Михаил Март - Кровавый круг
Сергей поднял машину вверх и вернулся на поляну, с которой улетел. Посадив вертолет, он выключил двигатели, выскочил из машины и направился на поиски друга. Он не сомневался в том, что Олег жив. Другое дело, что он не довел свое дело до конца, но ведь не каждый раз удается захватывать дворцы афганских правителей. Есть вещи и поважнее.
18
Вика сбросила с себя веревку и поднялась. Море, скалы, песок, какая-то машина, люди — все это не имело никакого значения. Она не могла понять, как ее руки могли выпустить золото и дать уйти ему на дно. Где-то в подсознании, больном подсознании, ей казалось, что она могла бы доплыть с ним до берега.
Вика пошатнулась, но устояла. Пляж раскачивался под ее ногами, как лодка на волнах.
Нет, ее так просто не выбьешь из седла. Она достанет свое золото, даже если оно провалилось в тартарары, в преисподнюю к дьяволу. Это ее золото, и она его никому не отдаст. Нужен план. Умный, расчетливый и методичный план. Нужно только напрячь мозги, и она найдет выход.
Так это или нет, но Вика тронулась с места и пошла вдоль берега туда, где находится тупик, где скалы срастались с океаном, а песчаная коса уходила в бескрайние синие воды бесконечности.
— Я найду выход… — шептали ее губы.
Трифонов тихо сказал:
— Ну что, Семен? Это все, что нам осталось. Будем брать.
Он успел сделать два шага по направлению к женщине, как услышал голос за спиной:
— Остановитесь, полковник.
Трифонов резко обернулся.
В десяти шагах от их машины у высокого валуна стоял Сироткин. Человек с холодным лицом, острым взглядом и усталым видом.
— Вам эта женщина не нужна, господин следователь. Пусть идет себе, пока ее несут ноги. Она свое получила.
Сироткин подошел ближе к машине, присел на камень и закурил.
Куприянов не вмешивался. Он ждал указаний Трифонова, постоянно посматривая назад, где вдоль берега, пошатываясь, медленно удалялась Вика, погружая босые ноги в мокрый белый песок. Далеко не уйдет, они ее нагонят, думал капитан.
Женщина уже не торопилась. Она едва держалась на ногах, брела вдоль берега и безразличным, помутневшим взглядом смотрела вперед. Вряд ли она чувствовала боль. Человек, лишенный всего, кроме опустошения, ничего не испытывает.
— Вы, Илья Романович, хотите выступить в роли адвоката? — спросил Трифонов.
Сироткин криво усмехнулся.
— Удивительно, такой человек, как вы, с вашим опытом и знанием законов, допустил столько ошибок. Облава в гостинице «Октябрьская» в Уфе. Представьте себе, что вы их там арестовали. И что? Вас, как и всех охотников, гонит вперед азарт. Я подпустил вас так близко к зверю, чтобы вы взяли его под контроль, а вы решили набросить на него аркан и все испортили. Сами себе испортили. Хотел бы я знать, какое обвинение вы предъявили бы им? В чем? Через сорок восемь часов вам пришлось бы извиниться и выпустить их на свободу. Ведь это только вы знаете, что они преступники. Угон самолета? Допустим. Но этим делом занимается ФСБ. Это не ваша компетенция. Поймать банду террористов, чтобы передать их в руки Ершова? Вряд ли. Такой оборот вас не устроил бы. Ваша задача — поймать их с поличным: банковскими слитками на руках, тогда вы могли бы выдвигать обвинение в убийствах прошлогодней давности. Слитки — ваша главная и единственная улика. А их-то у них не было, и вы об этом знали.
— Вы забываете, любезный адвокат, что Чайка похитил золотых изделий на сумму свыше пяти миллионов долларов.
Трифонов высказался не очень уверенно.
— Да-да, Александр Иваныч, — пожал плечами Сироткин. — Но и здесь у вас нет никаких доказательств. Григорий Чайка — бизнесмен. Он собственник, частный предприниматель, исправно плативший налоги. Он вправе закрыть все магазины и распустить сотрудников. Он хозяин. А что касается ювелирных изделий, то он бы вам сказал, что все они целы и лежат в банковском сейфе. А он со своей семьей путешествует по России во время отпуска. Какое дело вам до его магазинов? Вам же не подавали заявлений зарубежные партнеры Чайки. И не могли подать. Этим занимается суд.
— Хорошо. Но все они пользовались поддельными паспортами, имели не зарегистрированное огнестрельное оружие. Оснований достаточно.
— И ради такой мелочевки старший следователь по особо важным делам прокуратуры, полковник юстиции, человек немолодой, с больной ногой, носится по России?!
— У нас имеются свои упущения в работе. Но если бы я их арестовал в Уфе, то мне удалось бы сохранить жизнь Чайке-младшему и, как я понимаю сейчас, старшему тоже.
— Вряд ли. Прокаженных ничто не спасет. Они сами выбрали свой путь. От судьбы не уйдешь. Люди сознательно шли на свою гибель и понимали это. Но золото сильнее разума.
Сироткин выбросил окурок и закурил новую сигарету. Трифонов обернулся. Вика все еще куда-то шла.
— Этой женщине вы никаких обвинений предъявить не сможете, полковник, — продолжал Сироткин. — По вашей линии она чиста. Ангел. Пусть идет, ей недолго осталось.
Трифонов перевел взгляд на Сироткина.
— Они копались в отходах на острове?
— В том-то все и дело. Они побывали в зоне активной радиации, куда без специальных костюмов с особой защитой не заходят. Хватит десяти минут, чтобы схватить смертельную дозу облучения. Она умрет тихо и безболезненно.
— Жестокий вы человек, Сироткин.
— Нет. Я из тех, кто привык отдавать долги.
Илья встал, выбросил сигарету и зашагал в другую сторону.
— Что делать будем, Александр Иваныч? — растерянно спросил Куприянов.
— Возвращаться домой, Семен. Эту партию мы проиграли.
Трифонов еще раз оглянулся. Вики уже не было. Она растворилась в тумане.
— Мираж! Мы гонялись за миражом, Семен. А он растаял.
Полковник направился к машине.
