Виктор Пронин - Ошибка в объекте
— Ну что ж, воля ваша…
— Опять, Борисихин, язвите. Не воля моя, а моя обязанность. Не самая приятная. Копаться в вашем грязном белье радости мало.
— Вы уверены, что оно грязное?!
— Только что вы сами подробно рассказали об этом. А пока я вас задерживаю.
— Это в каком смысле?
— В том смысле, что лишаю вас на какое-то время свободы передвижения. Дело в том, Борисихин, что сегодня кто-то пытался проникнуть в палату к пострадавшим на пожаре. Есть предположение, что это была попытка убить этих людей, поскольку они видели, как погиб Дергачев, видели, от чьей руки.
— Зачем же мне было его убивать? Вы об этом подумали, уважаемый товарищ следователь?
— Подумал,— невозмутимо кивнул Демин.— Вам не нравилось, что горячо любимая жена проводила время в столь недостойной компании. Тот вид, в котором вы ее нашли, позволял думать все, что угодно. От горячей любви и не менее горячей ненависти вы могли потерять самообладание, схватить, что попадется под руку.
— Воля ваша,— повторил Борисихин, замыкаясь.— Найти вы ничего не найдете… Разве что свидетельства убогости нашего существования.
— А это я знаю и без свидетельства. На слово поверил вам и вашей жене.
— Как вы, оказывается, можете разговаривать,— покачал головой Борисихин.
— Как это принято говорить в ваших кругах — с кем поведешься, с тем и наберешься, а? — рассмеялся Демин невесело.
Борисихин молча сидел на стуле посреди комнаты, а его красавица жена, успев уже похмелиться, весело и оскорбленно распахивала шкафы, вываливала из чемодана тряпки и, кажется, искала, что бы еще вытряхнуть, что бы еще показать следователю.
— Вы напрасно взялись нам помогать,— сказал ей Демин.— Дело в том, что ваше барахло меня нисколько не трогает. Успокойтесь. Есть постановление, подписанное прокурором, и мы сделаем свое черное дело, нравится вам это или нет. У вашего мужа есть еще какой-нибудь костюм, кроме того, который на нем?
— С пьющей женой было бы странно иметь несколько костюмов,— усмехнулся Борисихин.
— Полностью с вами согласен,— ответил Демин.— Ну что,— спросил он, подойдя к Пичугину.— Что-нибудь есть?
— Ничего, Валя, даже странно.
— Хозяин предупреждал, что мы ничего не найдем. Значит, правду говорил.
— Что будем делать?
— Надо задерживать, я уж ему пообещал. Опять же прокурор не возражает.
— Кроме подсохшего раствора, у нас есть еще и шапочка с роскошным волосом,— напомнил Гольцов.
— Вот и переночует у нас до того, как получим результаты экспертизы. Знаете, Зина,— подошел Демин к Борисихиной,— придется вашего мужа увезти.
— Зачем?
— Чтобы не убежал. А то придется потом долго искать, тратить время, силы, государственные деньги.
— Вы его подозреваете?
— Д… да, наверно, все-таки подозреваю.
— Напрасно, он не способен ни на что…— Борисихина замялась, но все-таки сжалилась над мужем,— ни на что плохое.
— Я тоже на это надеюсь,— сказал Демин.— Приходите завтра утром, после одиннадцати. К тому времени многое прояснится.
— Смотри, Зина, как бы и ты у них не задержалась,— сказал Борисихин, поднимаясь.— Мне в машину?
9
Жигуновы жили в общежитии, занимали небольшую комнатку в конце коридора. Демин даже обрадовался, застав дома только жену. С ней-то ему и хотелось поговорить. Что произошло между отцом и сыном, почему они не жили в большом добротном доме, почему сын не хотел, чтобы жена знала о его посещении отца — все это впрямую относилось к расследованию.
— Моя фамилия Демин. Следователь. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь, постановление на обыск.
— А что случилось? — на Демина смотрели испуганные глаза молодой женщины. И он увидел в них не только молодость и голубизну, он увидел и жесткость, которая частенько встречается у девушек из заводских общежитий. Какую проходят они здесь закалку, какую жизненную школу? То ли отрыв от близких людей делает их такими, то ли ранняя самостоятельность, необходимость обеспечивать себя…
— Вчера был пожар в доме отца вашего мужа… Кем он вам приходится… Свекор? Значит, в доме свекра. Муж вам рассказывал?
— Я заметила, что он взволнован, места себе не находит, вот опять побежал куда-то… Но о пожаре ничего не говорил. А в связи с чем обыск?
— Положено,— ответил Демин неопределенно.— Положено, потому и обыск.
— Знаете, это будет, наверное, ваш самый легкий обыск. Вот все наши владения,— женщина развела руками.— Правда, на общей кухне еще две кастрюли.
