Джошуа Спэньол - Изолятор
– Как знать, Натаниель? Возможно, именно та часть нового вируса, которая принадлежала ВИЧ, сумела так ослабить организм, что второй его части действовать стало уже куда легче. Трудно сказать.
Я постарался понять сложную цепочку доводов.
– Получается, что Кинкейд обладал иммунитетом. А те женщины, с которыми он имел дело и которых заразил, этим иммунитетом не обладали.
– Похоже, что так. А почему – не знаю. Мы исследовали его ткани и обнаружили вирус, но он выглядел доброкачественным, безвредным. Не понимаю… – Она внимательно взглянула на меня. – Должна признаться, что в самом начале Хэрриет казалась очень увлеченной и вдохновленной работой. Ее подопытные «морские свинки» – и Джэнет Маргулис, и Кинкейд Фальк, – казалось, получили иммунитет к вирусу-химере. Однако едва ты заявил о вспышке в Балтиморе, она сразу поняла: что-то сломалось.
Вздохнув, Элен посмотрела на возвышающиеся перед нами лабораторные корпуса. Она казалась очень печальной, и опять я не мог понять – кто же Элен такая на самом деле? Снежная королева или, как и все мы, просто испорченный, слабый человек? Ну почему мне не дано понимать людей? Более того, почему мне не дано понимать женщин? С мужчинами куда проще – они всего лишь простые, амбициозные идиоты, причем эта оценка относится и к рассказчику. Женщины же – Элен Чен, Хэрриет Тобел, Брук Майклз – и тоньше, и сложнее. Человеку, стремящемуся на все вопросы получить простые ответы, нелегко иметь с ними дело.
– Ужасно, Нат, все это просто ужасно.
Мне хотелось задать еще один вопрос, тот самый, что жег душу вот уже несколько дней.
– Как ты думаешь, что именно доктор Тобел собиралась мне сказать в ночь своей смерти?
– Может быть, стремилась просто очистить душу? Или свалить всю вину на Отто Фалька и ксенотрансплантацию. Этого мы уже не узнаем, так ведь?
– Думаю, что так.
Мы уже подошли к машинам. «БМВ» мигнул фарами, и Элен открыла дверь. На заднем сиденье я разглядел две большие, набитые до отказа сумки. Судя по всему, парочка решила направиться куда-нибудь на юг или на восток – в одну из тех стран, которые еще не заключили с США договора об экстрадиции.
Элен повернулась ко мне:
– Мне пора. Счастливо. – Она показала на файлы, которые я так и держал в руке. – Информацию можешь использовать по собственному разумению.
Я смотрел, как доктор Чен стоит, прислонившись к дорогой машине, в дорожном костюме, скрестив руки на груди, и невольно спрашивал себя: неужели ей даже не пришла в голову мысль о том, что могло бы произойти, останься она со мной? Ведь первые несколько лет я постоянно думал о том, что, если бы она была со мной, все сложилось бы совершенно иначе: я не связался бы с Пабло там, в кофейном баре, и меня не выкинули бы с факультета, и я мог бы стать хирургом, а мог и урологом. Я совершенно точно не поехал бы в Африку, а потом не пришел бы работать в Центр контроля и предотвращения заболеваний. А Элен не была бы сейчас с Яном и не разговаривала бы со мной вот здесь, на автостоянке, собираясь бежать из страны.
И все-таки интересно, задавала ли она себе эти вопросы? Думаю, что задавала. Надеюсь.
Впрочем, уже в процессе обдумывания множества этих «если» я обрел некоторую ясность. И внезапно ощутил себя свободным.
– У нас все равно ничего бы не получилось, – произнес я тихо.
Уголки ее губ изогнулись в печальной полуулыбке.
– Нет, – согласилась она.
Все эти годы я винил в разрыве лишь себя одного, считая, что отношения подорвал и разрушил именно я. А сейчас стало ясно, что и Элен должна нести свою долю вины и ответственности, – именно она смалодушничала, не выдержала, бежала при первых же трудностях. Наверное, она просто никогда меня не любила. Может быть, любила свое обо мне представление, а когда фантазия вдруг начала трещать и рушиться, испугалась и бросила меня. Теперь красавица так же влюблена в образ Яна Кэррингтона. Но Ян оказался в некотором роде убийцей – не говоря уже о том, что мысли этого человека концентрируются лишь на бизнесе и на возможности его спасения. Еще, правда, на рабочем расписании следующего дня. Так что вряд ли Элен удастся надолго сохранить образ своего мужчины в целости и сохранности. Что ж, во всяком случае, по ее словам, он богат. И, судя по всему, Элен уже сумела определить степень важности для себя этого фактора.
