Джозеф Файндер - Директор
Чувствуя, как беснуется внутри нее раздражение манерами Леона, Одри вспомнила слова из Послания апостола Павла к ефесянам (4: 26–27): «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем; и не давайте места диаволу».
Теперь Одри понимала, что не может больше жить во гневе и раздражении, и решила как можно скорее от них избавиться.
Понимая, что разочарование в Джеке Нойсе у нее никогда не пройдет, Одри решила, что оно не помешает ей выполнить свой долг.
Потом Одри задумалась о мучившей фортепиано бедной маленькой дочке Николаса Коновера, вспомнила ее хорошенькое открытое личико. Эта девочка только что потеряла мать, и очень скоро ей предстояло остаться без отца. Тяжелее всего Одри было думать о том, что она вынуждена сделать этого ребенка сиротою.
Одри расплакалась и долго обливалась горючими слезами, пока кто-то обнимал ее за плечи и успокаивал. Наконец Одри почувствовала себя защищенной любящими ее людьми и успокоилась.
На улице было пасмурно и хмуро. Одри вытащила из сумочки мобильный телефон и позвонила Рою Багби.
14
На улице послышался звук подъехавшей машины.
Леон? Нет, не Леон! У двигателя его машины другой звук. Леон где-то шляется по бабам. И это в воскресенье!
От этой мысли Одри стало очень печально, но она решительно взяла себя в руки.
Открыв дверь, Одри впустила в дом Роя Багби.
– Значит, ты все-таки решилась? – усмехнулся Багби.
Одри провела Багби в гостиную, где тот уселся в кресло Леона. Одри села напротив него на диван. Багби случайно задел за что-то ногой, и из-под кресла со звоном выкатились две коричневые бутылки.
– Потихоньку выпиваешь? – покосившись на них, спросил Багби. – Нервишки шалят?
– Я вообще не пью пиво! – смутившись, заявила Одри. – У него отвратительный вкус. А что у вас нового?
– Проблема.
– Опять?
– Проблема не самого плохого толка. Наш друг Эдди хочет сдать Коновера.
– В каком смысле?
– Он хочет с нами договориться.
– И что же он вам сказал?
– Пока ничего. Только намекнул на то, что у него есть интересная нам информация.
– Так пусть выкладывает.
– Сначала он хочет от нас гарантий. Я уверен в том, что Ринальди сообщник Коновера.
– А что если стрелял не Коновер, а именно Ринальди? – немного подумав, спросила Одри.
– Ну и что? Если он сдаст Коновера за помощь и подстрекательство, считай, они оба в наших руках.
– Он в курсе, что нам известно про пули и пистолет.
– Ты, что ли, ему сказала? Я не говорил!
Покачав головой, Одри рассказала Багби все, о чем ей сообщили по телефону из Гранд-Рапидса.
– Вонючка Нойс! – взорвался Багби. – Что я тебе говорил!
– А что вы мне говорили?
– Он мне никогда не нравился!
– Это потому, что он вас не любит!
– Это тоже верно, но дело не в этом. Выходит, они с Эдди слишком много знают друг о друге. А теперь у нас есть рычаг влияния на Нойса!
– В такие игры я не играю! – решительно заявила Одри.
– Вот черт! Приспичило же тебе именно сейчас играть в принципиальность!
– Но постарайтесь понять, что все это ничем не кончится. Я уверена в том, что Нойс уже догадался о том, что мы про него все узнали.
– Думаешь, догадался?
– Он знает, что я не раз звонила в Гранд-Рапидс, и понимает, что я копаю очень глубоко… Впрочем, если хотите играть в ваши игры с Нойсом, играйте, мне все равно. Но лучше не сейчас. Теперь нам нужно поскорей заканчивать расследование. Очень важно как можно скорее получить ордера на арест и сделать это так, чтобы Нойс об этом ничего не знал и не смог предупредить Ринальди.
Багби вздохнул, пожал плечами и развел руками.
– А еще мне не хочется ни о чем договариваться с Ринальди.
– Почему это? – возмутился Багби. – Мы же возьмем его тепленьким!
– Вы же сами говорили, что у нас уже все схвачено, и мы вот-вот раскроем это преступление. Вы же не рассчитывали на признания Ринальди, когда это говорили! Так неужели не можете сейчас обойтись без него?
– Почему не могу? Могу, – пробормотал Багби.
– Я хочу обвинить их обоих в умышленном убийстве. А кто из них настоящий убийца, станет ясно позднее.
– Значит, теперь ты считаешь, что у нас все схвачено?
– Почти. Завтра с раннего утра я еще раз поговорю с психиатром Стадлера.
– А не поздновато?
