Марк Олден - Гайджин
Воскресный фестиваль О-бон пройдет здесь, в Йокогаме, как планировалось ранее. Но не в честь погибшей, а в честь богов, которые помогут сохранить Касуми в живых до тех пор, пока гайджину не удастся повидаться с ней. Если якудза из Лос-Анджелеса смогут подтвердить сведения о том, что Касуми и в самом деле восстала из мертвых, то де Джонг вылетит в Америку сразу же после окончания фестиваля.
Только Саймон Бендор, сын тигрицы, представляет угрозу для воссоединения любящих сердец. Впрочем, мертвый тигр столь же безвреден, как и ягненок.
Глава 27
Гонолулу
Август 1983
Эрика Стайлер сидела в офисе антикварного магазина, принадлежащего Полу Анами и Саймону. Саймон работал над ее лицом, изо всех сил стараясь превратить девушку в нечто абсолютно неузнаваемое. Он сказал, что ее внешность должна измениться абсолютно и, по-видимому, добился немалых успехов, поскольку Пол Анами, едва взглянув на Эрику, поспешил принять свои успокаивающие таблетки.
Для того, Чтобы похищение марок состоялось, Эрике было необходимо через два часа войти неузнанной в двери отеля Луахала. Иначе шансы на успех были бы у Саймона более чем скромные. Шансы на встречу с Раймондом Маноа и Майклом Марвудом у него также были бы ничтожные. Интересно знать, что испытывает Эрика, прекрасно сознавая, что Саймон должен убить их? Да ничего. Марвуд и Маноа принадлежали к тем людям, которые увели с собой Молли, и ел было совершенно наплевать, что сделает с ними Саймон.
Новый имидж. Эрике необходимо обмануть всех: Фрэнки, репортеров, стремившихся поболтать с Марвудом, якудза, которые располагали ее фотографиями, странствующих игроков в покер, которые случайно могут узнать ее. Самое же главное — Эрике следовало проникнуть в номер Марвуда, а значит пройти мимо его телохранителя по имени Алан Брюс.
Было ли ей страшно. Страх в прямом смысле клубился вокруг нее, он был настолько материален, что она могла бы разгонять его палкой. «Обволакивающая липкая дрянь» — так называл страх, сродни ее нынешнему, отец Эрики. Тошнотворное чувство, пронизывающее существо человека от пяток до затылка. Оно вызывает спазмы в желудке, головную боль, потливость рук и нервное истощение. Саймон почувствовал его тоже и прекратил работу. Он взял ее руки в свои и сказал, что вся шутка в том, чтобы бояться, но продолжать делать дело.
— Как поступала Алекс? — спросила Эрика.
— Да, как поступила Алекс, — кивнул Саймон.
Эрика была настолько тронута заботой Саймона о матери, что на некоторое время позабыла про Молли. Вчера вместе с Полом Анами она уехала из долины Нууану, и они направились на Маунт-Танталус — домой к Саймону, чтобы забрать там кое-какие вещи, которые, по словам Саймона, могут ему понадобиться в ближайшие несколько дней. Эрика видела, как, добравшись до дома на Маунт-Танталус, Саймон зашел в комнату Алекс и некоторое время молча ходил по ней, дотрагиваясь рукой до бюро, до платяного шкафа, брал со стола фотографию, на которой были изображены они с Алекс, рассматривал медаль, которую он когда-то получил и подарил матери. Потом Эрике стало трудно продолжать наблюдения: к горлу подступили слезы, и она отвернулась, чтобы скрыть их от Саймона.
Они с Саймоном чрезвычайно близки. Даже Пол это заметил. Иногда ей казалось, что у них с Саймоном одно сердце на двоих. Его боль она чувствовала, как свою собственную.
Уезжая из дома, Саймон прихватил фотографию матери.
Саймон решил, что лучше всего будет, если они проведут ночь у него в оздоровительном клубе. Там они поели фруктов и овощей и легли спать в офисе менеджера. На рассвете Саймон разбудил Эрику и Пола и сказал, что им надо уехать пораньше — пока клуб не открылся для посетителей, и на улицах нет ни души. Перед тем, как уехать из клуба, Саймон позвонил в свою нью-йоркскую квартиру, а потом в дом Пола, но никаких новостей от Алекс не оказалось. Ни Полу, ни домой к Саймону она не звонила.
В офисе антикварного магазина Саймон работал над лицом Эрики, одновременно слушая пленку, на которой был записан разговор Раймонда Маноа и Фрэнки Одори, они обсуждали план, как лучше и быстрее ликвидировать Алекс. Пленка нервировала Эрику — она даже хотела попросить Саймона, чтобы он выключил магнитофон, но ей не пришлось. Саймон сделал это сам, а потом включил радио, по которому передавали новости. Прошло еще пять минут, и Эрика поняла, что новости совершенно не интересуют Саймона. Его интересовало только одно — любая информация об Алекс.
