Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть
В этот момент раздался грохот. Башенку-гриб расперло огнем, и она медленно обвалилась, истекая огнем и оранжевым дымом. Заратустров резко обернулся, посмотрел на пламя, потом поднес к губам рацию:
– Анисимов? Вынесли?
– Его и жену. Вместе со стулом. Ножки перепилили, – доложила рация. – Гранату уже обезвредили, они в безопасности. А это, как видно, взрывное сработало, резервное. Но там только трупы оставались.
По полосе спешили еще один внедорожник и пузатый корейский автобус с трогательной надписью «ДЕТИ». Ребята стали грузиться в автобус. Полковник уколол глазами Медного:
– Как самочувствие? Первое боевое, да? Со мной поедете или…
– Давайте, с вами, – неуверенно согласился Медный, – вы мне хоть что-то объясните.
Заратустров усмехнулся и направился, не оборачиваясь, к подъезжавшему джипу, так как был уверен, что Медный следует за ним, и обронил на ходу:
– А знание-то приумножает скорби, Андрей Юрьевич! Ну, сами напросились.
…Они уходили с аэродрома незамеченными, как это ни странно – ибо везде царила суматоха. В дверях казармы роты обеспечения метались врачи в белых халатах, пронеслись с ревом две пожарные машины – тушить горящую башню диспетчерского пункта. Медный даже не спрашивал, что значит «чистить территорию». По внешнему виду нескольких врачей и ловко действующих пожарных он уже догадался, что все это – тоже Спецуправление. Какие-то военные с большими звездами еще больше добавляли бестолковости – метались по части, хрипло матерились, размахивали руками…
Под безупречно синим небом автобус с надписью «ДЕТИ» и два джипа проплыли вдоль поднятого шлагбаума, по нервно опущенному барьеру. У будки КПП стояло несколько легковушек с надписью «военная прокуратура».
Полковник сидел впереди, а его джип вела какая-то невысокая девочка, едва ли не школьница, с волосами-дрэдами, сложенными сзади в узел, и в огромных солнцезащитных очках. Тоже спецагент? Она все время молчала. Медный заметил на коротких ноготках худых пальцев, уверенно справлявшихся с рулем, аспидно-черный, местами стершийся лак. Заратустров поискал что-то в ящике для мелочей, нашел и вытянул сигару, блаженно провел ею над верхней губой.
– Последняя… Угостить не могу, Андрей Юрьевич. Но предлагаю сигарету. «Житан», ваши любимые.
– Дайте. Слушайте, я все-таки не понимаю, как это все получилось. ЕЕ увезли?
– Скорее всего, да! – безмятежно ответил Заратустров, словно речь шла о погоде на ближайшие выходные. – Случайно шифровка с указанием места, даты и времени попала к двум хорошим молодым людям. У них был контакт с Иваном, но тот не сразу им раскрылся – не было полномочий. А когда эти молодые люди позвонили Ивану сегодня ночью, было уже поздно. Наш противник… чересчур хорошо подготовился. Один только фокус с птицами чего стоит! Вся наша энергетическая сетка, которая должна была накрыть самолет, как сачком, закристаллизовалась и рухнула. Ну, а ваши… увы, они просто не готовы к таким сильным перегрузкам.
– Но… Но ведь самолет еще можно посадить! – тупо сказал Медный. – Ведь сажают же самолеты с террористами!
– Сбить! – грубовато одернул Заратустров. – Сбить еще можно. Но пока я буду согласовывать это с Москвой… через пятнадцать минут он выйдет из поля ведения диспетчеров Толмачево… И потом, не путайте Божий дар с яичницей. Самолеты с террористами – садят. С магами – никогда.
– Погодите, ну, выйдет – и что?
– А то, что он исчезнет вообще. Обмануть электронные системы, тем более гражданскую электронику, для мага, который у них на борту, – мага такого уровня! – раз плюнуть. Дальность полета «Боинга» модели 737–700 около шести тысяч километров. Думаю, они выйдут из воздушного коридора где-нибудь перед Алма-Атой. А там… Иран или Китай. И дело в шляпе.
Он вздохнул. Машина неслась по лесной дороге, между изумрудными стенами деревьев. Автобус с «детьми», набрав скорость, оторвался от них и исчез вдали.
– Вот почему я и говорю вам, Андрей Юрьевич, – глухо закончил полковник, – мы всего лишь оперативники, вооруженные, конечно, новейшими техническими средствами… Так что дело теперь за вами. Готовьте справочки и документы.
– Зачем? – не понял Медный.
– Поедете скоро.
– Куда?
Заратустров усмехнулся. С наслаждением выдохнул клуб дыма.
