Афанасий Егоров - Бой - баба
Следователь повел себя довольно странно. Глаза спрятал, зачем-то в ящики стола полез. Наконец вымучил из себя совершенно нелепую, с точки зрения Александры, тираду:
— Да, конечно… Мы проверяем списки учредителей. Но ваша версия неверна. Есть мнение, что эти два убийства никак друг с другом не связаны.
— Чье… мнение? — только и смогла вымолвить пораженная женщина.
— Мое, — честно признался прокурорский. Заторопился, увидев непрошеные слезы в расширенных горестным непониманием глазах. — Видите ли, Александра, я рад бы согласиться с вами. Нам же легче бы было. Поверьте — искать одну группу преступников гораздо проще, чем две. Но все известные на сегодня факты противоречат вашим предположениям. Это — все. Большего сказать пока не могу.
Красавица, казалось, не слышала последней фразы. Вдохнула глубоко, пытаясь справиться с подступающей истерикой. Спросила почти спокойно:
— Какие такие факты? О чем вы говорите?
Закрутился в вертящемся кресле следователь. Затылок почесал, подбородок сизый потер.
По всем неписаным канонам, он должен был принять сейчас неприступно-значительный вид и заявить не терпящим возражений басом о пресловутой тайне следствия. Добавить для пущей внушительности пару юридических заморочек, после чего выставить нахальную дамочку за дверь.
Но вот глаза… Черт, бывают же у некоторых такие глазищи! Прямо смотреть страшно.
Пришлось пояснить через силу:
— Почерки разные. Случай с банкиром очень смахивает на заказное убийство. Исполнитель скорей всего наемный и уже давно находится за пределами города. Может быть, даже не в России. Заметьте — тут я с вами не спорю. Возможно, вы и правы насчет проблем с пайщиками. А убийство коммерсанта — обыкновенная пьяная бытовуха. Сначала ему разбили голову бутылкой, а после задушили. На кухне остались следы застолья. Вам все понятно?
— Но Леша не был пьяницей… Нет, выпивал, конечно, но в меру…
— Мера — понятие растяжимое, — усмехнулся видевший великое множество кровавых последствий пьяных оргий следователь, — порой невозможно угадать, где ее граница… Не думайте, что сейчас убивают только из-за денег. Две трети тяжких преступлений по-прежнему совершаются на почве алкогольных возлияний.
Плюс к тому — наркомания. Те вообще способны на ничем не мотивированные поступки.
Закончил несколько алогично:
— Так что я вам верю. Бизнес у нас поголовно криминальный, весь построен на взаимных угрозах. Ваш жених — не исключение. Но все-таки склоняюсь к бытовухе.
Еще раз вдохнула глубоко Александра. Сжала себя в тугой комок, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу эмоции. Проговорила на удивление ровным голосом: — Знаете, я раньше никогда не сталкивалась с подобными… ситуациями. Думала, у вас тут мудрые люди сидят. Сыщики настоящие. А вы, Сережа, не умный. Совсем не умный…
Всхлипнула, подавляя подступившее к горлу рыдание. Вскочила, разозлясь, на ноги. Выкрикнула яростно:
— Я докажу вам!.. Всем докажу!!! Грохнула захлопнутая с треском дверь.
Ухмыльнулся криво следователь. Бой-баба! У такой точно дури достанет дел наворотить.
Где-то внутри ворохнулось смутное беспокойство. Как бы не вляпалась в дерьмо упертая бабочка. Жалко же. Красивая больно…
Глава 4
Глава исполнительной власти города остался очень недоволен, узнав о махинациях в коммунальном хозяйстве. Когда Александра явилась по вызову в высокий кабинет, мэр рассеянно вертел в руках ее докладную записку.
Упер свинцовый взгляд в, как всегда, броско одетую начальницу КРО, проронил негромко:
— Вы считаете — это так серьезно?
Местный городской голова был матерый, закаленный в номенклатурных битвах опытнейший администратор. За обманчивой доступностью и простецкими манерами скрывались холодный трезвый ум и отточенная, выверенная за годы многолетней практики безжалостная расчетливость.
Железная воля этого человека тараном прошибала любые преграды и не останавливалась ни перед чем, лишь бы достичь главной цели — любыми путями удержать в цепких пальцах вверенную ему власть.
Красивую ревизоршу мэр уважал за профессионализм и полный отказ от участия в закулисных склоках. С полным пренебрежением относясь к слухам о ее несколько безалаберной личной жизни.
Александра поняла шефа с полуслова:
— Да. Очень серьезно.
— Основания?
— Все изложено в докладной.
— Для уголовного расследования недостаточно.
