Джек Роган - Симфония проклятых
— О господи, — прошептал Джош.
Его онемевшие пальцы соскользнули с уступа, он сильно расцарапал их, пытаясь найти новую точку опоры, ударился плечом о стену и закричал от боли. Его вопль получился пронзительным и немного похожим на песню сирен, доносящуюся со всех сторон.
— Осторожно! — закричала Восс.
Тори бросила на нее мрачный взгляд.
— Мы все делаем правильно! Он в норме!
Если бы у него оставались силы, Джош рассмеялся бы. До нормы ему было очень далеко.
— Не останавливайтесь, — задыхаясь, прохрипел он.
Теперь у Джоша болели даже глаза. Все тело казалось невыносимо тяжелым, он понимал, что сказываются потеря крови и последствия ранения. Ему повезет, если он не свалится вниз, — о том, чтобы ползти вверх, уже не могло быть и речи.
Тем не менее с помощью Гейба он продолжал подниматься все выше.
Тори не знала, почему она остается с Джошем. Ей хотелось как можно скорее выбраться из кратера. Сайкс, Мейс и третий моряк двигались быстрее, и им осталось преодолеть всего двенадцать или пятнадцать футов. Гарбарино и какой-то матрос пытались помочь Алене и Дэвиду, но те неплохо справлялись.
Тори подумала, что должна поторопиться и бросить Джоша. Он и сам это повторял с полдюжины раз, пока они находились в туннеле, и Тори понимала, что он не станет винить ее. Возможно, именно поэтому она не могла этого сделать.
Нет, любовь тут была ни при чем. Не имело значения, через какие испытания она прошла или сколько глупостей совершила в прошлой жизни ради недостойных мужчин, — теперь у нее хватало ума, чтобы не верить в такую чушь. Но между ними возникла связь, и Тори обнаружила в себе качества, о которых прежде даже не помышляла, и увидела себя в другом свете. Новая женщина, возникшая вместо прежней, не могла бросить Джоша, как, впрочем, и любого другого мужчину, чтобы спасти себя.
Она подошла к смерти совсем близко, но чувствовала себя такой живой.
Восс ненавидела ее. Ей хотелось оторвать Тори от стены и столкнуть вниз, в воду, — так бросают корм хищникам в зоопарке. За те долгие годы, что они были напарниками, Джош стал ее лучшим другом. Как могло получиться, что во время расследования он связался с женщиной, которая подозревалась в преступной деятельности? Как он мог испытывать к ней какие-то чувства, спать с ней, подвергая опасности свою карьеру, их отряд и партнерство? Рейчел спрашивала себя, неужели она ошибалась в нем или в Тори Остин действительно есть нечто особенное?
Восс ненавидела и восхищалась Тори. А лицо Тори, находящейся в шести футах от нее, зеркально повторяло ее ужас. Невидимая нить соединила двух женщин, которые пытались выжить, но не могли позволить одному мужчине умереть. Суровая жизнь агента ФБР давно закалила Восс, но что сделало такой сильной Тори Остин?
Мысли о ревности совсем не нравились Рейчел Восс. Она презирала это чувство. Восс нравился Джош, но она никогда не была влюблена в него и не стала бы подвергать опасности их партнерство и усложнять дружеские отношения ради сексуальных удовольствий. Тем не менее между ними установилась удивительная близость, какой Восс не ощущала ни с кем другим, а близость всегда давалась ей с огромным трудом.
Теперь же часть этого досталась женщине, которой самое место в тюрьме, и Восс ненавидела за это Тори Остин.
И все же она хотела, чтобы Тори осталась жить.
— Давай, Тори! — крикнула Восс. — Не позволяй Джошу соскользнуть. Мы соревнуемся с проклятым солнцем!
Это было правдой. Обе женщины посмотрели вниз, на границу между светом и мраком, которая преследовала их, и начали немного быстрее подниматься к вершине и небу.
В груди Алены пылал обжигающий огонь. Она дышала слишком часто, полностью сосредоточившись на мышцах рук, ожидая боли, которая скажет о приближении сердечного приступа. Но боль так и не пришла. Комок в груди означал лишь страх. Алена рассталась с иллюзиями относительно собственных приоритетов. Ее работа имела огромное значение, возможно, была важнее, чем Алена предполагала, но сейчас она думала о дочери и о проведенном с ней времени. Доктор Будро потратила всю свою жизнь на приключения и открытия, которые любила и очень высоко ценила, но неожиданно поняла, что семья должна стоять на первом месте.
Она нащупала щель в стене и начала поиски нового упора для ног. Здесь стена была немного более пологой — угол наклона составлял около восьмидесяти градусов, подниматься стало легче, и дело пошло быстрее. Лейтенант-коммандер Сайкс и один из его матросов почти добрались до верха, и солнце окутало их золотым ореолом, словно богов, спускающихся с Олимпа. Ближе к ней, но шестью футами выше находились Гарбарино и матрос, имени которого Алена не знала. Они двигались синхронно, точно Человек-Паук, изредка оглядываясь, чтобы проверить, все ли у нее в порядке.