– Ну-у… Сначала в Париж. А потом в Египет. В Эль-Кусейр… Ведь мистер Лукас вас ждет, верно?
* * *…На высоте семь тысяч метров, примерно над границей с Казахстаном, молодая женщина отпустила пилота. Тот, вероятно, уже был без сознания – глаза еще открыты, но уже мертвы. Волосы у него как-то очень быстро побелели за это время и на глазах выпадали, словно эта молодая, на вид атласная кожа молодой женской груди оказалась абразивным камнем… Со странной улыбкой отряхнув что-то с кончиков грудей – какие-то крошки и прилипшие седые волоски, женщина сняла с него наушники и швырнула на штурвал. Потом заметила:
– Я включила автопилот. Теперь ты должен только следить, Яо. Сейчас надо будет снизиться до двух тысяч, а потом, через десять минут, набрать ту же высоту. Думаю, на это у тебя хватит умения? А его вытащи, он уже двадцать минут как мертв.
Китаец, у которого по рассеченному виску еще текла кровь, кивнул без всякого изумления и начал вытаскивать тело в белой рубашке с погонами из кресла. «Боинг» плыл над облачным полем ровно, сыто гудя моторами. В салоне и в кабине было прохладно, но обнаженная по пояс женщина этого, казалось бы, не замечала. Она сорвала с бедер простыню, оставшись в одном кружевном белье, и вышла в салон. Вслед за ней направился и тонкогубый «сержант». Его лицо с самой первой минуты превратилось в бесстрастную маску.
Они молчали. Черноволосая спокойно достала из одной сумки, лежавшей на заляпанном кровью полу, кожаную куртку с мехом, бриджи. Босые ноги в бурых пятнах она засунула в высокие горные ботинки. Голая грудь спряталась в треске «молнии». Если бы тонкогубый умел что-то замечать специально, он бы увидел: татуировка на правом ее полушарии – половинка венчика, из черно-фиолетовой стала темно-багровой, словно раскалилась от неведомого огня.
Их качнуло – лайнер пошел на снижение, погружаясь в пену облаков. Китаец, внимательно слушавший переговоры диспетчеров, убедился – под ними никого нет.
Внезапно женщина, качнув черной головкой, опустилась на колени перед «сержантом» и, склонив голову, своими пухлыми, безупречными губами поцеловала край его пыльных, покрытых липким слоем крови и глины армейских ботинок. Не поднимая головы, она глухо спросила:
– Ты еще будешь помогать нам?
Человек – если он таковым являлся! – ничего не ответил. Он прошел в конец пассажирского отсека, за ящик, и взялся за ручки блокировки люка. Как только он это сделал, дверь отошла, впустив разреженный, морозный, но все-таки воздух, оглушающий свист ветра…
Его голос почему-то перекрывал все эти звуки.
– Я буду помогать вам, пока вы помогаете сами себе, – загадочно проговорил он и исчез.
Только провал люка. И бездонное голубое небо. И перины облаков.
Через три минуты женщина появилась в кабине. Яо сидел за штурвалом.
– У меня еще тут дела! – проговорила она, усмехаясь и поправляя парашют. – Люк закроется автоматически. Через пять минут можешь набирать высоту. Инструкции ты знаешь. Прощай!
Китаец не повернул головы, а только, глядя перед собой в стекло, спросил:
– Он ушел? КТО ОН?
Улыбка искривила губы, которые только что целовали грязный сапог.
– Один наш человек тоже все время спрашивал, кто он. Сейчас он спрашивает об этом на том свете, Яо. Он… Первопричина и Первопредок.
Маленькая фигурка отделилась от серой птицы и камнем полетела вниз, пока не пропала в белой кисее. Дверь люка с шипением автоматически закрылась – такого приспособления нет не только на гражданских «Боингах», но и на серийных военных. А в кабине необычного самолета, с еще более необычными пассажирами и грузом, китаец Яо потянул на себя штурвал. Лайнер снова стал набирать высоту.
Новости
«…находка, сделанная в Багдаде, не вызвала бы интереса мировой археологии, если бы не детальная видеосъемка подземной плавильни, в которой оказались замурованы заживо пять человек. Судя по останкам одежды и оружия, это были двое стражников и трое мастеров. Съемочная группа BBC, присутствовавшая на раскопках вместе с иракскими археологами, сделала часовой документальный фильм об обнаружении этого подземелья, датированного примерно XIII веком нашей эры. Плавильня использовалась для изготовления бронзовой посуды и украшений. На ряде кадров отчетливо видны выцарапанные на глиняных стенах знаки треугольника и квадрата. Некоторые исследователи считают их символами якобы существовавшего в то время могущественного ордена ассасинов, который большинство здравомыслящих европейских ученых считает явной выдумкой…»
