Крейг Расселл - Мастер карнавала
— Почему это все считают, что знают, чем меня зацепить? Многое ли вам известно о том, при каких обстоятельствах Мария получила удар ножом? — Фабель изо всех сил старался держать себя в руках и не дать выхода закипавшему гневу. — Это все — реальная жизнь, а не примитивный голливудский боевик. Я не горю желанием отомстить и не ищу возможности эффектно завершить карьеру. Витренко не моя проблема! Теперь не моя!
— Это не наши методы, — нахмурившись, отозвался Вагнер, решивший, как показалось Фабелю, упредить явно негативную реакцию со стороны представителя БКА. — Меня не интересуют личные счеты. Я полагал, что, как профессионал, вы сами захотите завершить дело, которому отдали столько сил. И мы уверены в том, что вы способны внести действительно весомый вклад в общее дело. Никому еще не удавалось так близко подобраться к поимке Витренко, как вам с фрау Клее. Ваша способность проникать в суть дела может оказаться просто бесценной. И могу вам сказать, что сейчас наши возможности подобраться к Витренко особенно велики по сравнению с тем временем, когда вы с ним впервые столкнулись. Теперь у нас есть свой источник в организации Витренко — Молотова, и мы собрали очень солидное досье на него. Благодаря помощи наших коллег в украинской полиции нам удалось пролить свет на многие — в прошлом неизвестные — стороны его деятельности. В настоящее время он вынужден постоянно менять свое местонахождение и скрываться.
Фабель выдержал взгляд Вагнера, но не мог не задуматься о содержании этого досье. Для него Витренко давно перестал быть человеческим существом и превратился в своего рода призрак.
— За это досье многим людям пришлось заплатить своей жизнью, герр Фабель. Немало сведений поступило от украинских коллег, проводивших спецоперации, и от наших конфиденциальных источников. Мы считаем, что Витренко осведомлен о существовании досье и не остановится ни перед чем, чтобы добыть его.
— Зачем? Это только подтвердит то, что, по его мнению, нам уже известно, — заметил Фабель вопреки своему нежеланию ввязываться в обсуждение.
— Витренко буквально помешан на преданности. Существует два варианта досье на него. Официальный и рабочий. Причина заключается в том, что есть определенные границы. В их рамках мы можем делиться информацией с нашими украинскими коллегами, и я понимаю, что им не нравятся подобные ограничения. Однако нельзя забывать то, что в аппарате украинских правоохранительных органов существует значительная коррупция, и сами украинцы не знают, сколько кротов Витренко внедрилось в их ряды. Вот почему сотрудники оперативной группы имеют доступ только к рабочему досье. Оно включает в себя необходимые сведения, но не раскрывает их источники, упоминаемые в официальном досье. Но если Витренко удастся получить доступ хотя бы к рабочему досье, то он сможет вычислить скрытого информатора в своей организации.
— Но разве они существуют? Люди Витренко фанатично ему преданы.
— Это так. Но после объединения с Молоковым в его системе безопасности образовались бреши. Молоков и не пытается рядиться в благородство. Как и Витренко, он раньше служил в органах безопасности, в его случае — российских, а не украинских, но, в сущности, он обычный гангстер без всяких затей. И его людей объединяет не идеология, а лишь алчность и насилие. — Вагнер помолчал, как бы выжидая, что Фабель задаст какой-нибудь вопрос.
— Как я уже говорил, Василь Витренко, его деятельность, партнеры… теперь это уже не моя проблема, — заметил Фабель.
Ван Хайден и Вагнер обменялись удрученными взглядами.
— Может, вы хотя бы немного подумаете? — спросил ван Хайден. — Я готов попридержать ваше место вакантным в течение трех месяцев. Обер-комиссар Мейер дал согласие возглавить отдел на этот период. После чего я должен буду заполнить вакансию.
— Вы можете ее заполнить прямо сейчас, герр ван Хейден. Я уже принял решение.
— Послушайте, — предпринял последнюю попытку Вагнер, — я принимаю ваши доводы, но сделайте одолжение и взгляните на это. — Он протянул Фабелю толстую папку. — Просто выскажите свое мнение. Я понимаю, что вы не хотите брать на себя обязательства, но если ознакомитесь с этим, то очень меня обяжете. Нам интересны ваши соображения.
— Что это? — Фабель взял файл, с нескрываемым подозрением рассматривая его.
— Это из полицейского управления земли Северный Рейн-Вестфалия… Кёльнский комиссар криминальной полиции Шольц спрашивает, не могли бы вы помочь ему с этим делом, но теперь, как я понимаю, это не обсуждается.
— Понятно, — цинично усмехнулся Фабель. — Вы подсовываете наживку и смотрите, не заглотну ли я ее.
