодня его части воссоединились, и теперь он останется завершенным. – Бережно подняв навершие, Питер закрепил его на каменном основании. Тяжелый золотой наконечник мягко вошел в пазы. – Сегодня, друг мой, ты сделал то, что пока не удавалось никому. Ты собрал масонскую пирамиду, расшифровал все загадки и добыл вот это…
Вытащив лист бумаги с рисунком, Соломон положил его на стол. Лэнгдон сразу узнал решетку с символами, перетасованными согласно квадрату Франклина. Ему уже удалось мельком взглянуть на нее в Храмовом зале.
– Интересно, как ты интерпретируешь этот рисунок? Мне любопытен взгляд специалиста.
Лэнгдон присмотрелся.
Хередом, циркумпункт, пирамида, лестница…
Профессор вздохнул:
– Что ж, Питер, как ты сам видишь, это аллегорическая пиктограмма. Изложенная не буквально, а языком метафор и символов.
Соломон усмехнулся:
– Задал, называется, эксперту простой вопрос… Ладно, рассказывай, что видишь.
«Ему что, действительно интересно?»
Лэнгдон подтянул листок поближе.
– Ладно. Если в двух словах, мне кажется, что эта картинка изображает… землю и небеса.
Питер удивленно приподнял брови.
– Да?
– Именно. На самом верху у нас слово «хередом» – «священный дом», означающее обитель Господа, то есть небеса.
– Ясно.
– Направленная вниз стрелка в конце строки указывает на то, что остальная часть символов относится к области, лежащей под небесами, – следовательно, это земля. – Взгляд Лэнгдона скользнул к нижним строчкам. – Два самых нижних ряда, под пирамидой, означают непосредственно твердую почву, terra firma – низший из возможных пределов. Что логично, на рисунке в нем заключены двенадцать древних астрологических знаков, составлявших зачатки религии древних, смотревших в небеса и видевших в движении светил божий промысел.
Соломон подвинул стул и присмотрелся к рисунку.
– Понятно. А остальное?
– Покоясь на фундаменте астрологии, – продолжал Лэнгдон, – из земли вырастает великая пирамида, устремляясь к небесам. Вечный символ утраченной мудрости. Внутри ее – философские и религиозные течения, оставшиеся в веках: египетское, пифагорейское, буддизм, индуизм, ислам, иудаизм и христианство и многие, многие другие. Все они, объединяясь и перемешиваясь, взмывают ввысь, чтобы просочиться через воронку в пике пирамиды и, преобразовавшись, слиться в единой философской концепции. – Он выдержал паузу. – Универсальная мысль… всеобщее представление о Боге, выраженное древним символом, на который указывает пик пирамиды.
– Циркумпункт, – подтвердил Питер. – Универсальный символ Бога.
– Именно. На протяжении веков циркумпунктом обозначали всё и вся. Бога Ра, золото в алхимии, всевидящее око, точку сингулярности перед Большим взрывом…
– Великого архитектора Вселенной…
Роберт Лэнгдон кивнул, догадываясь, что те же самые доводы Питер приводил в Храмовом зале, выдавая похитителю циркумпункт за Утраченное слово.
– Осталось последнее, – напомнил Питер. – Лестница.
Лэнгдон перевел взгляд на изображение ступеней.
– Питер, я думаю, тебе как любому другому понятно, что это масонская винтовая лестница… Она ведет из мрачных подземных глубин к царству света подобно лестнице Иакова, что вздымается к небесам… или подобно человеческому позвоночнику, соединяющему бренное тело с бессмертным разумом. – Профессор помолчал. – Остальные символы представляют собой смесь небесных, масонских и научных и, думаю, служат для придания большей значимости Мистериям древности.
Соломон задумчиво погладил подбородок.
– Изящно, профессор. Я, конечно, согласен, этот рисунок можно воспринимать аллегорически, однако… – Глаза Питера лукаво блеснули. – Наш набор символов можно прочитать и по-другому. И тогда рассказ выйдет куда более откровенным.
– Неужели?
Питер Соломон снова принялся вышагивать вокруг стола.
– Там, в Храмовом зале, когда смерть казалась близка и неминуема, я взглянул на рисунок и почему-то, затмевая все метафоры и аллегории, мне бросилась в глаза самая суть изложенного в символах. – Он резко развернулся к Лэнгдону. – Рисунок указывает точное местонахождение Утраченного слова.
– Что-что? – Лэнгдон неуверенно шевельнулся, испугавшись, что перенесенное потрясение все-таки не прошло для друга бесследно.
– Роберт, легенды всегда называли масонскую пирамиду именно картой, причем картой особого рода, чье назначение – привести достойного к Утраченному слову. – Соломон постучал пальцем по листу бумаги с рисунком. – Поверь, эти символы составляют именно то, что обещано в легенде. Карту. Схему с конкретным указанием, где искать лестницу, ведущую к Утраченному слову.
Лэнгдон ответил натянутым смешком и осторожно попробовал достучаться до друга.
– Даже если бы я верил в легенду о масонской пирамиде… Разве это карта? Сам посуди. На карту совсем не похоже.
Соломон улыбнулся:
– Иногда достаточно просто посмотреть свежим взглядом, и знакомая картина предстанет в новом свете.
Лэнгдон посмотрел, однако ничего нового не увидел.
– Ответь мне на такой вопрос… – сменил тактику Питер. – Ты знаешь, почему масоны закладывают краеугольный камень строго в северо-восточном углу здания?
– Конечно. Потому что именно туда падают первые лучи утреннего солнца. Так вы символически отображаете способность архитектурных сооружений вырастать из земли навстречу свету.
– Именно. Так, может, стоит поискать озарения именно там? – Он показал на рисунок. – В северо-восточном углу?
Опустив глаза, профессор отыскал взглядом самую правую клетку в верхнем ряду. Там красовался символ ↓.
– Стрелка, направленная вниз, – произнес вслух Лэнгдон, пытаясь понять, что имел в виду Питер. – То есть «под Хередомом».
– Нет, Роберт, не «под», – возразил Соломон. – Думай. Это не метафорический лабиринт. Это карта. А на картах стрелка вниз означает…
– Юг, – удивленно протянул Лэнгдон.
– Точно! – похвалил Соломон, расплываясь в радостной улыбке. – Южное направление. На карте «вниз» – это «к югу». Скажу больше, на карте «Хередом» – это не аллегория небес, а привязка к местности.
– Масонский храм? Выходит, карта указывает куда-то на юг от этого здания?
– Слава Богу! – рассмеялся Соломон. – Наконец-то озарение!
Лэнгдон еще раз внимательно осмотрел рисунок.
– Но, Питер… Даже если ты прав, «к югу от этого здания» может означать любую точку на его географической широте, а это двадцать четыре тысячи миль.
– Нет, Роберт. Ты забываешь про легенду, согласно которой Утраченное слово скрыто здесь, в округе Колумбия. Так что отрезок заметно укорачивается. А еще, согласно той же легенде, лестницу должен прикрывать большой камень, на котором знаками древнего языка высечена надпись. Своего рода зарубка для достойного, чтобы он не прошел мимо.
Лэнгдон по-прежнему с трудом верил в серьезность легенды, и хотя он не мог похвастаться доскональным знанием города, позволяющим представить в подробностях все, что находится к югу от Масонского храма, никаких гигантских камней с насечками, прикрывающих подземные лестницы, в Вашингтоне не наблюдалось.
