Говард Лавкрафт - Хребты безумия (сборник)
Внезапно облака стали реже, в разрывах между ними замерцали звезды. Внизу по-прежнему царила кромешная тьма, зато наверху лучились светом небесные маяки, словно указуя дорогу. Картеру чудилось, будто знакомые созвездия сделались вдруг символами, суть которых проясняется с первого же взгляда. Впечатление было такое, что на небе возникла громадная сверкающая стрела, устремленная на север; странника как бы подгоняли к неведомой цели, лежавшей за студеной пустыней. Картер посмотрел на восток, где высился горный хребет, протянувшийся вдоль границы Инкванока. В сиянии звезд можно было различить отдельные пики, зияющие чернотой расщелины, обрывистые склоны; горы, мнилось, являются продолжением прорезавшей небосвод стрелы, чем-то вроде ее оперения.
Призраки летели так быстро, что человек попросту не успевал как следует разглядеть то, что приковывало к себе его внимание. Неожиданно Картер уловил краем глаза какое-то движение над хребтом: некая тень двигалась в том же направлении, в каком мчалась стая. Упыри также заметили новоявленного спутника, о том говорило их возбужденное бормотание; сперва Картер решил, что видит необычайно крупного шантака, но мгновение спустя понял, что ошибся: у крылатых гиппоцефалов не наблюдалось пары голов, до сих пор они обходились одной, и, кроме того, диковинное существо, если и летело, то без помощи крыльев.
Впереди показался разрыв в горной цепи: узкий проход, соединявший холодную пустыню со зловещим Ленгом. Картер пристально всматривался в него, рассчитывая увидеть преследователя в полный рост. Тот сейчас слегка опережал призраков. Вот он достиг прохода и немного умерил свою прыть, будто осознал, что превратился из преследователя в преследуемого. Упыри, не сводившие с него глаз, дружно вскрикнули, и их возгласы выражали панический ужас, а человек ощутил, как ему в душу закрадывается беспримерная стужа. Над горами виднелась лишь голова, вернее, две головы, а в проходе мелькнуло на миг массивное тело, напоминавшее очертаниями невероятно огромную гиену.
Картер не потерял сознания и даже не закричал от страха, ибо отнюдь не впервые очутился в мире грез. Однако, оглянувшись, он содрогнулся: в погоню за стаей призраков бросились, похоже, все до единого ониксовые исполины. Трое из них гнались за дерзкими нарушителями буквально по пятам. Выходит, гиганты сидят на рубеже пустыни не просто так: у них есть свои обязанности, которые они должны выполнять. Жуткость происходящего подчеркивалась тем, что каменные твари не издавали ни звука, двигались совершенно бесшумно.
Упырь Ричард Пикмен отдал приказ – и стая взмыла вверх, едва ли не под самые звезды; призраки поднимались до тех пор, пока горный хребет и ониксовые стражи не пропали в разливавшемся внизу мраке. Теперь вокруг были только мерцание звезд, шелест ветров да смех эфира – ни шантаков, ни иных, более гнусных тварей. Быстрее, быстрее! Казалось, призраки превзошли резвостью скорость винтовочной пули и вот-вот достигнут той, с какой кружит по орбите планета. Странно, подумалось Картеру, сколько летим, а под нами все та же Земля. Впрочем, ему было известно, что в мире грез расстояния иные. Он был уверен единственно в том, что они попали в край вечной ночи; ему вновь почудилось, будто созвездия указывают на север. Небо словно сжималось гигантской пружиной, чтобы затем швырнуть стаю в холодные объятия северного полюса.
Картер вдруг заметил, что призраки больше не машут крыльями, и преисполнился ужаса. В самом деле, рогатые летуны сложили свои перепончатые отростки и доверились буйному ветру, стаю увлекала вдаль неведомая, потусторонняя сила: ни призраки, ни упыри не могли противостоять небесному течению, мчавшему их на север, откуда не возвращался еще ни один смертный. На горизонте заблистал свет, разгоравшийся тем ярче, чем становился ближе, а под ним проступало нечто темное, заслонявшее собой звезды. Картеру померещился маяк на горе – лишь высокая гора способна была произвести подобное впечатление из поднебесья.
Гора, если то была гора, постепенно увеличивалась в размерах и наконец взметнулась выше стаи призраков, надо всеми земными вершинами, пронзив лишенный атомов эфир, в котором вращаются загадочная луна и безумные планеты. Люди не в состоянии вообразить себе что-либо подобное. Кайма облаков оторачивала подножие горы, верхние слои атмосферы служили ей как бы поясом на чресла. Черный во мраке вечной ночи, вздымался впереди мост между землей и небом, увенчанный короной звезд, которые изливали на него ослепительное сияние. Упыри шумно восхищались, Картер же испугался, что беспомощная стая врежется с лета в грандиозную скалу.
