Шарлотта Линк - Эхо вины
Такие слова в общем-то успокаивали девочку. То, что находилось в далекой дали, было почти не опасно. Но теперь ей так не казалось, ведь она увидела смерть слишком близко. Другие дети могли жить и дальше так, словно смерти не было. Но Дженни уже не могла.
Они стояли теперь за пределами кладбища, у ворот. Люди, бывшие на похоронах, садились в свои машины и уезжали. У поворота скопилось огромное количество автомобилей. Выезжая из парковочных ниш, они мешали друг другу и создавали пробку. Но никто не сигналил и не проявлял нетерпения, люди разъезжались в необычной тишине и взаимном согласии. «Потому что все горюют», – подумала Дженни и тяжело вздохнула.
Бейкер начал прощаться. Сначала он подал руку миссис Квентин – женщине с заплаканными глазами – и сказал, что скоро позвонит ей. Та кивнула, и Дженни еще раз отметила про себя, как сильно та переживает.
Потом он повернулся к Дорис.
– До свидания, – отозвалась та с оттенком нервозности в голосе, по которому Дженни сразу определила, что ее маме отчаянно хочется курить.
«Ну все, отпусти и нас отсюда», – мысленно умоляла Дженни Бейкера, уклоняясь от тоскливого взгляда миссис Квентин.
И тут она увидела его.
Дженни уже настолько не рассчитывала на это, что страшно растерялась. Остолбенев от изумления, она глядела в упор на этого человека и не верила своим глазам.
Не может этого быть! Не может быть!
– До свидания, Дженни, – сказал Бейкер.
Девочка ничего не ответила.
– Попрощайся же с господином следователем! – нетерпеливо напомнила ей мать.
Но Дженни продолжала стоять молча.
– Что случилось? – спросила Дорис, присмотревшись к дочери внимательней. – Ты что, язык проглотила?
– Он там, – прошептала Дженни. У нее пересохло во рту и перехватило голос. Она просто не могла говорить громче.
Кроме матери, похоже, никто и не услышал того, что она сказала.
– Что?! – переспросила Дорис.
– Он там, – повторила Дженни. – Тот мужчина.
– Господи боже мой! Да где же?
– Что, что ты говоришь? – прищурилась Стелла, поворачиваясь к ним.
– Она увидела того негодяя, – шепотом сказала Дорис.
В два прыжка Бейкер оказался рядом с Дженни.
– Ты его видишь? Он здесь? Где?
– Там, – подняла руку Дженни, показывая на водоворот людей и машин.
– Который из них? – переспросила Стелла, меняясь в лице. Дженни внезапно стало страшно. А вдруг женщина-полицейский выхватит пистолет и застрелит того человека прямо на ее глазах?!
– Вон тот, – выговорила она с опаской. – Рядом с большой черной машиной…
Все повернули головы туда, куда она показала.
– Джек? – изумленно прошептала миссис Квентин. – Джек Уолкер?
И тут худая женщина в мини-юбке сказала:
– Это тот самый человек, который поднял мою сумку на пляже. Тогда, в Ханстантоне!
Бейкер и Стелла опрометью бросились к нему, и внезапно, откуда ни возьмись, всю площадку перед кладбищем заполонили десятки полицейских в форме. «И где они только прятались?» – пронеслась мысль в голове у пораженной Дженни.
Девочка громко вскрикнула, отвернулась и уткнулась лицом в живот матери, в тонкий хлопок ее черной футболки. Дженни безумно испугалась, что этого человека сейчас же изрешетят пулями только потому, что она указала на него.
– Что с тобой? Что с тобой? – словно издалека доносился до нее голос матери.
– Не стреляйте! – крикнула Дженни.
– Господи, никто и не стреляет. Никто не стреляет, – повторяла Дорис, гладя дочь по голове. – Не бойся, детка. Они всего лишь арестуют его.
И Дженни беззвучно расплакалась.
2
Это был один из таких моментов, во время которых старший следователь Бейкер в глубине души желал, чтобы вернулись порядки средневековья, когда признание у подозреваемых вырывали с помощью пыток. Конечно же, он не говорил об этом вслух, и даже стыдился таких мыслей.
Уже три часа они со Стеллой допрашивали Джека Уолкера. Перед ними сидел симпатичный пожилой человек – казалось бы, такой надежный, спокойный, готовый в любой момент прийти на помощь… «А ведь и я безо всякой опаски доверил бы ему детей», – пронеслось в голове у Бейкера.
Дженни была абсолютно уверена в том, что в магазине с ней разговаривал именно он. И Лиз Алби узнала в Джеке того услужливого господина, что сидел рядом с ней на пляже и поднял ее упавшую сумку. В течение часа Бейкер добился ордера на обыск, и полицейские помчались в домик Уолкеров. Там они не нашли ничего из ряда вон выходящего, забрали только жесткий диск с компьютера Джека, и сейчас специалисты подбирали пароль к нему. Бейкер был уверен, что там они обнаружат файлы с детской порнографией.
