Лоуренс Блок - Прогулка среди могил
Он потянулся через стол, взял у меня фотографию и всмотрелся в нее.
— Господи, какой это был замечательный день! И все остальные дни тоже, а теперь осталось одно дерьмо.
Он взглянул на меня.
— Да, я торговец наркотиками, можете называть меня так, если хотите. Да, я намерен убить этих мерзавцев. Так что все карты на столе. Что вы на это скажете? Согласны или нет?
Мой лучший друг, тот, к кому я собирался лететь в Ирландию, — профессиональный преступник. Если верить слухам, однажды ночью он появился в Адской Кухне[8] со спортивной сумкой, где лежала отрезанная голова его врага, и он ее всем показывал. Не могу поручиться, что так было на самом деле, но совсем недавно я стоял рядом с ним в подвале в Маспете, когда он отрубил человеку руку одним ударом мясницкого топора. В ту ночь у меня в руке был пистолет, и я стрелял из него[9].
Так что если в каких-то отношениях я еще во многом остаюсь полицейским, то в других изрядно переменился. А снявши голову, по волосам не плачут.
— Да, — сказал я.
3
Только в начале десятого я добрался до своего отеля. За время долгого разговора с Киненом Кхари несколько страниц в моем блокноте заполнили имена его друзей, деловых знакомых и членов семьи. Зайдя в гараж посмотреть на «тойоту», я обнаружил оставшуюся в плейере кассету с записями Бетховена. Если в машине Франсины и были еще какие-то вещественные доказательства, я их не нашел.
Осмотреть другой автомобиль — серый «форд-темпо», в котором привезли ее останки, — оказалось невозможно. Похитители поставили его в запрещенном месте, и за выходные тягач дорожной полиции куда-то его оттащил. Я мог бы попытаться разыскать его, но какой смысл? «Форд», конечно, угнали специально для этого случая, а возможно, бросили еще раньше, судя по его состоянию. Полицейские эксперты могли бы обнаружить что-нибудь в багажнике или салоне — например, пятна, волокна от одежды или какие-то другие следы, которые дали бы им в руки новую нить. Но у меня таких возможностей не было. Я просто обрыскал бы весь Бруклин в поисках машины, от которой мне не было бы никакого толку.
Втроем мы долго колесили на «бьюике» по городу — проехали мимо «Д'Агостино» и арабского супермаркета на Атлантик-авеню, потом свернули на юг и доехали до первого телефона-автомата на перекрестке Оушн-роуд и Фэррагет-стрит, потом проехали еще немного на юг по Флэтбуш-авеню и на восток по авеню "N" до второго автомата на Ветеранз-авеню. У меня не было особой необходимости ездить по всем этим местам: не так уж много информации можно почерпнуть, разглядывая телефон-автомат. Но я всегда считал полезным провести какое-то время на месте преступления, походить по тротуарам, полазить по лестницам и увидеть все своими глазами. Это помогает представить себе, как было дело.
Кроме того, я воспользовался этой поездкой, чтобы заставить Кхари еще раз все мне рассказать. Когда полиция ведет расследование, свидетели почти всегда жалуются, что им приходится без конца рассказывать одну и ту же историю множеству разных людей. Им это представляется бессмысленным, но на самом деле смысл тут есть. Когда рассказываешь одно и то же много раз многим людям, иногда всплывает что-то такое, что раньше упустил, а бывает, что один человек услышит то, что пропустили мимо ушей остальные.
Где-то по ходу дела мы остановились у «Аполло» — кафе на Флэтбуш-авеню — и заказали всем сувлаки[10]. Было очень вкусно, но Кинен почти ничего не съел. Потом, в машине, он сказал:
— Мне надо было заказать яйца или что-нибудь еще. С той ночи я разлюбил мясо. Не могу его есть, тошнить начинает. Конечно, со временем пройдет, но пока что надо об этом помнить и заказывать что-то другое. Какой смысл заказывать еду, если не можешь заставить себя ее съесть?
Питер отвез меня домой на «кэмри». Сам он остался у брата, на Колониал-роуд. Он жил там с самого дня похищения — спал на кушетке в гостиной, — и сейчас ему нужно было заехать к себе взять кое-какую одежду.
Если бы не это, я позвонил бы в бюро обслуживания и вызвал бы такси. Я не испытываю никаких неудобств, когда езжу на метро, и считаю, что в нем мне почти никогда не грозит опасность, но тут я решил, что это уж чересчур — экономить на такси, имея в кармане десять тысяч долларов. Было бы довольно глупо нарваться с ними на грабителя.
Это был мой задаток — две перетянутые резинкой пачки сотенных, по пятьдесят в каждой. Две пачки бумажек, в точности такие же, как те восемьдесят, что были выплачены как выкуп за Франсину Кхари. Мне всегда трудно назначать плату за свои услуги, но в данном случае решал не я. Кинен бросил эти две пачки на стол и спросил, хватит ли для начала. Я сказал, что даже многовато.