А та поднималась все выше, прямо в зенит, и будто бы подмигивала путнику, насмешливо и с издевкой, со своей недосягаемой вершины, где стоял маяк. Пространство внизу затянула тьма: кромешный, непроницаемый мрак, истекавший из незримых пучин и достигавший непознанных высот. Картер присмотрелся к маяку – и оторопел от неожиданности. Он различил башни с куполами, созданные явно не человеческими руками, укрепления, террасы, невыразимо прекрасные и грозные одновременно, посеребренные сиянием звездного венца; увидел и понял, что поиски завершены, что он добрался до желанной Цели, предмета дерзновенных мечтаний и устремлений, легендарного замка Великих на вершине неведомого Кадата.
Едва постигнув это, он осознал, что ветер, увлекавший стаю к горе, изменил направление и теперь дует снизу вверх. Судя по всему, ему велели доставить незваных гостей в ониксовый замок. Склон горы был совсем рядом, но подъем происходил столь быстро, да и к тому же было так темно, что разглядеть что-либо не представлялось возможным. Мало-помалу замок Великих приобретал все более четкие очертания, и Картеру подумалось, что колоссальные башни попирают самим фактом своего существования законы и установления населенного людьми мира. Все постройки замка были сложены из громадных глыб оникса, вполне возможно, тех, что добыли в незапамятные времена на заброшенном ныне руднике близ Инкванока. Купола многочисленных башен сверкали и переливались в свете звезд. То, что Картер поначалу принял за маяк, оказалось освещенным окном наверху одной из высочайших башен. Человеку показалось, он видит в окне – сводчатом, ничуть не похожем на окна земных домов, – неясные тени.
Между тем отвесный склон исподволь перешел в замковую стену. Скорость полета слегка уменьшилась. Мелькнули огромные ворота, а в следующий миг призраки, упыри и Рэндольф Картер очутились на внутреннем дворе замка богов. Там они не задержались, невидимое воздушное течение увлекло их в темный дверной проем у основания башни. Коридор, в котором, как и снаружи, царила темнота, сворачивал то вправо, то влево, однако неуклонно вел вверх. Тьма угнетала: ее не нарушили ни звук, ни проблеск света. Стая призраков словно сгинула в ней, канула в бесконечном лабиринте ониксового замка. Но вот вокруг разлился бледный свет, и пилигримы оказались в помещении со сводчатым окном. Картер долго приглядывался к стенам и потолку, прежде чем сообразил, где находится: ему было почудилось, что он окружен пустотой.
Рэндольф Картер рассчитывал явиться в тронную залу Великих – пускай не торжественно, но с достоинством, в сопровождении свиты упырей, и изложить свою просьбу так, как пристало свободному и искушенному сновидцу. Он знал, что мольба смертного может тронуть Великих, и уповал на то, что в решающее мгновение поблизости не будет ни Других Богов, ни их глашатая – ползучего хаоса Ньярлатотепа. В глубине души он даже грезил о том, что его свита отпугнет Других Богов, ведь упыри не подчиняются никому, а призраками повелевает не Ньярлатотеп, но неизмеримо древний Ноденс. Однако сейчас, узрев величественный Кадат, охраняемый безымянными стражами и полный чудес, он понял, что Другие Боги, должно быть, не спускают глаз со слабых, безвольных божеств Земли. Да, они не правят ни упырями, ни призраками, но наделены могуществом и способны, когда понадобится, подчинить себе любого. Так что Рэндольф Картер явился в тронную залу Великих не как свободный и искушенный сновидец. Его вместе со спутниками внесли туда звездные вихри и швырнули на ониксовый пол, исполняя, очевидно, некое беззвучное, неслышимое распоряжение.
Картер не увидел ни золотого престола, ни диковинных существ в ореолах славы, с узкими раскосыми глазами, длинными мочками ушей, тонкими носами и заостренными книзу подбородками, – словом, тех, к кому, убежденный сходством их черт с ликом на склоне Нгранека, мог обратиться с мольбой. Не считая одной-единственной комнаты, ониксовый замок на вершине Кадата был погружен во мрак, а его владельцы не показывались. Картер добрался до неведомого Кадата в холодной пустыне, но богов не нашел. Однако просторное помещение наверху высочайшей из башен заливал неяркий свет. Да, божества Земли отсутствовали, но в дымке, скрывавшей стены и потолок помещения, угадывались иные создания, ибо Великие не вездесущи, но Другие Боги – повсюду и, разумеется, не могли оставить без присмотра ониксовый замок. В каком обличье они предстанут, Картер не ведал, однако чувствовал, что его здесь ожидали, и спросил себя, сколь пристально следил за ним ползучий хаос Ньярлатотеп. Именно Ньярлатотепу, ужасу множества миров, гнусному глашатаю Других Богов, служат лунные жабы; Картеру вспомнилась черная галера, исчезнувшая за горизонтом, когда стало ясно, что упыри сумели отстоять гранитный остров.
