Донна Тартт - Маленький друг
— Да вы ничего ей не платили!
— Харриет, мне кажется, Ида не была здесь счастлива. По многим причинам… И там, куда она уехала, она найдет лучшую работу, вот увидишь. Ну и к тому же она мне была здесь не нужна…
Харриет слушала с ледяным выражением лица.
— Ида так долго была с нами… мне стало казаться, что я… что я уже не могу без нее… Но мы ведь прекрасно справляемся, правда?
Харриет закусила губу. Неужели мать действительно так считает? Она не убирает в доме, не стирает, не готовит. И сколько времени это будет продолжаться?
— Правда, детка? Нам же хорошо втроем? Ида… — Мать беспомощно оглянулась. — Ида… Она меня просто тиранила, понимаешь?
Харриет скосила глаза на ковер и вдруг заметила патрон, который закатился под стол.
— Пойми меня правильно: когда вы с Алисон были маленькие, я бы не справилась без Иды, она мне очень помогла, но теперь… — Мать вздохнула. — Все ей не нравилось, все было не так. Может быть, с вами она хорошо обращалась, но когда я видела ее здесь, на кухне, она всегда выглядела такой надутой, как будто постоянно обвиняла меня…
Харриет стало скучно. Мать продолжала говорить, но Харриет отключилась, мысленно уплыв в свою любимую игру, которая всегда помогала ей на особенно занудных уроках, — на этот раз она решила подумать о спасении экспедиции капитана Скотта. Итак, машина времени была уже приведена в действие, продовольствие было закуплено, вот только глупый интендант привез совсем не то, что нужно. Харриет составляла список необходимых продуктов для спасения полярников — апельсиновый сок, какао, арахисовое масло и бензин для обогрева палаток. И вот они идут по заснеженной пустыне и издалека видят полузанесенную снегом палатку… Ура, она прибыла как раз вовремя, никто из полярников еще не умер. Какой радостью светятся их обмороженные лица при виде ее! Она наливает им кофе из термоса, бинтует загноившиеся пальцы, она знает, что они будут еще долго бороздить просторы Антарктиды…
Голос ее матери зазвучал как-то по-иному, и Харриет неохотно вернулась назад в реальность. Мать стояла в дверях гостиной и задумчиво смотрела на нее.
— Похоже, я ничего не могу сделать нормально, — тихо сказала она и вышла из комнаты.
Харриет упрямо тряхнула головой, глядя вслед матери. Еще не было десяти часов утра. В гостиной было прохладно и сумрачно, в воздухе таял слабый цитрусовый запах материнских духов. В коридоре скрипнула дверь кладовки, мать зашуршала и заскрипела вешалками. Харриет вытянула шею, ожидая, что мать закончит и уйдет к себе, но шуршание и скрипы продолжались. Точным пинком Харриет забросила патрон под диван, потом села в Идино кресло и стала ждать. Спустя полчаса она не выдержала, встала с кресла и выглянула в холл. Мать стояла на коленях около кладовки, сгребая в кучу разбросанное по полу постельное белье, которое она, видимо, стащила с верхней полки.
Как ни в чем не бывало Шарлот посмотрела на дочь и улыбнулась. Потом она вздернула плечи, комически вздохнула, поднялась с колен и отступила на несколько шагов, указывая рукой на ворох белья у своих ног.
— Господи, иногда мне кажется, что лучше всего было бы нам всем прыгнуть в машину и переехать жить к твоему отцу. Что ты на это скажешь?
«Она все равно сделает так, как ей захочется, — безнадежно подумала Харриет, отворачиваясь от матери. — Ей глубоко плевать, что я на это скажу».
— Не знаю, что ты думаешь по этому поводу, — продолжала мать, возвращаясь к белью, — а мне кажется, нам давно пора вести себя как одна семья.
— Почему? — после недоуменной паузы спросила Харриет. Ее мать начала использовать выражения отца. Это он обычно говорил, что им надо вести себя «как одна семья», — в основном перед тем, как высказать какую-нибудь идиотскую, совершенно необоснованную претензию.
— Ах, ну это же слишком тяжело для меня, — мечтательно пробормотала мать, — я же не могу одна воспитывать двух дочерей.
Харриет удалилась наверх, села на подоконник и так провела половину дня — глядя в небо на несущиеся рваные облака. В четыре часа она отправилась к Эдди, устроилась на парадном крыльце, обхватив колени руками, и просидела там до пяти, пока не услышала шум подъезжающей к дому машины.
Харриет вскочила и бросилась к машине открывать Эдди дверь. Бабушка улыбнулась ей, вид у нее был усталый, темно-синий костюм за день измялся и уже не выглядел так формально. Харриет, подпрыгивая от волнения, поведала Эдди о коварных материнских планах переезда в Нашвилль и была удивлена и разочарована, когда та только покачала головой.