— Я не стану делать вид, что не огорчусь, если это дело не заинтересует вас настолько, чтобы вам захотелось направиться в Кёльн и оказать запрашиваемую помощь. Но я уважаю ваше решение. Тем не менее я знаю, что герр Шольц был бы очень рад услышать ваше мнение и воспользоваться вашими советами, господин обер-комиссар Фабель.
— Ладно… — Фабель поднялся, прихватив с собой папку. — Я посмотрю. Но, как уже говорил, это все, что я могу обещать.
Ван Хайден проводил Фабеля до двери и пожал на прощание руку.
— Нам будет вас не хватать, — вздохнул он. — Должен признаться, что не представляю вас в роли торговца компьютерами.
Фабель улыбнулся:
— Программное обеспечение для сферы образования, господин начальник криминальной полиции, для университетов по всему миру.
— Так или иначе, все равно это не для вас. Вы полицейский, Йен. Нравится вам это или нет.
Вторая запись в дневнике клоуна
Дата не проставлена
Сегодня я ходил в свой храм, сегодня капище на костях. Я смотрел на них, как смотрю всегда, но они не знали, что это был я. Они не видели, что я был клоуном, потому что они не могли видеть лицо клоуна и улыбку клоуна. Я следил за ними, они людоеды, они питаются плотью и кровью, они чувствуют плоть своим языком и пьют кровь из кубков, они пожирают своего Бога, и кто они такие, чтобы судить меня, когда сами пожирают своего Бога, обращая хлеб в его тело и вино в его кровь. Они действительно хотят есть друг друга. ОНИ ВСЕ ДИКИЕ ЖИВОТНЫЕ, ПРОСТО ДИКИЕ ЖИВОТНЫЕ. Они питаются плотью, они постоянно на нее смотрят, произносят грязные слова; грязные картины, грязные фильмы по Интернету. Дикие животные без души, без разума, без любви; они барахтаются в ней. Интернет — это плоть из склепа без вкуса и мяса. Они осмеливаются называть меня безумным. Они сами безумны, они все толстые извращенцы, разглядывающие молоденьких девочек и даже детей, женщины, делающие всякие там вещи, они следят за грязными проститутками, продающими себя как мясо; грязные, дешевые суки. Я их высшая справедливость, моя клоунская улыбка выжигает им глаза; если им нужен хаос, я дам им хаос, этим лицемерам. Они все дикие животные, и все эти ритуалы придуманы, чтобы показать, что это не так, но они все животные и пожирают своего Бога. Я находился в капище на костях, и они не знали, что я, клоун, наблюдал за священником, рассказывавшим басни о происхождении причастия. Плоть стала хлебом, кровь стала вином, хлеб стал плотью, вино стало кровью, оправдывающей причастие. Глупость, все бессмысленно, им всем нужно только свалить друг друга и съесть; так близко, что трудно ждать, я чувствую это, я чувствую этот вкус во рту, я чувствую силу в своем теле, все случится очень скоро; КАРНАВАЛ — ПИР ПЛОТИ, хаос и удовольствие всего, что мне запрещали. Я скоро все попробую. Я ПОМНЮ ПОСЛЕДНИЙ РАЗ. Испуганная глупая сука, умолявшая и умолявшая, обмочившаяся со страха. Я задушил ее галстуком, и ее глупое лицо почернело; она обмочилась, я снял с нее мокрые трусы, перевернул ее на спину и, вырезав кусок мяса, забрал его домой, снял кожу и приготовил ее в масле; съев ее, почувствовал себя счастливым от радости экстаза; на свете нет ничего вкуснее, это наполняет мой рот, наполняет мой живот, наполняет мою душу. Я ТАК ГОЛОДЕН. Когда я вышел из капища на костях, я увидел там девушку, и она отлично подходила для разделки, но время еще не пришло. Я проснулся, я клоун, но время еще не пришло. Я устрою себе трапезу на КАРНАВАЛЕ. Спрячу этот дневник там, где его никому не найти. Я буду есть и есть и с каждым разом становится сильнее. Я так голоден, но ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО.
Глава вторая
17-19 января
1
Тарас Бусленко расслаблялся в одной из бань киевского района Лукьяновка. Кроме него в огромной парилке, выложенной кафельной плиткой, находился только один посетитель — толстый коммерсант с нависавшим над опоясавшим его полотенцем брюшком. Бусленко опустил взгляд на свой живот, и его охватил ужас, как только он представил, что с годами у него тоже нарастет такой вот жирок и он утратит свою, столь отменную сегодня, спортивную форму. Он просто не мог вообразить себя со старым обрюзгшим телом. Сейчас оно было литым и тренированным. Настоящее оружие. Он провел рукой по шрамам. Последний из них появился на плече: перехваченный швами и загнутый вокруг сплетения мышц. Самым заметным был рубец, оставшийся на животе слева после операции по извлечению пули. Он хмыкнул. Неудивительно, что он не мог представить свое тело состарившимся: шансов дожить до старости у него было не много.