Однако оставались и другие вопросы: как она сможет примириться с жизнью в Уругвае или где-то еще, куда они направляются, как доктор Чен будет чувствовать себя рядом с беглым преступником, Яном Кэррингтоном? Почему-то мне казалось, что ей будет не слишком хорошо.
Однако самым важным вопросом оставался именно этот: почему Элен решила мне помочь? Я снова задал его.
– Я же сказала, – ответила она, – ситуация начала выходить из-под контроля.
– Неправда, – не поверил я.
– Тогда не знаю, Натаниель.
И тут стойкая красавица меня удивила. Глаза вдруг наполнились слезами.
– Я больше вообще ничего не знаю. Не знаю даже, кто я такая.
Наши взгляды встретились. Впервые за прошедшие десять лет я почувствовал, что перестал и любить, и ненавидеть Элен Чен. Мне стало очень-очень жаль ее.
Девушка смахнула слезы и тяжело вздохнула. Собралась в путь. Я спросил:
– Что я могу для тебя сделать, Элен?
– До завтрашнего вечера не говори никому о том, что я уехала, хорошо? Ведь ты должен мне услугу.
Действительно, должен.
Я кивнул. Элен кивнула в ответ и села в машину. Но она не успела включить зажигание, не успела даже закрыть дверь.
– Доктора, – послышалось с противоположного конца стоянки, – мы так рады, что смогли разыскать вас.
97
К нам быстро шел Отто Фальк, за ним следовал Ян Кэррингтон. Но самое удивительное, что за ними шагал тот самый человек, которого я прозвал Учителем.
– Надеюсь, не помешаем? – поинтересовался Фальк, положив руку на багажник машины.
Что за глупый вопрос! Конечно, они нам мешают – мешают Элен сбежать, а мне выйти из передряги живым.
Все трое выглядели угрожающе, и меня это несколько обеспокоило. Даже Учитель, постоянно мигающий красными слезящимися глазками, казался сейчас больше похожим на могильщика. В руке он держал пистолет, из дула которого откровенно торчал глушитель.
Фальк набрал в грудь побольше воздуха, а потом со странным сипом выпустил его сквозь сжатые губы. Оглядевшись, заметил:
– Здесь прохладно. Почему бы нам не войти внутрь? Там будет куда удобнее.
Лаборатория доктора Фалька располагалась в нескольких помещениях и занимала почти весь коридор одного из новых корпусов. Даже квадратные ярды, обозначавшие площадь его угодий, свидетельствовали о власти, которую этот человек имел в стенах университета.
Идя по коридору, я встретился глазами с Учителем.
– Как вам удалось…
Он яростно моргнул.
– За три минуты я успел сесть в машину, промыть глаза и уехать. За три минуты полиция, как правило, отреагировать не успевает.
Отто Фальк удовлетворенно, зло ухмыльнулся. Мне тут же захотелось сбить эту ухмылку с его физиономии.
Профессор ввел нас в один из конференц-залов в самом конце коридора. Плотно закрыл дверь. Все встали вокруг стола, словно готовясь к одному из бесчисленных лабораторных заседаний. Только никто не садился.
Фальк остановился перед обычной в конференц-залах большой белой доской, и мне опять показалось, что сейчас начнется заседание. Впечатление рассеялось, едва Фальк, взглянув сначала на меня, а потом на Элен, проговорил:
– Нечего и говорить, вы оба доставили немало хлопот.
Наступило молчание. Ян заметил у меня в руках файлы и лабораторную тетрадь. Медленно приблизился.
– Доктор Маккормик?
Повторять не пришлось; я все понял и тут же отдал и то, и другое. Пролистав бумаги, Кэррингтон протянул их Фальку, который тоже бегло просмотрел, о чем именно идет речь. Бросалось в глаза, что Ян вовсе не похож на человека, собирающегося в дальнее путешествие.
– Что вы собирались делать с документами? – поинтересовался Фальк.
Элен промолчала, не отводя от лица Яна напряженный взгляд.
Ответил я:
– Не знаю.
– Но вы ведь вовсе не собирались их уничтожать.
– Нет.
– Ну, в таком случае мы сами о них позаботимся.
– Спасибо. – Я обвел взглядом собравшихся и добавил: – Господа, полагаю, мое время вышло. Пора идти.
С этими словами я зашагал к двери.
Господам мое заявление показалось чрезвычайно забавным. Настолько, что Учитель сделал шаг вперед и попытался пожать мне руку. Однако из-за слабости зрения промахнулся и вместо ладони схватил меня за локоть. Я попятился, пытаясь освободиться. Учитель смотрел на меня слезящимися, часто моргающими глазами.
– Доктор Фальк, – начал я.
