Карлос Бальмаседа - Кулинарная книга каннибала
Объединившись, Массимо и Алессандро решили исполнить веление души, которое оба они представляли себе неизбежным: скрупулезное издание поваренной книги, написанной близнецами. Они работали три месяца по правке и редактуре текстов. Когда все было готово для печати, получилась книга почти в триста страниц. Они разделили ее на главы в соответствии с принятыми гастрономическими традициями эпохи; составили алфавитный указатель, классифицировали рецепты согласно ингредиентам, сгруппировали информацию по темам, чтобы читатель мог легко ориентироваться, разнесли блюда по разделам в соответствии с тем, были ли они холодными или горячими, унифицировали каталог соков и напитков, отсортировали продукты питания по видам, выделили на страницах место под рисунки. Определили и упорядочили темы, классифицировали иллюстрации, разделили рецепты по основному назначению: соусы, супы и бульоны, холодные закуски, мясо, рыба, птица, салаты, десерты, кондитерские изделия, выпечка, напитки, настойки, экзотическая гастрономия, кроме того, систематизировали написанный близнецами поварской словарь, создали каталог особых блюд для домашних праздников и общественных торжеств. И наконец, дали названия блюдам и рецептам, придуманным близнецами и остававшимся до сих пор безымянными, таким как превосходная «Треска Людовико», шедевр, который подается в народных ресторанчиках Карибского бассейна, особенно в Гаване, где его готовят так, как это делали Калиостро: очищенная от чешуи и плавников треска кладется в горшочек, где уже кипит луковый соус с толченым чесноком, большим количеством чили, с протертой петрушкой, солью и перцем, и мало-помалу добавляются кусочки картофеля, чуть-чуть шафрана и корочки свежего хлеба.
Книга вышла под названием «Поваренная книга южных морей». Белая обложка, красные буквы, на зеленом корешке, в верхней его части, написано «Великие кулинары Лучано и Людовико Калиостро». Было отпечатано двести экземпляров, которые за несколько дней разошлись среди наиболее знаменитых поваров страны, немногочисленных друзей и некоторых клиентов таверны. Но стоит упомянуть одну непонятную странность: не прошло и года со дня выхода книги, а уже невозможно было найти ни единого экземпляра, кроме того, что имел Массимо, и того, что хранился у его сына Ренцо, который к тринадцати годам стал превосходным помощником своему отцу по кухне. Остальные экземпляры один за другим бесследно испарились неизвестно куда. Они просто исчезали из мансарды, где они хранились на стеллаже. А в один прекрасный день Алессандро не нашел и своего экземпляра. Он подумал, что тот лежит где-нибудь в «Альмасене», что его взял кто-то из сыновей или дочерей, а возможно, его сунули куда-нибудь к салфеткам и скатертям, в какой-нибудь шкаф для посуды, положили за кастрюли или под коробки со столовыми приборами. И он смирился, как то бывало и раньше, с загадочными знаками судьбы. И только в ящике большого комода в его комнате остался рукописный вариант книги, завернутый в бумагу и тряпку, чтобы его не подпортила влага.
7
Маленькому Ренцо исполнилось восемь лет, когда он со своими родителями в 1910 году приехал в Мар-дель-Плату. Все трое сели на зашедший в Марсель итальянский лайнер, корабль шел из Генуи, а конечным пунктом следования был Буэнос-Айрес, так что после еще одной остановки в порту Барселоны судно взяло курс на Атлантику, краткая остановка на Островах Зеленого Мыса и затем долгое плавание. Прошло несколько дней неутомительной качки среди безбрежных вод открытого океана, и вот наконец вдалеке появился Новый Свет: сначала размытая линия, прилипшая к горизонту, — такую же, должно быть, увидел Родриго де Триана[17] на рассвете 12 октября 1492 года — затем очертания прояснились, и материк неслышно вытянулся из воды (вот они, порты Ресифе, Рио-де-Жанейро, Сантос и Монтевидео), а затем после почти месячного плавания судно причалило в Аргентине.
Родители Ренцо, прибыв в Мар-дель-Плату, тут же сняли дом в районе Ла-Перла. Там они прожили немногим более трех лет, а потом переехали в «Альмасен». Это был способ сэкономить, и не было никаких причин отклонять предложение, ведь в доме места хватало для всех, а трое Ломброзо заняли лишь две комнаты. Поначалу у Ренцо были сложности с испанским, он с трудом писал и читал, в его голове и пальцах слова путались, ведь он родился в Париже, там вырос и пошел в начальную школу, он свободно говорил на французском и на родном языке — итальянском, так что, когда он пошел в школу здесь, это был еще один ребенок иммигрантов, который должен был приспособиться к другому языку. Но адаптация не была мучительной, в те времена в Мар-дель-Плате жили тридцать три тысячи человек и около пятнадцати тысяч приехали из других стран или были детьми иностранцев, на улицах города встречались аргентинцы и креолы, немцы и австрийцы, испанцы и французы, итальянцы и англичане, швейцарцы и поляки, ливанцы и шотландцы, ирландцы и уругвайцы — вот так под одним и тем же солнцем, у одного и того же берега Атлантического океана безболезненно смешались расы и верования.