– Отнюдь. Если он согласится подтвердить, что Стадлер был психически ненормальным и даже потенциально опасным, мне будет легче говорить с прокурором, и мы обязательно получим ордера на арест этой парочки.
– Но ведь психиатр отказался с тобой разговаривать!
– Попробую его разговорить.
– Ты не заставишь его говорить.
– Не заставлю, но попробую уговорить.
– Ты сама-то в это веришь?
– Во что?
– В то, что Стадлер был опасным.
– Я не знаю, но думаю, что Коновер и Ринальди считали именно так. Если психиатр подтвердит, что Стадлер был опасным, мотив убийства налицо. Тут Коноверу не поможет ни один адвокат. И нам не понадобится никакая сделка с Ринальди.
– А Нойса ты не хочешь подцепить на крючок?
– Нет, – покачала головой Одри. – Я на него не сержусь, – немного подумав, добавила она. – Просто я очень разочарована в нем и расстроена.
– Знаешь что! Я всегда думал, что люди вроде тебя… Ну, которые таскаются в церковь и все такое, на самом деле притворяются такими хорошими. А ты, смотрю, всерьез решила сделать все по совести.
– Да, я попытаюсь сделать все по совести, – усмехнулась Одри. – Думаешь, Иисус Христос был слабак! А вот и нет. Он был крутой мужик!
Багби рассмеялся. Одри попыталась прочесть мысли в его глазах и, к своему величайшему удивлению, заметила в них искорку неподдельного восхищения.
– Говоришь, он был крутой мужик? Мне это по душе.
– А когда вы в последний раз были в церкви, Рой?
– О, только не это! Не надо меня агитировать. Я туда не пойду, хоть ты тресни!.. Кроме того, Иисусу, кажется, надо поработать с твоим мужем.
Одри залилась краской и ничего не ответила.
– Извини, Одри, – немного помолчав, сказал Багби. – Я не хотел тебя обидеть. И знаешь, очень тебя прошу, обращайся ко мне на ты!
– Не надо извиняться, – сказала Одри. – В сущности, ты совершенно прав.
15
На улице было холодно. Зима готовилась вступить в свои права. Над Фенвиком нависло зловещее серое небо, в любую минуту сулившее дождь.
Однако в гостиной у Одри было жарко. Когда Багби уехал, она в первый раз после лета разожгла камин. Дрова весело разгорелись и время от времени трещали. Одри вздрагивала от треска, но не отрывалась от книги.
Открыв Евангелие от Матфея, Одри оплакивала человека, которого раньше считала своим другом. При этом она не забывала и о Леоне, думая о предстоящем выяснении отношений. При этом теперь она, как никогда, чувствовала себя выше ревности, упреков и мести.
Казалось, у Нойса с Леоном вообще ничего общего, но, на самом деле, оба оказались колоссами на глиняных ногах. Леон был пропащим человеком, но она его любила. Одри понимала, что склонна сурово судить других. Может, ей стоит научиться прощать. Не об этом ли написано в Евангелии от Матфея? Раб одного царя должен был своему государю десять тысяч талантов и не мог вернуть свой долг. Царь хотел уже продать его со всею семьею, чтобы выручить эти деньги, когда раб пал ему в ноги и стал просить о милости, обещая все заплатить. Царь смилостивился над рабом и отпустил его, простив ему долг. Раб же нашел одного из своих товарищей, который был должен ему сто динариев, и, схватив его, душил, требуя возвращения долга. Царь же приказал привести к нему неблагодарного раба и сказал: «Злой раб! Весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и я помиловал тебя?»[72]
В замке входной двери со скрежетом повернулся ключ.
Леон! Вернулся со своих секретных похождений!
– Привет, малышка, – войдя в гостиную, сказал Леон. – Что я вижу – камин! Здорово!
– Что-то ты больно рано, – проговорила Одри.
– А на улице собирается дождь.
– Где же ты был, Леон?
– Дышал свежим воздухом, – сказал Леон и быстро отвернулся.
– Сядь, пожалуйста. Нам надо поговорить.
– От такого начала просто кровь стынет в жилах, – пробормотал Леон, но все-таки сел в свое любимое кресло с видом человека, чувствующего себя не в своей тарелке.
– Так дальше продолжаться не может, – заявила Одри.
Леон кивнул.
– Ну и?..
– Что?
– Я тут читала Библию…
– Вижу. Ветхий Завет или Новый?
– А что?
– С тех пор как я еще ходил в церковь, я помню, что в Ветхом Завете всех непрерывно судят.
– Все мы не ангелы. А в Библии говорится о том, как Иисус запретил казнить блудницу, которую хотели закидать камнями.