Не дали раскрыть рот Александре. Тяжелая ладонь с силой опустилась на заваленную бумагами поверхность председательского стола.
Жалобно звякнули подпрыгнувшие канцелярские принадлежности. Рев могучий вырвался из вздутого напрягшимися жилами луженого горла:
— Вы понимаете, что от меня требуете?! Нет, вы ничего не понимаете!
Не обиделась на ор начальница контрольно-ревизионного отдела. Мимо ушей пропустила. Простила невоспитанному хаму. Мэр частенько на своих рычит, когда посторонних нет. Раздражение выплескивает.
Что поделаешь, если некоторых в тамбуре манерам учили? Может он, бедняжечка, в детстве слаще морковки ничего не видел, окурочек замусоленный за счастье почитал?
Тут дело не в воспитании. Это — диагноз. Причем клинический. Без всяких врачебных комиссий ясный.
Потому ответила красавица с милой улыбочкой:
— Чего уж тут понимать? Проворовались наши коммунальщики.
— Это еще надо доказать! Властное лицо мэра стремительно побагровело. Ему хотелось не ладошкой легонько, а кулаком месить и месить с размаху по дубовой столешнице. Как объяснить упрямой бабе, что нельзя, никак сейчас нельзя раздувать скандал вокруг ЖКХ? Ведь он обязательно рикошетом по городской администрации ударит. Лично по нему!
А враги не дремлют. Копошатся, как свиньи в грязи, всюду разнюхивая компромат на вероятного соперника. К выборам грядущим готовятся.
Всем же известно, Осип Веньяминович (так звали директора злополучной коммуналки) — самый верный сторонник нынешнего градоначальника.
И пусть он сукин сын, но это наш сукин сын! Союзников не сдают. Уж лучше нейтрала скушать. За него-то точно никто не вступится. Даже противники…
Успокоился немного глава администрации. Решение принял. Но как всякий поднаторевший в интригах аппаратчик, шанс последний ревизорше оставил:
— Вы знаете, что Осип Веньяминыч — двадцать лет на жилищном хозяйстве? Всю жизнь городу отдал. И что теперь? Мы его вместо благодарности под суд отдадим?.. Душевней надо быть, Александра! Добрее! Вы же женщина! Ну, ошибся человек. С кем не бывает? Так давайте его поправим. Объясним, в чем он не прав. Само собой, накажем примерно. Чтоб другим неповадно было.
Палец мэра выразительно постучал по столу:
— Но только здесь! Не за пределами кабинета! Нечего сор из избы выносить.
Начала кое-что понимать красавица. Смутно пока, неясно. Но отступать не захотела:
— А как с «Парусом» быть? С «Ремсервисом»?
Расплылся в добродушнейшей из улыбок градоначальник. Руками плавно повел:
— Драгоценная вы наша ревизорша! Конечно же, и их приструним! Налоговую к фирмачам зашлем, пусть отчисления проверят. Но, в принципе! — тут палец мэра резко взметнулся вверх. — Хорошим делом ребята заняты. Нужным! Вы же в курсе, грядет реформа всей коммунальной сферы. И важно, крайне важно поддержать сейчас будущих конкурентов нашего ЖКХ. Государственная, можно сказать, задача! Вдумайтесь в перспективу. Это ж насколько будет лучше для простых горожан и выгоднее для бюджета!
Не вняла дешевенькой демагогии красавица. Лицом не посветлела, улыбкой встречной, на все готовой, не озарилась. Наоборот, спросила очень серьезно:
— Скажите, а что б вы сделали, если бы вас попробовали запугать?
Изменился в лице глава администрации. Враз посуровел:
— Не понял?!
— Моей сотруднице, непосредственному проверяющему, угрожали. Некий Гаврик, владелец «Паруса».
Откинулся в кресле насупившийся шеф. Зубы стиснул. Нет, все-таки Осип — настоящий сукин сын! Что за дерьмо он пригрел? С кем связался?!
Бросил хмуро, завершая аудиенцию:
— Теперь понял. Р-разберемся!
Только на похоронах поняла Александра, насколько авторитетен и влиятелен в городе был ее залеточка.
Но сначала случился небольшой инцидент. Какие-то угрюмые качки с бритыми затылками и траурными повязками на рукавах пузырящихся ветровок ни в какую не хотели пропускать к месту гражданской панихиды никому не известную заплаканную женщину в черном.
Выручил брат Леши, такой же чернявый и подвижный мужественный атлет с окаменевшим от горя чеканным лицом.
Растолкал молча сразу притихших охранников, подвел Александру к самому изголовью большого лакированного гроба. Шепнул тихонько, разом отметая всяческие сомнения:
