Джеймс Роллинс - Последний оракул
— Ну, как прошла встреча?
Лука смотрел на него сияющими глазами.
Пейнтер только что вернулся со встречи, в которой принимали участие представитель Госдепартамента, русского посольства и нескольких общественных организаций, занимающихся защитой детей. Именно статус семидесяти семи детей и являлся главной темой обсуждения. На них претендовали многие.
— Русские были счастливы переложить ответственность за принятие решений на наши плечи,— рассказывал Пейнтер.— Им сейчас не до того — отмываться надо. Последние радиологические тесты, проведенные совместной комиссией по надзору за использованием радиоактивных материалов, показали, что последствия попадания воды из озера Карачай в грунтовые воды, хотя и имеет катастрофические последствия на локальном уровне и потребует эвакуации людей на много миль вокруг, в глобальном масштабе катастрофой не является. Водоспуск был закрыт вовремя.
Грей вздохнул с облегчением.
— А что с детьми?
Этим утром Пейнтер посетил их. Для детей, привезенных из России, было выделено и отгорожено целое крыло больницы Университета Джорджа Вашингтона. Последние недели команда врачей-неврологов была занята тем, что медленно и методично удаляла у детей имплантаты. Как предположил ранее главный невролог, эта операция была тонкой, но не слишком сложной. Последнему из пациентов имплантат удалили буквально пару дней назад.
— Исследования показывают, что некоторые навыки савантов у детей остаются, хотя и в ослабленной форме,— говорил Пейнтер.— Что бы с ними ни произошло под конец, оно буквально выжгло фундамент неврологической структуры, которая способствовала развитию их удивительных талантов. Но в то же время это изменение понизило уровень их аутизма. Состояние малышей улучшается прямо на глазах. Однако тому, кто возьмет на тебя ответственность за воспитание этих детей, придется постоянно следить за их здоровьем, а также проводить регулярные обследования — на предмет как их талантов, так и психического здоровья.
Пейнтер посмотрел на Луку. Тот держался внешне спокойно, но в его глазах светилась надежда.
— В результате участники встречи сошлись в едином мнении: нужно отдать детей на воспитание цыганским семьям.
Лука грохнул кулаком по столу.
— Да!
В ответ на столь бурную реакцию один из битюгов громко заржал и топнул тяжелым копытом о землю.
Пейнтер еще с полчаса рассказывал о различных деталях завершившейся встречи, что помогло отрезвить цыгана, но не сумело погасить радостный огонь в его глазах. Наконец все встали и начали расходиться.
Ковальски галантно поддерживал Элизабет под локоток.
— Теперь, когда вы снова в городе,— бормотал он, гладя ладонью свой бритый череп,— может, вы хотели бы... Может, мы могли бы...
Наблюдая мучения великана, Грей подмигнул Пейнтеру и кивком отозвал его в сторону.
— Не очень-то у него получается,— шепнул он.
— О чем это вы, Джо? — кокетливо спросила Элизабет, вздернув бровь и вопросительно глядя на Ковальски.
От волнения тот стал заикаться, выругался про себя, а затем выпалил:
— Не возражаешь пойти на свидание?
«Вот это круто!» — подумал Грей, с трудом удержавшись от улыбки. Элизабет пожала плечами и пошла дальше.
— Ты имеешь в виду второе свидание? — уточнила она.
Лоб Ковальски собрался в складки и стал похож на стиральную доску.
— По-моему, то, что в нас стреляли, похищали, облучали, а потом мы спасали мир, вполне может считаться первым свиданием.
Ковальски плелся рядом с ней. Его мозг работал с такой же скоростью.
— Так ты пойдешь? Элизабет кивнула.
— Только если ты захватишь сигары. Ковальски ухмыльнулся.
— У меня дома — целая коробка... Ах, черт! — Великан опустил взгляд на свои ботинки. Его левая нога угодила точнехонько в кучу конского навоза.— Это же мои новенькие «Чукка»!
Элизабет взяла его под руку и повела вперед.
— Не переживай, я их отмою.
— Ты не понимаешь! Кожа полирована вручную с помощью...
Парочка растворилась в толпе. Грей покачал головой.
— У Ковальски — свидание. Наверное, в аду сегодня похолодало. Пейнтер и Грей пошли по направлению к Смитсоновскому замку. На
каждом из них висела еще целая куча дел. В штаб-квартире «Сигмы» по-прежнему царил кавардак — как в прямом, так и в переносном смысле слова. В результате нападения они потеряли нескольких ключевых людей из числа командования, а один этаж бункера до сих пор был закрыт из-за происшедшего там пожара. В настоящее время проводился ремонт помещений и подбирались новые кандидаты на руководящие должности.