— Нас интересует одежда вашего мужа.
— Вот,— женщина распахнула шкаф.— Это все. Да, и за дверью рабочая спецовка.
Пока Гольцов осматривал одежду, пытаясь найти пятна крови, следы огня или хотя бы остатки строительного раствора, Демин, легонько взяв женщину за локоток, подвел ее к окну.
— Вас зовут Валя, правильно? А меня — Валентин Сергеевич. Так что мы с вами тезки.
— Очень приятно. Вы ничего не хотите объяснить?
— Видите ли, ваш муж знает не меньше меня, а может, и больше. Он расскажет все подробности, которые покажутся вам интересными… Скажите, Валя, как объяснить — у старика хороший дом, из двух половин, с отдельными входами… А вы в общежитии?
— К работе ближе, свои ребята… Я привыкла,— Валя смотрела куда-то в сторону.
— У вас нет детей?
— А куда их девать? — открыто улыбнулась женщина и тут же, спохватившись, покраснела.
— Интересно получается… В доме вы не живете, потому что ехать далеко, а детей нет, потому что в доме не живете… Поймите, Валя, я спрашиваю не из любопытства или потому что время тяну, пока наши ребята безобразничают тут у вас… Это очень важно. Вчера старший Жигунов отмечал день рождения. Потом пожар случился. Когда потушили — один человек оказался мертвым. Это квартирант. А его жена умерла в больнице. Хозяин и один из гостей в тяжелом состоянии… Выживут ли — неизвестно. Ведется следствие, охвачен большой круг людей… Какое-то время вы жили в том доме, верно?
— Да, в самом начале… Недолго.
— Потом переехали сюда. Почему?
— Одним словом не скажешь… Отец Миши оказался… нехорошим человеком.
— Но вы жили в разных частях дома…
— Он не любил, чтобы мы закрывали дверь между половинами… Входил, когда ему хотелось…
— И это все?
— Может быть, я не должна этого говорить… Видите ли, он нехорошо повел себя по отношению ко мне… Как вам сказать… Миша часто ездил в командировки, на неделю, на две… И его отец… В общем, как-то полез ко мне в постель… Я вначале не поняла, думала, он спьяну перепутал комнаты… Оказалось, ничего он не перепутал. Конечно, я рассказала все Мише. У них был разговор, по-моему, он даже ударил отца… И в тот же день мы уехали.
— Так,— Демин прошелся по комнате, снова вернулся к Вале,— так… С тех пор вы не общаетесь?
— Нет. Уже около года.
— Михаил не ходит к отцу? Вы ему запретили?
— Как я могла ему запретить…— проговорила Валя, не поднимая головы.— Это дело его совести… Но мне было бы неприятно. Он это знает, и сам сказал, что больше к отцу не пойдет. Здесь, конечно, нам нелегко, общежитие молодежное, шумное, с получением квартиры тоже дело тяжелое, долгое, ведь Михаил прописан в том доме… Не будешь каждой жилищной комиссии рассказывать, верно?
— Да, положение не из приятных… А как вообще Михаил относился к отцу после всего случившегося?
— Он был взбешен.
— У него не было желания помириться, выяснить отношения?
— Он до сих пор цепенеет, как только зайдет речь об этом, как только ненароком всплывает тот случай. Может быть, это плохо, но я думаю… стоит ли такое поведение отца такого осуждения со стороны сына?
— То есть вы на старика в меньшей обиде, нежели сын?
— Во мне он вызывает жалость, ну, скажем, омерзение. Это чувства пассивные, они не влекут никакого продолжения. А вот ненависть, которая прорывается иногда в Мише, это уже серьезнее.
— За ней может быть и продолжение?
Валя быстро взглянула на Демина, и он почувствовал, как в ней что-то захлопнулось. Она поняла, что сказала лишнее.
Подошел Пичугин и подчеркнуто скромно остановился, ожидая, пока Демин обратит на него свое внимание.
— Ну, что у тебя? — повернулся к нему следователь, воспользовавшись паузой в разговоре.
— Находочка странная, Валя… Посмотри вот… Зелененький такой шарфик, теплый, наверно, но почему-то под ванной валялся, далеко так, закрытый тряпками… Оно бы ничего, Валя, но… пятнышки всякие на шарфике… Не по мне все это.
Демин взял шарф, повертел его, задержался взглядом на буроватых подсохших пятнах, вопросительно посмотрел на Валю. Как, дескать, понимать?
— Не знаю, откуда он у нас,— растерянно проговорила Валя.— Смотрю, висит на вешалке… Грязный… Я и сунула под ванну… Мы туда все грязное белье складываем… Миша ведь не ночевал дома прошлую ночь. Он пришел в таком виде, что я его выставила… Так плохо все получилось, так плохо… Он уже разделся, хотел идти в ванную… А на меня будто нашло что-то…
