Тэми Хоуг - Прах к праху
Смысл собственных слов дошел до него не сразу, а когда дошел, Уолш неодобрительно покачал головой, как будто осуждая себя за неудачную шутку.
Куинн посмотрел в окно на серый монотонный пейзаж: на дождь, на голые, черные, словно обугленные, деревья, — и на какой-то миг проникся сочувствием к безликим, безымянным жертвам, которым если что и причитается, то только ярлык с порядковым номером. В жизни они знали и печаль, и радость. На пути к смерти наверняка испытывали боль и ужас. У них были друзья и родные, которые наверняка оплакивали их гибель. Но пресса и общество в целом отвели им самую низкую ступеньку в социальной иерархии, самый низкий общий знаменатель — две мертвые шлюхи. Куинн видел сотни таких и помнил всех.
Он вздохнул, потер виски, чувствуя, что надвигается головная боль, которая почти постоянно прописалась в лобных долях мозга. Он слишком устал, чтобы начинать расследование с дипломатических расшаркиваний. Причем усталость эта въелась в него до мозга костей и давила свинцовым грузом. За последние несколько лет число убийств начинало зашкаливать. Ночами, не имея сил уснуть, он мог часами прокручивать в голове имена жертв. Считать трупы. Это совсем не то, что считать слонов. Приятные сны после этого не снятся.
— Вы сначала в гостиницу или к нам в управление? — спросил Уолш.
Господи, можно подумать, ему это надо… С другой стороны, то, что было надо в этой жизни, давно ушло.
— Думаю, я начну с осмотра места преступления, — ответил Куинн и открыл на коленях папку с фотографиями, тяжелую, словно налитую свинцом. — Хочу посмотреть, где он оставил тело.
Парк производил впечатление места слета бойскаутов — черное пятно потухшего костра, желтая лента, натянутая от дерева к дереву, символически ограждая территорию. Мертвая, притоптанная трава, вдавленные, словно фантики от конфет, в мокрую землю листья. Из урны на склоне невысокого холма ветром по всей дорожке разнесло смятые стаканчики из-под кофе.
Уолш остановил машину. Они с Куинном вышли и встали на возвышении. Куинн окинул взглядом огороженное место, которое находилось чуть ниже их, в неглубокой лощине. Отличное укрытие, отметил про себя спецагент. Деревья в парке росли густо, как лиственные, так и хвойные, и в глухую полночь парк наверняка превращался в замкнутый, темный мирок. Ближайшие здания — аккуратные домики представителей среднего класса — располагались на приличном расстоянии, а до небоскребов деловой части города несколько миль. Даже крошечная автостоянка не видна, скрытая деревьями и кустами сирени, которые наверняка радовали глаз весной. Кусты высаживали плотными рядами, чтобы скрывать закрытый на замок сарай с парковым инвентарем и небольшой гараж, в котором стояла колесная техника.
Убийца наверняка оставил машину именно здесь, после чего отнес мертвое тело по дорожке вниз, чтобы совершить там жуткую церемонию. Куинн перевел взгляд на прожектор, установленный на шесте рядом с сараем. Стекло было разбито, но осколков на земле он не заметил.
— Известно, как давно не работает прожектор?
Уолш посмотрел вверх; струи дождя тотчас ударили ему в лицо. Он заморгал и поморщился.
— Это лучше спросить у полицейских.
Куинн был готов спорить на что угодно — прожектор неисправен максимум пару дней. Не больше, потому что в противном случае его бы уже починили. Если же разбитый фонарь — дело рук убийцы, значит, он заранее готовил место. Заранее пришел сюда, разбил, убрал осколки, чтобы те не привлекли внимания. Ведь если служба безопасности парка не сразу заметит неисправный прожектор, то не сразу и заменит на новый. Если все это так, то мы имеем дело с умышленным, заранее спланированным убийством. И осторожным, опытным преступником. Потому что такие вещи приходят только с опытом. И со временем доходят до совершенства.
Не обращая внимания на дождь, хлеставший по голове, Куинн лишь повыше поднял воротник и зашагал вниз по холму, помня о том, что преступник проделал этот же путь с мертвым телом в руках. Расстояние приличное — ярдов пятьдесят-шестьдесят. У следственной группы наверняка имеются точные данные. Чтобы перенести тело на такое расстояние, нужно быть сильным. От того, когда он ее убил, в свою очередь, зависело, как нес. Проще всего перекинуть тело через плечо — трупное окоченение еще не наступило либо уже наступило и прошло. Если он смог нести ее, перекинув через плечо, то его рост мог быть в принципе любым. Если же нес перед собой, значит, это довольно крупный мужчина. Куинн надеялся, что вскрытие поможет выяснить.