Однако политический аспект был гораздо более скользкой материей. Им удалось поймать невролога Джеймса Чена, одного из «Ясонов», связанного с Мэпплторпом и Макбрайдом. На допросах он предоставил информацию, позволившую им как следует прополоть ряды «Ясонов», отделив честных ученых, работавших на Министерство обороны, от продажных. Но с Мэпплторпом дело обстояло иначе. Он запустил лапу практически во все разведывательные ведомства Вашингтона. До сих пор было не ясно, орудовал ли он в одиночку либо пользовался поддержкой кого-то из столичного истеблишмента. Теперь каждое разведывательное ведомство, подобно пионерам Дикого Запада, предельно сгруппировалось для самозащиты и тыкало пальцем в других.
Даже в «Сигму».
Итак, над ними тоже кружили стервятники, но у Пейнтера имелся крепкий тыл в лице благодарного президента. Работа предстояла нешуточная, однако Пейнтер не терял уверенности в том, что вскоре все наладится. На завтрашнее утро у него была назначена встреча с человеком, заменившим Шона Макнайта, временно исполнявшего обязанности главы УППОНИР. Первоначально президент предлагал эту должность Пейнтеру, но тот отказался. Организация нуждалась в стабильности, да и сам Пейнтер не мог бросить «Сигму», детище Арчибальда Полка и Шона Макнайта.
Пейнтер взглянул на Грея.
— Весь завтрашний день ты наверняка проведешь в больнице? Тот кивнул.
— Кэт понадобится компания.
Монка Коккалиса должны были оперировать в шесть часов утра. Магнитно-резонансное исследование позволило выяснить, что именно сделали с ним в российской лаборатории, но до сих пор оставалось неясным, можно ли свести на нет нанесенный ему вред. Русские вживили ему в миндалевидное тело мозга микрочип. По мнению специалистов-неврологов, этот чип вызвал у Монка фиксационную амнезию и постоянно поддерживал его в этом состоянии. Такое вмешательство подразумевало амнезию на текущие и недавние события при сохранении памяти на приобретенные в прошлом знания. Эта технология уже изучалась и предусматривала, в частности, применение пропранолола, бета-адреноблокатора, стирающего особенно сильные воспоминания о полученной пациентом травме. Русские экспериментировали на Монке, используя вместо препарата его биотехнологический эквивалент.
Операцию отложили до того момента, когда Монк пройдет курс антирадиационного лечения. Это время неврологи использовали для того, чтобы еще более тщательно обследовать его, но они так и не могли с уверенностью сказать, вернется ли к нему память или нет, особенно с учетом еще одной детали, выявленной в ходе магнитно-резонансного исследования. Для того чтобы вживить чип, русские удалили небольшой участок коры головного мозга.
Пейнтер помнил, какой ужас отразился на лице Грея, когда он услышал эту новость, и его слова: «Сначала — рука, теперь — кусок мозга... Монка будто разбирают на части».
— Есть ли какие-нибудь признаки того, что Монк узнает Кэт? — спросил Пейнтер.
Грей покачал головой.
— Врачи не пускают ее к нему. По их мнению, пока микрочип находится в его мозгу, дополнительное давление на его память вроде общения с Кэт может принести скорее вред, чем пользу.
— И все же она навестила его.
— Да,— кивнул Грей,— она вошла в палату вместе с группой медсестер. Монк общался с ними, но никак не отреагировал на присутствие Кэт. Вообще никак. Она была просто раздавлена. Монк вернулся к ней, но по-прежнему потерян для нее.
— Что ж, нам остается только молиться о том, чтобы он поправился.
29 сентября, 18 часов 21 минута
Больница Университета Джорджа Вашингтона
Он проснулся в комнате с таким ярким светом, что от него резало глаза и отдавалось болью глубоко в голове. Накатила тошнота, комната закружилась перед его глазами. Он несколько раз с усилием сглотнул, пытаясь сфокусировать взгляд.
Стройная женщина в голубом медицинском комбинезоне похлопала его по руке.
— Ну вот вы и проснулись, мистер Коккалис. Дышите глубже, и вам станет легче.— Она отвернулась и сказала кому-то: — На этот раз он полностью пришел в себя.
Круговерть в глазах прекратилась, бой барабанов в ушах уступил место тупой тяжести в голове. Покосившись по сторонам, он понял, что лежит в больничной палате. По каким-то кусочкам, вертевшимся в мозгу, он вспомнил, что была операция. Поднял руку и увидел, что к ней подсоединены две трубки от капельниц. По одной поступал прозрачный раствор, по другой — кровь. Где-то рядом попискивали и жужжали приборы.
