Владимир Аджалов - О Главном. IT роман
– Итак, добрый вечер вам всем, молодые люди, – подходя к столу, без особых предисловий начал встречу Черчилль. – Присаживайтесь. Чья сегодня у вас очередь выступать? Не стесняйтесь, рассказывайте, что накопали и куда уперлись.
– Сегодня моя очередь, сэр, – медленно поднялся с места молодой человек в форме военного переводчика.
«Какой знакомый акцент, и как по месту!» – отметил про себя Черчилль, усаживаясь в свободное просторное кресло.
– Если не ошибаюсь, молодой человек, вы русский?
– Да, сэр.
– Как говорят у вас в России, в ногах правды нет. Очень правильное выражение. Мне кажется, я уже вам говорил, что никогда не стоял, если можно было сидеть. И никогда не сидел, если можно было лежать. Здесь лежачих мест не видно, так что садитесь, пожалуйста, и рассказывайте.
Юноша так же медленно опустился в кресло. «Он движется не по возрасту вяло. Раньше они все, по‑моему, были в прекрасном тонусе. Этот парень, похоже, сегодня болен», – заметил про себя Черчилль, но решил пока на эту тему вопросов не задавать.
– Накопали мы, сэр, немного, и действительно уперлись. Но кое‑что при этом вроде поняли. Мы быстро нашли все более‑менее известные труды разных умнейших людей на эту тему. Я говорю про книги о смысле жизни людей, о возможной Цели существования Человечества. Разделили, прочитали, обменялись мнениями. И получилось, что, сколько бы мы эти умные книжки ни вертели туда‑сюда… – И Русский остановился, подбирая выражение.
– А ничего похожего на правду не видите? – улыбнулся Черчилль.
– Ну, в общем, да. Ничего такого, во что мы бы все вместе поверили. Версий много, только ни одна не зажгла.
– Ну, что же, отрицательный результат – тоже результат. И это все?
– Не совсем. Именно потому, что нас ни одна из существующих версий не захватила, мы, как нам кажется, кое‑что поняли. Нам показалось, что мы поняли хотя бы то, что нас в этих самых версиях устроило. Мы вроде как сформулировали для себя, какая она в принципе должна быть, эта самая Цель. Цель существования Человечества.
– И какая она должна быть, по‑вашему?
– Нам кажется, она должна быть, бесспорно, привлекательной, – продолжил неспешно юноша. Он говорил с явным затруднением, подтверждая мысль Черчилля о болезни. – И привлекательной в первую очередь не столько для простых людей вроде нас, а для тех, кто правит миром. Иначе как же Человечество двинется к этой Цели, если сильные мира сего не будут хотеть этого движения. Они же начнут каждый дуть в свою дуду. Мериться, кто из них главнее и важнее. Опять война какая‑нибудь мировая начнется или еще что‑нибудь. И всем будет не до того, чтобы искать и найти свое место в движении к Цели.
Юноша замолчал.
Черчилль прикрыл глаза. «Черт побери! Эти «новые апостолы» заслуживают самого серьезного уважения. Мысленно снимаю перед ними шляпу. Эти ребята стремительно прошли почти весь мой жизненный философский путь. И всего за несколько наших встреч. – Черчилль открыл глаза и не спеша обвел взглядом всех сидящих за столом. Молодцы. Просто молодцы. Только вот практически все ребята что‑то очень нехорошо выглядят. Неужели одновременно все вдруг разом серьезно заболели? Таких совпадений случайно не бывает. За этим что‑то кроется». Вслух же он произнес:
– Вы очень хорошо поработали. Немного завидую. Я был гораздо старше вас, когда пришел к тому же выводу о главном признаке Цели. Согласен, полностью с вами согласен. Если то, что вы найдете, и есть Цель существования сегодняшнего Человечества, то она должна будет покорить всех премьеров, президентов, министров. Эта Цель должна быть выше их стремления к власти. Иначе Человечество никогда к этой Цели не придет. Личные амбиции великих людей разорвут все опять на куски. Как уже многократно бывало в этом мире.
Осталось совсем немного – найти вариант, соответствующий этому признаку. И убедиться в правильности этого варианта.
С нашей прошлой встречи вы искали приемлемую версию Цели не в священных книгах, а в книгах, написанных людьми. Если вы не нашли устраивающего вас варианта в сочинениях других людей, то почему бы вам самим не предложить свою гипотезу?
– Сэр, вы действительно считаете, что мы можем оказаться умнее великих философов прошлого? – сильный скепсис, если не сказать ирония, прозвучал в вопросе, произнесенном так тихо, что Черчилль даже не понял, кто из ребят его задал.
