Том Клэнси - Долг чести
– Все будет хорошо, Барбара, не волнуйтесь, – прервала ее врач. Как нередко случалось, ей захотелось протянуть руку и утешить пациентку, но она знала, что должна оставаться в ее глазах беспристрастной, неподвластной эмоциям, скрывать свой гнев на того, кто перевернул жизнь этой еще молодой и умной женщины. Виновником всего был мужчина, который пользовался своей властью и положением, чтобы привлекать женщин. Так пламя притягивает к себе мотыльков, кружащих вокруг огня, они все приближаются и приближаются к нему, пока его жар не обожжет и не уничтожит их. Рассказ женщины был так типичен для жизни этого города. Она порвала с двумя мужчинами, каждый из которых мог стать ее верным спутником в жизни. Она была умна и интеллигентна, закончила Пенсильванский университет, имела степень бакалавра в области политологии и доктора в области управления. Барбара отнюдь не походила на наивную секретаршу, наблюдающую за происходящим широко открытыми от изумления глазами, и, может быть, именно потому и оказалась легкой добычей для своего босса. Она была способным и знающим специалистом, отлично справлялась с работой и знала, что ей требуется всего один шаг, чтобы стать «членом команды» – или какой там эвфемизм теперь в ходу в Капитолии. Но проблема заключалась в том, что этот шаг можно было сделать только в одном направлении, и то, что лежало за разграничительной чертой, нельзя разглядеть с другой стороны.
– Я хочу сказать, что отдалась бы ему и так, – с предельной откровенностью призналась Барбара. – Не было никакой надобности прибегать…
– И именно потому вы испытываете чувство вины? – спросила доктор Кларис Гоулден. Барбара Линдерс кивнула. Доктор Гоулден подавила вздох и мягко продолжила:
– Итак, вы считаете, что создали у него впечатление, что…
– Совершенно верно, – снова кивнула Барбара. – Именно так он и сказал: «Ты сама дала мне понять, что готова на все». Может быть, так оно и было на самом деле.
– Нет, Барбара, не было. Продолжай, – скомандовала доктор Гоулден.
– Просто в тот момент мне этого не хотелось. Это вовсе не значит, что в другое время, может быть, на следующий день, я бы не согласилась, но в тот момент я неважно себя чувствовала. Помню, пришла на работу в хорошем настроении, однако у меня было ощущение, что я простудилась и вот-вот заболею, а после ланча меня начало поташнивать, и я решила уйти пораньше домой, но в тот день мы работали над дополнением к законо проекту по гражданским правам, который он выдвинул, поэтому я приняла пару таблеток таленола, чтобы сбить температуру. К девяти вечера, кроме нас, в офисе никого не было. Дело в том, что гражданские права – это моя сфера деятельности, – объяснила Линдерс. – Я сидела на диване у себя в кабинете, а он ходил взад и вперед, как обычно, когда обдумывал формулировки. Вдруг он остановился позади меня и как-то неожиданно произнес:
«А у тебя очень красивые волосы, Барбара» – таким мягким и приятным голосом, и я ответила: «Спасибо». Затем он спросил, как я себя чувствую, и я ответила, неважно, что, наверно, заболеваю. Он тут же сказал, что вылечит меня, что у него есть средство, которое он сам принимает в подобной ситуации, – бренди. – Теперь женщина говорила поспешно, видимо стараясь покончить с неприятной для нее темой, – как на экране телевизора при быстрой перемотке видеокассеты, чтобы не смотреть рекламу. – Я не видела, положил ли он что-нибудь в стакан. У него в. книжном шкафу рядом с письменным столом всегда стояла бутылка французского коньяка, и там же, по-моему, находилось что-то еще. Я взяла стакан и выпила его залпом.
Он стоял передо мной и не сводил с меня глаз, ничего не говорил, просто смотрел и ждал, словно знал, что должно произойти и очень скоро. Мне показалось… не знаю, как это описать… Я поняла, что со мной происходит что-то странное, будто я мгновенно опьянела и потеряла контроль над собой. – Она замолчала. Молчание длилось секунд пятнадцать, и доктор Гоулден наблюдала за ней – как тогда наблюдал он, подумала психиатр. Ей стало стыдно от этой мысли, но ведь это моя работа, напомнила она себе. Ведь у меня профессиональный взгляд. Сейчас ее пациентка видит все происшедшее внутренним зрением, ее воображение прокручивает события трехлетней давности, и она просто комментирует их, не связывая себя с ними, будто глядя со стороны. Врач видела все это по ее глазам. Молодой женщине понадобилось десять минут, чтобы описать все, что произошло, не упустив деталей, даже самых интимных, и обнаружив тем самым свой блестящий тренированный ум. Лишь закончив рассказ, она дала волю чувствам.
