Лорел Гамильтон - Цирк проклятых
Ее волосы упали мне на руки, мягкие, как толстый шелк. Все поле зрения заполнило ее лицо. Губы ее парили над моими. Ее теплое дыхание пахло мятой, но под этим современным запахом угадывался более старый: мерзкая сладковатость крови.
– Ты пахнешь застарелой кровью, – шепнула я прямо ей в рот.
– Я знаю, – шепнула она в ответ, чуть касаясь губами моих губ.
Она прижалась ко мне губами в нежном поцелуе. И улыбнулась, не разрывая соприкосновения губ.
Распахнулась дверь, чуть не прижав нас к стене. Ясмин выпрямилась, но руки со стены около моих плеч не убрала. Мы обе посмотрели на дверь. Женщина с волосами белокурыми почти до полной белизны влетела внутрь и дико оглядела комнату. Ее голубые глаза полезли на лоб, когда она увидела нас. Она завопила бешеным голосом:
– Уберись от нее!
Я наморщила лоб и спросила у Ясмин:
– Она это мне?
– Да.
Ясмин явно забавлялась ситуацией.
Женщина этого чувства не разделяла. Она бросилась к нам, согнув пальцы когтями. Ясмин перехватила ее одним размытым от неимоверной скорости движением. Женщина тряслась и вырывалась, протягивая ко мне руки.
– Какого черта ей надо? – спросила я.
– Маргарита – слуга Ясмин, – пояснил Жан-Клод. – Она думает, вы хотите украсть у нее Ясмин.
– Мне Ясмин не нужна. – Ясмин обернулась ко мне, охваченная гневом. Неужели я задела ее чувства? Хотелось бы. – Послушай, Маргарита, она твоя. Успокойся, ладно?
Женщина заорала на меня без слов утробным голосом. То, что могло бы быть симпатичным лицом, исказилось звериной гримасой. Никогда я не видала такой моментальной злобы. Можно, было испугаться даже с заряженным пистолетом в руке.
Ясмин пришлось оторвать эту женщину от пола и держать в воздухе.
– Боюсь, Жан-Клод, что Маргарита не будет удовлетворена, если ей не ответят на вызов.
– Какой вызов? – спросила я.
– Ты бросила вызов ее праву на меня.
– Ничего подобного.
Ясмин улыбнулась. Так мог улыбаться Еве змей: очаровательно, заинтересованно и опасно.
– Жан-Клод, я пришла сюда не для этого балагана. Я не хочу ни одного вампира, тем более женского пола.
– Были бы вы моим слугой-человеком, ma petite, вызова бы не было, поскольку связь человека с Мастером вампиров нерушима.
– Так о чем же тогда волнуется Маргарита?
– О том, что Ясмин может взять вас в любовницы. Она иногда такое проделывает, чтобы довести Маргариту до бешеной ревности. По причинам, которые мне не понятны, Ясмин это нравится.
– О да, мне это нравится.
Ясмин повернулась ко мне, все еще держа в руках эту женщину. Та отбивалась, но Ясмин держала ее легко, без напряжения. Конечно, вампир может поднять на вытянутых руках “тойоту”, так что говорить о человеке средних размеров?
– Короче, что это значит для меня?
Жан-Клод улыбнулся, но в улыбке его была тень усталости. Была это скука или гнев? Или просто усталость?
– Вам придется драться с Маргаритой. Если вы победите, Ясмин ваша. Если победит она, Ясмин принадлежит ей.
– Погодите, – сказала я. – Драться – это как? На рассвете на дуэльных пистолетах?
– Никакого оружия, – заявила Ясмин. – Моя Маргарита с ним обращаться не умеет. А я не хочу, чтобы она пострадала.
– Тогда перестань ее мучить, – сказала я.
Ясмин улыбнулась:
– Это часть развлечения.
– Стерва и садистка, – заметила я.
– Да, я такая.
О Господи, бывают же такие, которых и оскорбить нельзя!
– Значит, вы хотите, чтобы мы дрались за Ясмин голыми руками?
Поверить не могу, что я задала такой вопрос.
– Да, ma petite.
Я посмотрела на пистолет у себя в руке, на вопящую женщину и спрятала пистолет в кобуру.
– Есть какой-нибудь выход из этого, кроме драки с ней?
– Если вы признаете себя моим слугой, драки не будет. Она станет ненужной.
Жан-Клод смотрел на меня, изучая мое лицо, и глаза его были совершенно неподвижны.
– То есть это все подстроено, – заключила я. И у меня изнутри стала подниматься первая теплая волна злости.
– Подстроено, ma petite? Я понятия не имел, что Ясмин найдет вас такой заманчивой.
– Чепуха!
– Признайте себя моим слугой, и все на этом кончится.
– А если нет?
– Вам придется драться с Маргаритой.
– Отлично, – сказала я. – Давайте к делу.
– Почему вы не хотите признать то, что и без того правда, Анита? – спросил Жан-Клод.
– Я вам не слуга. И никогда вашим слугой не буду. Лучше бы вы это признали сами и отвалили бы от меня к хренам собачьим.