7 октября 1914 года Ренцо исполнилось двенадцать лет, он отпраздновал это событие со своими родителями и семейством Чанкальини в «Альмасене Буэнос-Айрес». Это был задушевный праздник, полный добрых предчувствий, Массимо непрерывно готовил в течение всего дня, ему помогали его сын и Мария, младшая дочь Алессандро, — ей уже исполнилось одиннадцать, и она была беззаветно предана Ренцо. Смех и песни звучали за праздничным столом, полнящимся чарующими запахами фондю, приготовленного из ароматных сыров и белого вина с перцем, заставленным свежевыжатыми соками с мятой, розовой водой и фанатами, шоколадными трюфелями, миндальным печеньем с корицей, пирогами с вишней, охлажденным земляничным муссом, слойками с кремом, медовыми оладьями с сушеными фигами и финиками.
Подарок, который Массимо сделал сыну, стал для Ренцо пророческим: отец подарил ему «Поваренную книгу южных морей». Той ночью, утомленный весельем праздничного дня, Ренцо уснул с улыбкой на лице и с книгой под подушкой.
Ренцо Ломброзо унаследовал от своего отца страсть к кулинарии. С тех самых пор, как он поселился вместе с семьей в «Альмасене», он поднимался утром раньше всех, вставал под шумный, словно фырканье кита, душ, одевался в свежее белье, поверх — белый фартук, на нагрудном кармане которого голубыми нитками было вышито его имя, спускался привычным шагом в кухню. Но едва Ренцо выходил из своей комнаты и проходил по коридору, как Мария Чанкальини вылезала из постели и следовала за ним, так что по утрам оба они оказывались среди форм для выпечки и чаш, лопаточек, огромных тарелок, кондитерских мешков, формочек, скалок, сковородок, кастрюль и ножей. Они забавлялись, разучивая кулинарные трюки, которые копировали у Массимо, и за несколько минут готовили какое-нибудь кушанье, чтобы сделать утро приторно сладким. У них даже был свой собственный календарь рецептов: по понедельникам они готовили бисквиты с домашним мармеладом, по вторникам — сладкие пироги с лесным или грецким орехом, по средам — запеканки с сухофруктами и пончики с медом, по четвергам — оладьи и блинчики, по пятницам наступала очередь сухого печенья со специями, а по субботам — булочек со сливками и сдобы. В воскресенье они придумывали какое-нибудь уж совсем неожиданное кушанье: тарталетки с ежевикой, гренки с корицей, заварные булочки с глазурью и шоколадом, куглоф с миндалем и кремом шантильи.
И именно на кухне, когда Ренцо и Мария разбирали какой-то сложный рецепт, привлекший их внимание в «Поваренной книге», они однажды почувствовали, что их глаза ищут друг друга с каким-то странным волнением, и они впервые поцеловались, и это был поцелуй робкий и застенчивый, как если бы они хотели попробовать на вкус зардевшиеся от смущения губы другого, и тут же еще один поцелуй и еще, проникающий, а затем смех, и их глаза снова бегают по рецептам Лучано и Людовико.
Через несколько дней после того, как Алессандро получил ужасающие известия от двоюродной сестры Касандры, он серьезно задумался над тем, чтобы вернуться с семьей в Италию. На тот момент таверна стала одним из лучших ресторанов на атлантическом побережье, потому-то Ана так яростно и спорила с супругом, мысль оставить эту страну казалась ей безумной. Превратившись в свидетеля ежедневных упреков и семейной ругани, Массимо смотрел на будущее потухшим взглядом, он никак не мог понять, что ему делать, — их совместное предприятие разваливается прямо на глазах. Настанет ли пора вернуться в Италию, чтобы претворить в жизнь старые мечты в каком-нибудь процветающем городке итальянского севера? Алессандро и Массимо сели поговорить наедине, откупорили бутылку кьянти, разлили и молча сделали по глотку, подождали, когда у них родятся те немногие слова, которые были нужны, чтобы разрешить сомнения и страстные желания обеих семей. И вот наконец Алессандро взял на себя инициативу в разговоре: Чанкальини возвращаются на родину, сказал он, но «Альмасен» остается в руках их близких друзей, семьи Ломброзо, они подпишут все необходимые бумаги, и не будет никаких неприятностей с законом — имущество останется под присмотром Массимо, его сына Ренцо и Марии. Массимо пригубил бокал, сделал еще один глоток, нахмурил брови и улыбнулся, еще не понимая всего того, что услышал: неужели Алессандро сказал о Ренцо и Марии?