– Ему вовсе не нужно было насиловать меня. Он мог просто… сказать. Я бы согласилась… на другой день, во время уик-энда… Я знала, что у него семья, но он нравился мне, и потому…
– Но он все-таки изнасиловал тебя, Барбара. Подмешал наркотик в бренди и изнасиловал тебя. – Теперь доктор Гоулден взяла женщину за руку. По-видимому Барбара Линдерс рассказала эту отвратительную историю, случившуюся с ней, впервые с тех пор, как она произошла. За три года она наверняка не раз переживала отдельные минуты, думала о них, они воскресали в ее памяти – особенно самые страшные, – но только сейчас она последовательно описала все от начала и до конца, что было крайне болезненным и в то же время принесло очищение.
– Это, должно быть, не первый случай в его жизни, – заметила Гоулден, когда рыдания стихли.
– Да, – тут же отозвалась Барбара, ничуть не удивленная проницательностью психиатра. – Я знаю по крайней мере еще одну женщину, она тоже работала у него. Это Лайза Берринджер. Она… в прошлом году покончила с собой – на полном ходу направила на эстакаде свой автомобиль в разделительную стенку. Это походило на несчастный случай, к тому же Лайза была пьяна, но она оставила записку. Я разбирала ее стол и нашла вот это. – И тут, к изумлению доктора Гоулден, Барбара открыла сумочку и достала голубой конверт, в котором лежала предсмертная записка – шесть листков бумаги, исписанных четким аккуратным почерком женщины, которая решила убить себя, но не желала уйти из жизни без объяснения.
Доктор Кларис Гоулден не первый раз видела подобную записку, она неизменно бывала грустно потрясена, когда доводилось их читать. В таких записках всегда говорилось об ужасной душевной боли и о бессилии ее выносить, однако от отчаяния, которым они были проникнуты, можно было излечить, восстановить утерянную уверенность человека в себе и вернуть его в мир, где он мог бы снова вести нормальную жизнь, – если бы только у него хватило здравого смысла сделать один-единственный телефонный звонок или открыть душу близкому другу. Доктору Гоулден понадобилось прочитать всего несколько строк, чтобы убедиться в том, что Лайза Берринджер стала очередной напрасной жертвой – еще одна женщина, которая чувствовала себя покинутой, забытой, будучи окружена людьми, готовыми прийти ей на помощь, догадайся они о ее трагедии.
Психиатры умеют скрывать свои чувства – профессиональное качество, необходимое им по очевидным причинам. Кларис Гоулден практиковала почти тридцать лет, и ее природное умение владеть собой за эти годы работы с людьми, страдающими от психических травм, еще более укрепилось. Особенно успешно ей удавалось помогать женщинам, пострадавшим от преступлений на сексуальной почве. Она умела проявить сострадание и понимание, могла протянуть нежную и твердую руку помощи, оказать моральную поддержку. И все-таки, хотя чувства, проявляемые ею, были искренними, доктор Гоулден понимала, что они служат прикрытием для других чувств, скрывающихся глубоко в ее душе. Она ненавидела мужчин, которые, пользуясь слабостью женщин, делали их жертвой своих сексуальных посягательств, ничуть не меньше полицейских, может быть, даже больше. Полицейские видят тело жертвы, ее слезы и следы насилия на теле, слышат стоны и плач. Психиатр работает с жертвой более продолжительное время, проникает в ее сознание, вскрывая затаившиеся там воспоминания, которые разъедают психику подобно злокачественной опухоли, и пытается найти способы удалить их. Изнасилование – преступление, совершаемое не против тела, а против психики, и какими бы ужасными ни были физические травмы, увиденные полицейскими, скрытая боль, нанесенная жертве, намного страшнее. Вот почему доктор Кларис Гоулден посвятила свою жизнь спасению женщин, пострадавших от сексуальных преступлений. По натуре она была мягким и заботливым человеком, ей чуждо было физически мстить насильникам, но ненавидела она их всей душой.
Однако этот случай был куда сложнее. Доктор Гоулден по долгу службы поддерживала постоянные отношения с отделами по расследованию сексуальных преступлений в полицейских участках, которые находились в радиусе пятидесяти миль, но это преступление было совершено на федеральной территории, и следовало проверить, под чью юрисдикцию подпадает расследование. Она решила переговорить об этом со своим соседом, Дэном Мюрреем из ФБР. Существовало, и еще одно осложнение. Преступник, о котором шла речь, в момент совершения преступления был сенатором США и даже сейчас сохранил за собой кабинет в здании Капитолия. Однако с тех пор он занял другую должность. Теперь преступник уже не был сенатором от Новой Англии. Он стал вице-президентом Соединенных Штатов.