— Может быть, идея не так уж и плоха, — сказала Эдди.
Харриет обреченно ждала продолжения.
— Знаешь, твоя мать как-никак замужем. Что плохого в том, что она хочет жить со своим мужем?
— О нет, Эдди, только не это! — Харриет чуть не заплакала от огорчения.
— Но почему? Он же твой отец!
— Я его терпеть не могу, ты это прекрасно знаешь.
— Ну ладно, может быть, мне и самой он не слишком нравится, ну что поделаешь, женатые люди обычно живут вместе, так?
— А ты не будешь по мне скучать? Если мы переедем?
— Иногда, — сказала Эдди своим назидательно-учительским голосом, который Харриет так ненавидела, — жизнь идет не так, как нам бы того хотелось. Знаешь, что я тебе скажу: когда начнется школа, тебе следует с головой погрузиться в учебу. Тогда у тебя не будет времени на глупости.
«А ведь скоро она умрет», — подумала вдруг Харриет с испугавшей ее саму ясностью, глядя на испещренное мелкими морщинками лицо бабушки. Руки Эдди, с распухшими суставами, были покрыты коричневыми пятнами. У Либби руки были все же гораздо белее и нежнее, хотя и такой же формы.
Она исподтишка бросила взгляд на лицо Эдди и вздрогнула, увидев, что пронзительные глаза бабушки внимательно рассматривают ее.
— Зачем ты перестала брать уроки фортепьяно? — спросила она вдруг.
— Это не я! Это Алисон брала уроки фортепьяно, — рассерженно заявила Харриет. Ее бесило, когда Эдди путала их с Алисон. — При чем тут фортепьяно?
— Значит, неплохо было бы и начать. Твоя проблема, Харриет, заключается в том, что при твоей энергии тебе совершенно нечем себя занять. Я в твоем возрасте скакала верхом, играла на скрипке, шила себе одежду, изучала языки. Может, тебе тоже стоит начать шить. По крайней мере, будешь приличнее выглядеть.
— А можно, я буду жить у тебя, если мама решит переехать?
— Что ты говоришь, Харриет! — воскликнула шокированная Эдди, — ты что, не хочешь жить со своей мамой и Алисон?
— Не-а, — пробормотала Харриет, украдкой следя за реакцией бабушки.
Но Эдди вдруг чихнула, подняла голову и пристально поглядела на что-то за спиной у внучки. На улице взревел мотор. Харриет обернулась, но увидела только металлический отблеск заворачивающей за угол машины.
— Знаешь что, — сказала Эдди, кладя руку на плечо Харриет. — Давай не будем забегать вперед. Знаешь, о чем Томас Джефферсон писал в своем письме Джону Адамсу, будучи уже стариком? О том, что большинства вещей, которых он боялся в жизни больше всего, так и не произошло. «Какую высокую цену я заплатил за несчастья, которые так и не случились со мной». Или что-то в этом роде. Твою маму не так-то просто выселить из вашего дома, поверь мне. А теперь беги, — она повернула Харриет лицом к дороге. — Дай своей старенькой Эдди отдохнуть, эти каблуки меня когда-нибудь убьют.
Дэнни повернул за угол и резко затормозил прямо напротив пресвитерианской церкви.
— Господи Иисусе, — сказал Фариш. — Это что, была она?
Дэнни хотел ответить, но понял, что губы не выговаривают слова. Сквозь наплывающую на него наркотическую мглу он смог только кивнуть головой. Его слух терзали разные пугающие звуки: скрип веток на ветру, шорох распускающихся почек, звон бегущего по проводам тока, тихие хлопки пузырьков земли, выпускающих на свет побеги травы, дыхание лягушек.
Фариш повернулся назад и буквально влип носом в заднее стекло.
— Черт побери, ты же говорил, что нигде не можешь ее найти, разве нет? Это что, первый раз, когда ты ее видал?
— Да, — резко выдохнул Дэнни. В его ушах звенело эхо его собственного дыхания, с верхушек деревьев сыпались вниз тысячи разноцветных зеркал. А кто была эта старая дама? На секунду Дэнни встретился с ней глазами и был поражен, насколько ее глаза походили на глаза девчонки.
— Ну давай, поехали, — нетерпеливо сказал Фариш, хлопая рукой по приборной доске, но Дэнни не мог пошевелиться. Руки его ходили ходуном, и ему было тяжело держать руль. Что-то странное происходило вокруг, пугающе непонятное, как происшествие, что случилось с ними тем утром. После очередной бессонной ночи Фариш вышел на кухню трейлера в трусах и майке, неся в руке пакет молока, и в тот же самый момент бородатый персонаж мультика в телевизоре, до странности похожий на него, прошествовал по экрану, также сжимая в руке пакет с молоком. Пораженный Фариш застыл на месте — мультяшный персонаж тоже, остановился, с таким же изумлением глядя на своего двойника.