Песнь сирен эхом отражалась от стен, и ее монотонность сводила с ума. Алене хотелось закричать в ответ, что она и сделала, широко раскрыв рот и выпустив на волю накопившуюся ярость.
— Алена, — позвал Дэвид.
Она повернулась к нему, и ее вновь поразила красота внука. Дэвид находился всего в нескольких футах, их взгляды встретились.
— Мы почти наверху, не останавливайся.
— Не останавливайся, — повторила она. — Ничего не говори мне, мальчик. Я в лучшей форме, чем ты когда-либо будешь.
Распластавшись на скале и подтягивая ногу, Дэвид улыбнулся, хотя в его глазах таились страх и отчаяние. Он поднялся на пару футов выше, и Алена удвоила свои усилия, чтобы не отстать. Но когда она посмотрела вниз, у нее перехватило дыхание.
Тьма была на расстоянии шести-семи футов от Джоша, Тори и Гейба, лейтенант Стоун и Восс находились всего несколькими футами выше. До верхнего края оставалось футов пятнадцать, и Алена сомневалась, что они сумеют выбраться из кратера. Сирены присосались к стенам, подобно пиявкам, и их черные глаза сверкали, как вулканическая порода.
Алена потянулась вверх, но немного отвлеклась, пальцы соскользнули с крошечного выступа, и она начала сползать, оцарапала правую щеку о стену, ударилась грудью и снова ушибла ребра, но смогла удержаться на стене.
Дэвид протянул руку, чтобы помочь ей восстановить равновесие, переместил корпус, и в этот момент его нога сорвалась и повисла в воздухе. Глаза Дэвида широко раскрылись, он попытался ухватиться за стену, но пальцы безрезультатно шарили по поверхности. Оставшись без опоры для правой руки и правой ноги, он начал сползать вниз.
— Дэвид! — закричала Алена.
Широко раскрыв глаза, она смотрела, как он прижимается к стене шахты и его окровавленные пальцы скользят по черному камню. Одна нога уперлась в трещину, но колено зацепилось, и он едва не опрокинулся назад, но сумел высвободить ногу, замедлить движение и остановиться.
Все это произошло недостаточно быстро.
Его тело оказалось наполовину в тени, Дэвид посмотрел на нее — его лицо все еще заливал солнечный свет, но теперь глаза наполнял не страх, а ужасная печаль и удивление, словно он не понимал, как попал сюда.
Алена начала спускаться к нему, скользя руками по камню.
— Доктор, нет! — закричал Гарбарино. — Прочь с дороги!
Алена подчинилась резкой команде и посмотрела вверх. Гарбарино уцепился за стену одной рукой, а другой сдвинул со спины десантный автомат и прицелился. Рядом с ним другой матрос попытался проделать то же самое, его нога соскользнула, но он сумел найти новую точку опоры, с трудом сохранив равновесие.
— Ты попадешь в Дэвида! — воскликнула Алена.
Теперь кричали все, и их голоса смешались с пронзительной песней сирен, эхом отражающейся от стен шахты. Гарбарино не обращал на нее внимания, он полностью сосредоточился на Дэвиде.
— Пригнись! — приказал матрос.
Алена повернулась и увидела, что Дэвид прижал голову к стене, при этом он продолжал неуклюже подниматься, цепляясь за стену окровавленными пальцами. Гарбарино выстрелил. Пули уходили в темноту, ударяли в выступы скалы, рикошетировали в разные стороны, и два отвратительно белых тела рухнули в воду, на лету распрямляя свернутые хвосты.
Но Гарбарино и второй матрос, который тоже открыл огонь, не могли попасть в тех сирен, которые находились под Дэвидом, не задев его самого. Алена не сводила с внука глаз, когда он начал отчаянно кричать. В ужасе он отвернулся от бабушки, но она не смогла отвести взгляд и увидела, как чудовища настигли его. Одна из самых нетерпеливых сирен стала забираться по его телу, как по лестнице, но слишком поспешила, на нее попали солнечные лучи, кожа тут же вспыхнула и загорелась, и тварь пронзительно завизжала. Нижняя, змеиная часть тела изогнулась, оттолкнулась от стены, и сирена упала в воду, погасив пламя. Крик смолк.
— Проклятье! — закричал Гарбарино.
Краем глаза Алена уловила движение. Гарбарино попытался сместиться в сторону, чтобы найти более удобную позицию для стрельбы, но потерял опору, запаниковал и начал падать, не спуская пальца с курка. Очередь ударила в стену, а сам он с криком рухнул вслед за сиреной в воду и больше не появился на поверхности.