– Что за выражения, ma petite! – скривился он.
– Идите вы на!..
Тут он улыбнулся.
– Как вам угодно, ma petite. – И он сел на край кушетки – может быть, чтобы лучше видеть. – Ясмин, как только будешь готова...
– Погодите! – сказала я, сняла жакет и стала смотреть, куда его положить.
Мужчина, спавший в кровати под черным балдахином, протянул руку сквозь черные шторы.
– Я его подержу, – сказал он.
Я задержала на нем взгляд на минуту. Он был обнажен до пояса. Руки, грудь, живот выдавали следы тренировки с поднятием тяжестей – сколько надо, не слишком много. Либо у него был превосходный загар, либо натуральная смуглость кожи. Волосы рассыпались по плечам густой волной. Глаза у него были карие и очень человеческие. Приятно такое видеть.
Я отдала ему жакет. Он улыбнулся, сверкнув зубами и прогоняя с лица остатки сна. Потом сел, держа жакет в одной руке и обхватив колени, спрятанные под черными одеялами, прижался щекой к колену и принял веселый вид.
– Вы уже вполне готовы, ma petite? – В голосе Жан-Клода звучал интерес и оттенок смеха, не имеющего отношения к юмору. Это был смех издевательский. Но издевался он над собой или надо мной – непонятно.
– Готова, думаю, – ответила я.
– Поставь ее на пол, Ясмин. Посмотрим, что будет.
– Двадцать на Маргариту, – послышался голос Стивена.
– Нечестно, – ответила Ясмин. – Я не могу ставить против своей слуги.
– Двадцать против каждого из вас на победу мисс Блейк.
Это сказал человек на кровати. У меня была секунда, чтобы обернуться на него и увидеть его улыбку, потом налетела Маргарита.
Она размахнулась, целясь мне в лицо, и я блокировала удар предплечьем. Она дралась по-девчоночьи – открытыми ладонями и ногтями. Но она была быстра – быстрее человека. Может быть, это было оттого, что она была слугой, – не знаю. Ее ногти пропахали на моем лице резкую болезненную борозду. Все, хватит. Больше не нежничаю.
Одной рукой я удерживала ее на расстоянии, и она вцепилась в эту руку зубами. Правым кулаком я ударила ее изо всех сил, вложив в удар вес своего тела. Отличный был удар в солнечное сплетение.
Маргарита выпустила мою руку и согнулась пополам, ловя ртом воздух. Отлично.
У меня на левой руке остался окровавленный отпечаток ее зубов. Коснувшись левой щеки, я отняла еще больше вымазанную кровью руку. Больно, черт возьми!
Маргарита стояла на коленях, снова обучаясь дышать. Но она глядела на меня, и по взгляду голубых глаз было ясно, что бой не окончен. Как только к ней вернется дыхание, она полезет снова.
– Не вставай, Маргарита, а то будет больно.
Она затрясла головой.
– Она не может перестать, ma petite. Иначе вы выиграете тело Ясмин, если уж не сердце.
– Не нужно мне ее тело! Ничье тело мне не нужно!
– А это уже просто неправда, ma petite, – заметил Жан-Клод.
– Перестаньте называть меня ma petite!
– У вас две мои метки, Анита. Вы на полпути к тому, чтобы стать моим слугой. Признайте это, и никто больше сегодня не будет страдать.
– Ага, разбежалась, – ответила я.
Маргарита поднималась на ноги. Я этого не хотела. И потому придвинулась раньше, чем она успела встать, и сделала ей подсечку. Одновременно с этим схватив ее за плечи, я повалила ее назад и села сверху. Правую руку ее я взяла в захват. Она попыталась встать. Я усилила давление, и она снова повалилась на пол.
– Перестань драться.
– Нет!
Это было второе членораздельное слово, которое я от нее услышала.
– Я тебе руку сломаю.
– Ломай, ломай! Мне плевать.
На лице ее была дикая, безумная злоба. Господи Боже мой. Ее не урезонить. Ладно.
Используя зажатую руку как рычаг, я перевернула ее на живот, увеличив давление почти до перелома, но не ломая. Сломанная рука не заставит ее прекратить бой, а я хотела положить конец этой дурости.
Держа захват одной ногой и рукой, я встала коленями ей на спину, прижав к полу. Захватив горсть желтых волос, я запрокинула ей голову назад, обнажив шею. Тут я выпустила ее руку, захватила ее шею правой рукой так, что локоть пришелся против адамова яблока, и сдавила артерии по сторонам шеи. Ухватив себя за запястье, я нажала сильнее.
Она пыталась вцепиться ногтями мне в лицо, но я уткнулась в ее спину, и она не доставала. При этом она издавала тихие беспомощные звуки, потому что на громкие не хватало воздуха.
Она стала царапать мою руку, но свитер был толст. Она вздернула мой рукав вверх, обнажив руку, и стала драть ее ногтями. Я сильнее прижалась лицом к ее спине и сдавила горло так, что у меня руки затряслись от напряжения и зубы заскрипели. Все, что было у меня, я вложила в эту правую руку, сжимающую хрупкое горло.