Изменение имиджа. Эрика следила в зеркале за тем, как ее кожа постепенно меняла цвет. Саймон добился этого, постепенно втирая в ее кожу состав, который он именовал «нежной смазкой» и представлявший из себя слегка жирный наощупь крем темного оттенка. Крем он наносил на щеки и шею Эрики, припудривая затем обработанное пространство, приглушая блеск, что позволяло ее коже сохранить естественный вид. Затем он сбрил ей часть бровей и с помощью коричневого косметического карандаша придал им совершенно иную форму. Тени, положенные под глазами, прибавили Эрике возраст, а более темные, нанесенные на подбородок, придали ему другие очертания. Кусочки губки, проложенные Саймоном между губами и деснами Эрики, чрезвычайно изменили очертания рта.
Саймон все еще продолжал трудиться над ее ртом. С помощью карандаша он увеличил его размер, а пространство между границами природными и нарисованными замазал алой губной помадой, которую прихватил на туалетном столике Алекс. Крошечное пятнышко красноватого оттенка, нанесенное Саймоном на нос, придало Эрике вид женщины, которая не прочь опрокинуть рюмку-другую. Нос тоже приобрел иную форму — он стал казаться длиннее и тоньше благодаря умелой комбинации светлого и коричневого тонов, наложенных Саймоном.
Следующим номером шли накладные бедра и груди. Потом Эрику облекли в длинный, до пят голубой с белым шелковый костюм, и все это сооружение увенчал парик из натуральных волос длиной почти до талии. Саймон слегка посеребрил искусственные локоны. Пол отослал своего служащего за туфлями на платформе, которые увеличили рост девушки на несколько дюймов. Когда Эрика взглянула на себя в зеркало, то чуть не потеряла дар речи. Впечатление было грандиозное. Она выглядела, словно Квазимодо, наширявшийся наркотиками. Ее внешность можно было описать тремя словами — неприличная, отталкивающая и вульгарная. К тому же, она казалась куда старше своих лет — Господи, и намного старше. Да, следовало признать, что Саймон постарался от души. Чем больше Эрика вглядывалась в свое отражение, тем больше она поражалась изменениям в себе. Особенно ее развлекли новые длинные волосы. Пол сказал, что она похожа на польскую королеву, возвращающуюся на родину.
— И еще одно, — сказал Саймон, обращаясь к Эрике. — Повтори все то, что тебе придется говорить о себе в отеле «Луахала», если тебя спросят, кто ты и зачем там находишься.
Эрика прикрыла глаза, вызывая в памяти инструкции, которые ей дал Саймон еще до начала переодевания. Когда она закончила, Саймон похвалил ее и повернулся к Полу.
— Планы изменились, — сказал он. — Тебе придется уехать с Гавайских островов.
Японец коснулся пальцами мальтийского креста, висевшего у него на шее. Нервный тик, который время от времени заставлял подергиваться его левый глаз, начался снова.
— Я не понимаю, о чем ты? Я думал, тебе понадобится мое присутствие здесь, хотя бы на тот случай, если позвонит Алекс.
Саймон опустил глаза и стал изучать паркет у себя под ногами. Тогда Эрика поняла, что Саймон уже не надеется найти свою мать в живых.
— Когда Маноа умрет, поднимется такой шум, что будет лучше, если ты уедешь.
Он улыбнулся Полу:
— Ты, наверное, и представления не имел, что на себя навлекаешь, когда выловил меня из океана?
Они обнялись.
Эрика, помня о гриме, делала все от нее зависящее, чтобы не расплакаться и побороть подступившую дурноту.
* * *Часом позже Саймон стоял у дверей роскошного номера в гостинице «Луахала»; одетый в полицейскую форму. Кроме формы, на нем был рыжий парик, а под носом красовались такие же рыжие усы. Фуражку он надвинул глубоко на лоб, так что козырек касался края его зеркальных солнечных очков. В руке он держал предмет, напоминавший очертаниями портативный магнитофон, а у его ног стоял черный атташе-кейс. Саймон взглянул сначала направо, а потом перевел взгляд налево. Справа по всей длине коридор был пуст, но слева были люди. К счастью, они стояли в самом дальнем конце и не обращали на него никакого внимания. Он постучал в дверь еще раз — уже четвертый — но, как и раньше, никто не ответил. Очень хорошо.
Теперь замок. Он был по-настоящему хорош и снабжен панелью электронной сигнализации. Кроме того, у него стоял цифровой код, поэтому, чтобы войти в номер, нужно было или набрать код, или отключить сигнализацию. Очень удобно. Никакой возни с ключами, которые, к тому же, можно потерять. Знаешь код — проходи, не знаешь — стой у двери. Саймону следовало выяснить код за считанные секунды.