– Не совсем так. Вы ведь правильно сказали, что они, все эти самые философы, не ваши современники, а люди из прошлого. Скажу решительнее, в основном из далекого прошлого. Поэтому вы вполне можете предложить новую мысль. Просто потому, что относительно этих великих людей вы – люди из будущего.
Поймите, вы можете увидеть немного дальше вовсе не потому, что вы умнее, а потому, что выше стоите. Выше по общечеловеческому знанию.
Посмотрите внимательно вокруг себя, переберите все новые открытия, может быть, натолкнетесь на светлую идею. Думайте смелее, предлагайте гипотезы, куда же ведет нас воля Всевышнего? Какой может быть ближайшая Цель, какая великая задача должна быть решена Человечеством? И не стесняйтесь, сказано же «Ищите, и найдете».
В отличие от предыдущих встреч, обводя собрание заключительным взглядом, Черчилль расстроился. Он не почувствовал исходящей от ребят уверенности, что они будут с полной отдачей искать следующую ступеньку в своем поиске. На правах наставника Черчилль решил было задать им пару нетактичных вопросов о самочувствии, но тут в зале стемнело. Потом, уже почти засыпая, он увидел какой‑то слабый свет. Сквозь неплотно зашторенное окно к нему в спальню заглядывало сумрачное лондонское утро.
Глава 23
Франкская Римская империя, Рим. 25 декабря 800 года
– Доброе тебе утро, Карл, всемилостивейший, благородный, Богом венчанный, великий и мир приносящий император, который правит Римской империей, – такими словами без тени улыбки приветствовал императора Карла на утреннем молебне Папа Лев III.
– Доброе тебе утро, святейший. Могу ли я попросить тебя обращаться ко мне попроще? Титул этот мне важен каждым своим словом, заботливо подобранным под твоим духовным началом. Но таким всеобъемлющим он нам нужен совсем не для разговоров между нами, а для внешних сношений и для народа.
Папа поправил правой рукой окладистую, еще не совсем седую бороду, улыбнулся и ответил:
– Минимум, на который я согласен, народ для тебя уже определил. Ты для всех римлян, включая меня, есть Каролус Магнус, Карл Великий. Еще раз поздравляю тебя с коронацией.
– Благодарю тебя. Благодарю за то, что своими руками возложил на меня, коленопреклоненного, императорскую корону. И за то, что ты в свой черед тоже преклонил колени в знак почтения перед воссозданным с твоей же помощью императорским саном.
– Я искренне верю, что ты избран свыше. Ты пробудил к новой жизни Западную Римскую империю, реализовал мечту лучших своих предшественников, включая твоего славного деда, Карла Мартелля. Объединяя народы под своей властью, ты создаешь возможность церкви объединять их духовно. Поддержка святого престола, пока я жив, всегда будет с тобой.
– Я не сверну с выбранного пути, особенно с такой поддержкой. И в знак своей самой глубокой благодарности я хочу открыть тебе сегодня одну нашу великую семейную тайну.
Папа выразил на своем лице удивление и пригласил императора присесть на кресла, что стояли в ряд неподалеку от алтаря.
– Ты меня заинтриговал. Твой род идет из глубины веков. Как давно в семье есть эта тайна, которой ты хочешь поделиться?
– Ты только что вспомнил моего деда. К сожалению, я не застал его в живых. Тайна начинается с него. Он оставил моему отцу кое‑что значимое со словами: «Пусть этой реликвией распорядится тот, кто восстановит империю».
– Тогда ты давно имеешь право этим распорядиться.
– Раньше я так не считал. Только вчера, после помазания и коронации, я ощутил, что время пришло. Вот документ, объясняющий, о чем идет речь.
Карл протянул Папе темный от времени свиток со свисающими старинными печатями.
Лев III начал читать, сначала бегло, потом медленнее. Затем он остановился, поднял глаза к небу, пошевелил губами, что‑то тихо произнося. Император почтительно молчал, пока Папа не дочитал внимательно документ до самого конца.
– Невероятно, – подняв глаза на императора, прошептал Папа. – Сколько лет след этого копья был утерян. Скажи мне, этот наконечник действительно сохранился?
– Не совсем так. Я им распорядился. Помнишь, не так давно я расспрашивал тебя о том, как распорядилась Святая Елена реликвиями, привезенными ею со святой земли. В частности, с гвоздями, найденными ею на Голгофе.
– Конечно, помню. И, кажется, начинаю понимать ход твоей мысли.
– Я и не сомневался. В те давние времена Елена хотела, чтобы святых реликвий было побольше. К тому же она не могла точно определить, какие из гвоздей относятся к крестному подвигу Спасителя. Поэтому она распорядилась все найденные гвозди расплавить и выковать из полученной массы гвоздей размером поменьше, а числом побольше. Чтобы распределить на многие приходы, в разные епархии.