— Я могу себе это позволить, — сказал он. — Денег у меня хватает. Они не выпотрошили меня дочиста, до этого еще далеко.
— А вы могли бы заплатить миллион?
— Не выезжая за границу — нет. У меня счет в банке на Каймановых островах, и на нем полмиллиона. Здесь, в сейфе, около семисот косых. В сущности, я мог бы собрать остальные триста в городе, надо было только кое-кому позвонить. Не знаю...
— А что?
— Да так, одна дурацкая мысль. Как вы думаете, если бы я заплатил им миллион, они вернули бы ее живой? Если бы не торговался по телефону, говорил бы с ними вежливо, лебезил бы перед ними и все такое?
— Они бы все равно ее убили.
— Вот и я то же самое себе говорю, но почем я знаю? Меня не оставляет мысль, что я мог бы сделать что-то еще. Например, упереться и не платить ни цента, пока они не представят мне доказательства, что она жива.
— Очень может быть, что ее уже не было в живых, когда они вам позвонили.
— Дай Бог, чтобы это оказалось так, — сказал он. — Но я не знаю. Я все думаю, что наверняка как-то мог ее спасти. Мне все кажется, что это моя вина.
* * *Мы поехали в Манхэттен по скоростной трассе — Прибрежному шоссе, шоссе Гоуэнес и через тоннель. Машин в это время было мало, но Пит ехал медленно, и только изредка скорость доходила до 70 километров в час. Сначала мы почти не разговаривали, и паузы становились все длиннее.
— Да, веселенькие выдались деньки, — сказал он в конце концов.
Я спросил, как он держится.
— А, нормально, — ответил он.
— На собрания ходили?
— Постоянно хожу. — Помолчав немного, он сказал: — Но с тех пор как началась вся эта хреновина, не ходил ни разу. Понимаете, просто не до того было.
— Вы не сможете помочь брату, если сорветесь.
— Это я знаю.
— В Бэй-Ридже тоже бывают собрания. Вам необязательно ездить в центр.
— Знаю. Я хотел пойти вчера вечером, но так и не получилось. — Он побарабанил пальцами по рулевому колесу. — Я думал, может, мы сегодня успеем попасть на собрание у святого Павла, только уже поздно. Пока мы туда доберемся, будет уже десятый час.
— На Хьюстон-стрит собрание начинается в десять.
— Ну, не знаю, — сказал он. — Мне еще надо заехать к себе, взять кое-что...
— А если не успеете к десяти, там бывает собрание и в двенадцать. В том же самом месте, на Хьюстон-стрит, между Шестой и Вэрик-авеню.
— Я знаю, где это.
Что-то в его тоне отбило у меня охоту лезть с новыми советами. Через некоторое время он сказал:
— Я знаю, мне не надо бы пропускать собрания. Постараюсь успеть на десятичасовое. А насчет полуночного — не уверен. Мне не хочется оставлять Кинена одного так надолго.
— Вы можете завтра днем попасть на какое-нибудь собрание в Бруклине.
— Возможно.
— А как насчет вашей работы? Ее вы можете пропустить?
— Пока да. Вчера и сегодня я сказался больным, но если в конце концов они меня уволят, ничего страшного. Такую работу всегда найти можно.
— Вы ведь работаете посыльным?
— На самом деле доставляю обеды на дом. От магазина на углу Девятой авеню и Пятьдесят Седьмой.
— Должно быть, не очень приятно работать на посылках, когда брат гребет деньги лопатой.
Он некоторое время помолчал, а потом ответил:
— Я стараюсь одно с другим не смешивать, понимаете? Кинен хотел, чтобы я работал на него или вместе с ним, называйте, как хотите. Но если я этим займусь, то обязательно сорвусь. Дело не в том, что зелье всегда под рукой, потому что на самом деле это не так, иметь дело с товаром приходится не часто. Дело в самой обстановке, в отношении к этому, понимаете?
— Конечно.
— Вы были правы, когда сказали про собрания. Мне хочется выпить с тех пор, как я узнал про Франси — ну, про похищение, еще до того, как они такое с ней сделали. Я бы не сказал, что был на волоске или что-нибудь вроде того, но от этой мысли нелегко отделаться. Я ее прогоняю, а она тут же возвращается.
— А вы не говорили со своим наставником?
— У меня, в сущности, нет наставника. Мне дали наставника на время, когда я только бросил, и сначала я встречался с ним довольно регулярно, но потом мы как-то разошлись. И к тому же его трудно застать по телефону. Мне надо бы найти постоянного наставника, но почему-то все руки не доходят.