— И какую площадь огородили? — поинтересовался он, выдохнув со словами облачко белого пара.
Уолш, то и дело кашляя, едва поспевал за ним.
— Всю часть парка, включая автостоянку и сарай. Ребята из уголовного отдела позвали себе в помощь специалистов и мобильную лабораторию из местного отделения бюро расследований. Следует отдать им должное, они в буквальном смысле прочесали каждый дюйм.
— А когда начался дождь?
— Утром.
— Черт, — буркнул Куинн. — А накануне какой была земля, твердой или мягкой?
— Твердой, как камень. Они не обнаружили никаких следов, лишь подобрали кое-какой мусор — обрывки бумаги, окурки. Но, черт возьми, это ведь парк, общественное место. Мусор мог оставить кто угодно.
— А в предыдущих двух случаях было найдено что-то особенное?
— Водительские права жертв. А кроме этого, насколько мне известно, ничего.
— Кто проводит исследования?
— Лаборатория криминалистики. У них там лучшее оборудование.
— Я слышал.
— Они в курсе, что если понадобится помощь — всегда можно обратиться в ФБР.
Куинн остановился у самой границы выжженного куска земли. Совсем недавно здесь лежало обугленное тело. Он мог поклясться, что едва ли не кожей ощущает мрачную ауру этого места. Она давила, сжимала ему грудь. На месте преступления так бывало всегда. Впрочем, он никогда не пытался понять, что это — мистическое или же романтическое ощущение затаившегося зла или просто глубокое чувство вины. Так или иначе, но это чувство уже давно стало частью его «я». И, наверное, он должен быть ему рад, ибо оно не что иное, как знак того, что он еще не растерял человеческих качеств. Что, насмотревшись изуродованных трупов, он так и не зачерствел душой.
С другой стороны, может, так оно лучше.
Куинн открыл папку и посмотрел на фото, которые кто-то разумный догадался вложить в полиэтиленовый файлик. Зрелище, представшее взгляду, наверняка заставило бы содрогнуться даже человека с крепкими нервами. Рядом с телом установили переносные светильники, отчего само фото казалось едва ли не произведением искусства. Этаким коллажем в стиле поп-арта из обугленного тела и обгоревшей одежды. Цветные пятна на сером фоне, непристойно яркий, красный лоскуток юбки, чудом оставшийся целым, и мрачная реальность последних мгновений жизни той, на ком эта юбка была надета.
— Остальные тоже были одетыми?
— Не знаю.
— Я хотел бы взглянуть также и на те фотографии. На все, что имеется. Кстати, у вас есть мой список?
— Я отправил его факсом нашим следователям. Они постараются все подготовить к планерке… Ну и ночка! — Уолш кивком указал на фото. — После таких снимков расхочется ездить на барбекю.
Куинн ничего не ответил, продолжая рассматривать фото. Из-за жара пламени мышцы и сухожилия сократились, отчего конечности жертвы согнулись в суставах и труп принял так называемую бойцовскую позу, как будто живой человек. Увы, это обманчивое впечатление опровергалось отсутствием головы.
Сюрреализм, подумал Куинн. Самый настоящий сюрреализм. Его мозг хотел верить, что перед ним поломанный манекен, который какой-то шутник приволок сюда из мусорного контейнера универмага. Но нет, он точно знал, что это человеческое тело из плоти и крови, а не пластмассовая кукла. Что еще три дня назад эта женщина была жива: ела, слушала музыку, разговаривала с друзьями и даже не задумывалась над тем, что ее жизнь практически подошла к концу.
Тело лежало ногами в сторону центра города, что, по мнению Куинна, наверняка стало бы немаловажным, будь голова зарыта где-то рядом. Помнится, много лет назад ему довелось расследовать случай, где две жертвы тоже были обезглавлены. Убийца, Тед Кемпер, зарыл тогда головы жертв на заднем дворе своего дома, прямо под окном комнаты матери. В шутку, как объяснял потом он сам. По его словам, мать, которая унижала его с самого раннего детства, «любила, когда на нее заискивающе смотрят снизу вверх».
Увы, голову этой жертвы так и не нашли. Что не удивительно. Земля была слишком твердой, и убийца никак не мог закопать ее где-то поблизости.
— Существует несколько теорий относительно того, почему он их сжигает, — произнес Уолш. Он стоял, слегка покачиваясь на мысках ботинок, словно это могло спасти от пронизывающего холода. — Есть мнение, что он лишь копирует стиль убийств в городском парке. Другие видят в этом символический смысл. Все шлюхи мира горят в адском пламени или типа того. Некоторые считают, что тем самым он ставит палки в колеса судмедэкспертам, а также мешает установить личность жертвы.