На кладбище Джек Уолкер оказался потому, что привез туда Квентинов. Сначала он уехал, а потом снова вернулся за ними, поскольку Фредерик опасался, что парковки будут переполнены и оставить автомобиль будет негде. Сидя в участке, Джек все упорно отрицал.
Он не знает никакой Дженни Браун. Он никогда не заговаривал с девочками в магазине и никому не обещал устроить детский праздник в своем доме. И в упомянутом магазине он никогда не был.
– Не был? – наклонился к нему Бейкер. – Тогда, может быть, тебе устроить очную ставку с владельцем магазина? Пусть он подтвердит, что ни разу не видел тебя!
Уолкер замялся. Конечно, он не может на все сто утверждать, что ни разу не заходил в ту лавчонку. Естественно, он покупает себе газеты и журналы – иногда в одном ларьке, иногда в другом. Может быть, брал их разок и в том магазине. Он не знал, что покупать газеты запрещено!
– Где ты был в понедельник седьмого августа? – спросил Бейкер.
– Не помню, – ответил Уолкер после минутного раздумья. – Седьмого августа?… Нет, не помню. А вы разве помните, что выделали седьмого августа?
– Вопросы здесь задаем мы! – напомнила Стелла резко.
– Хорошо, я подскажу тебе, – сказал Бейкер. – Седьмого августа был жаркий солнечный день, и ты, скорее всего, решил провести его на море. Ты поехал в Ханстантон на машине или на автобусе. Допускаю, что тебе просто хотелось искупаться или позагорать…
– Нет! Я уже несколько лет не бывал в Ханстантоне.
– На автобусной остановке ты стал свидетелем того, как маленькой девочке не разрешили покататься на карусели. Четырехлетняя малышка плакала, кричала и топала ногами, но мать так и не повела ее на аттракцион. Девочка так противилась тому, чтобы идти дальше, что мать едва справлялась с ней и даже выронила сумку. Ты поднял эту сумку и подал ей. Женщина вспомнила твое лицо.
– Что? Не смешите меня! Мало ли кто поднял ей сумку четыре недели назад. Разве можно запомнить человека по такой мимолетной встрече? И это все, на чем вы строите ваши обвинения, господин офицер? На сомнительном воспоминании какой-то оторвы, да на показаниях соплячки, на которую явно надавили ваши люди? Только поэтому вы держите меня здесь уже столько времени?
– Знаете что? – сказала Стелла. – Через несколько часов у нас будут результаты анализа вашей слюны. И по ДНК все будет ясно. На телах обеих девочек – и Рейчел Каннингэм, и Сары Алби – мы обнаружили достаточное количество материала. Вам не удастся выйти сухим из воды, мистер Уолкер. Только ваше чистосердечное признание может хоть как-то помочь вам. Может быть, вы хотите взять адвоката? Так он скажет вам то же самое!
– Не нужен мне никакой адвокат, – хмуро пробурчал Джек. – Я никаких преступлений не совершал.
– Почему ты выбрал именно Рейчел Каннингэм? – спросил Бейкер. – Случайно? Или это был твой типаж?
– Я не знаю никакой Рейчел Каннингэм!
– Что ты пообещал Саре Алби на пляже? Прокатить ее на карусели?
– Саре? В первый раз слышу.
– Где находится Ким Квентин? Что ты сделал с Ким Квентин?!
Впервые в глазах Уолкера промелькнуло волнение.
– Ким? Я не причинил вреда Ким! Что вы!
– А другим детям? Саре Алби и Рейчел Каннингэм?
– С этими девочками я не знаком.
– Где ты был в воскресенье двадцать седьмого августа?
– Не помню.
– Разве ты не ходишь каждое воскресенье с приятелем в одно и то же кафе?
Глаза Уолкера снова сверкнули.
– Хожу.
– Значит, и в то воскресенье ты ходил туда?
– Может быть. Но точно сказать не могу. Я хожу туда не каждое воскресенье.
– Вот как? Но ты только что говорил совершенно обратное!
– Это вы говорили.
– А ты подтвердил!
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – устало сказал Уолкер. На его лбу выступили крупные капли пота. Чтобы отвезти Квентинов на кладбище, он оделся подобающим образом, в костюм и галстук, то есть слишком тепло для погожего денька бабьего лета.
– Чего я хочу от тебя, Уолкер? А ты еще не понял? Я хочу, чтобы ты признал, что в первой половине дня двадцать седьмого августа заманил Рейчел Каннингэм в глухое место, тупик Чепмен. Там она села в твою машину, и ты увез ее подальше и изнасиловал, а потом убил. Позже ты подбросил ее труп в Сандрингэм.
