Питер Страуб - Коко
– Я лягу спать в комнате для гостей. И не уверена, что мы по-прежнему состоим в браке, Майкл.
Примерно с полчаса Майкл пролежал без сна, закрыв глаза, затем оставил попытки уснуть и вновь открыл Генри Джеймса. Книга была как бы чудесным садом, на который Майкл смотрел, стоя посреди помойки. По помойке бегали крысы, ковырялись среди мусора грязные чайки, а в саду мужчины и женщины, окруженные ореолом интеллектуальной утонченности, кружились в неподражаемо красивом танце. Пул спускался и спускался с мусорной кучи к чудесному саду, но с каждым его шагом тот только отдалялся.
5
Майкл проснулся от звуков, доносящихся из ванной. Джуди принимала душ. Через несколько минут она зашла в комнату, обернутая в большое розовое полотенце.
– Что ж, – сказала она, – мне надо идти на работу. Ты все еще настаиваешь на том, чтобы ехать в Нью-Йорк?
– Я должен.
Джуди достала из шкафа платье и покачала головой, давая понять что случай безнадежный.
– В таком случае, у тебя вероятно не останется времени заехать ни в больницу, ни в офис.
– Возможно, я заскочу ненадолго в больницу.
– Возможно, ты заскочишь в больницу, а потом отправишься в Нью-Йорк.
– Именно так.
– Я надеюсь, ты помнишь, что я сказала вчера вечером.
Джуди буквально сорвала платье с вешалки и метнулась в гардеробную.
Майкл вылез из постели. Он чувствовал себя усталым и подавленным, но больше не казался себе ни актером, играющим роль, ни человеком, которого засунули в чужое тело. И тело, и грусть были его собственными. Он решил отвезти Стаси Тэлбот еще одну книгу и долго шарил глазами по полкам, пока не наткнулся на что-то подходящее.
Прежде чем выйти из дома, Майкл спустился в подвал, чтобы заглянуть в чемодан, куда он положил после смерти Робби некоторые его вещи. Он не сказал об этом Джуди, потому что она настаивала, чтобы все, что принадлежало Робби, было отдано кому-нибудь или уничтожено. Чемодан был некой реликвией, относившейся к тем временам, когда родители Майкла любили путешествовать. Когда-то, переезжая в Уэстерхолм, Майкл и Джуди наполнили его книгами и одеждой. Майкл опустился на колени перед открытым чемоданом. Там были бейсбольный мячик, рубашка с коротким рукавом и лошадями на груди, потрепанный зеленый диметродон и целый выводок динозавров поменьше. На самом дне лежали две книги – “Варвар” и “Варвар-король”. Пул вынул книги и закрыл чемодан.
29
Опознание
1
Часа через полтора, направляясь к Манхеттену как будто на автопилоте, Майкл Пул заметил на сиденье потрепанную детскую книжку и только сейчас понял, что держал ее в руках все время, пока находился в больнице. Это напоминало историю с человеком, который ищет очки, в то время как они находятся у него на носу. Словно книга тоже сделалась прозрачной и невесомой. Теперь же она казалась тяжелой, как кирпич, достаточно тяжелой, чтобы сломать оси автомобиля. Сначала Майклу захотелось вышвырнуть книгу в окно, потом – свернуть на ближайшую бензозаправку, позвонить Мэрфи и сказать, что он не может сегодня приехать. Биверс и Линклейтер опознают Виктора Спитални, Мэгги Ла подтвердит, что он именно тот человек, который хотел ее убить, и все будет в порядке.
Но затем Пулу пришло в голову, что ему просто необходимо в данный момент нечто, что могло бы вернуть его в мир реальности, и он решил, что поездка в Нью-Йорк и присутствие на опознании сделают это лучше всего.
Майкл поставил машину в гараж на Юниверсити-плейс и зашел в участок. Последние несколько дней погода стояла ясная, и хотя температура по-прежнему не поднималась выше сорока по Фаренгейту, в воздухе уже чувствовалось тепло. По узеньким улочкам Гринвич Виллидж шли без пальто люди, в основном немного моложе самого Пула. Они улыбались, и вид у всех был такой, будто их только сегодня выпустили из тюрьмы.
Представления Майкла о полицейском участке сформировались на основе кинофильмов, и он очень удивился, увидев простой скромный фасад здания, напоминавшего скорее школу. Только надпись над дверью и полицейские машины, стоящие рядом, убеждали в том, что Майкл попал именно туда, куда ему надлежало явиться.
Интерьер здания поразил его не меньше. Вместо высокой конторки и хмурого лысого ветерана, первое, что увидел Пул, был американский флаг, стоящий рядом с ящичком с наградами. Затем его внимание привлек молодой человек в форме, перегнувшийся через небольшое окошко в стене и вопросительно глядевший на вошедшего.
– Я пришел по просьбе лейтенанта Мэрфи, – пояснил Майкл. – Я должен присутствовать на опознании в одиннадцать часов.
Молодой человек исчез, и Майкл услышал зуммер, сообщавший, что нажали на кнопку автоматического отпирания двери. Он открыл дверь, располагавшуюся рядом с окошком. Молодой человек поднял глаза от какой-то папки.
– Остальные на втором этаже, – сказал офицер. – Я попрошу кого-нибудь вас проводить.
Из-за спины молодого человека на Пула смотрели еще несколько офицеров. Здесь царила деловая обстановка, рождавшая в Майкле чувство, что он наблюдает за компанией мужчин, занимающихся своим делом. Это напомнило ему атмосферу ординаторской в больнице Святого Варфоломея.
Другой полисмен, еще моложе первого, провел Майкла по Длинному коридору, увешанному досками для объявлений. Парень шумно дышал ртом. У него была толстая шея, ленивое полное лицо с кожей оливкового цвета. Он старался не встречаться с Майклом базами.
– Наверх, – небрежно бросил полицейский, когда они с Майклом дощли до лестницы. Он поднялся по лестнице вслед за Майклом и провел его еще по одному длинному школьному коридору. Скоро они остановились у двери, на которой была написана буква “Б”.
Пул толкнул дверь и тут же увидел Гарри Биверса, который при его появлении громко воскликнул:
– Кого я вижу!
Гарри стоял у стены, скрестив руки на груди, и разговаривал с низенькой круглолицей китаянкой. Пул поприветствовал Биверса и поздоровался с Мэгги, которую видел два или три раза в “Сайгоне”. От девушки исходили волны иронии, как бы отделяя ее от Гарри. Она неожиданно сильно пожала его руку и изобразила на лице вымученную улыбку. Девушка была необыкновенно красива, тем более что смазливое личико не скрывало того, что его хозяйка еще и умна.
– Очень мило с вашей стороны, что вы согласились проделать такой долгий путь из Уэстчестера, – сказала она без всякого акцента с абсолютно чистым произношением, напоминавшим даже английское, так как Мэгги очень тщательно проговаривала звуки.
– Пришлось ему присоединиться к нам – плебеям, живущим в этом грязном городе, – сказал Биверс.
Не обращая внимания на слова Гарри, Пул поблагодарил Мэгги и уселся рядом с Конором Линклейтером за один из столов, стоящих в комнате.
– Привет, – сказал Конор.
Комната тоже напоминала о сходстве всего здания со школой. Она походила на класс, только без учительского стола. В другой стороне, прямо напротив Майкла и Конора, была длинная зеленая доска. Биверс продолжал говорить что-то о правах на экранизацию.
– Ты в порядке, Мики? – спросил Конор. – Ты как в воду опущенный.
Пул снова мысленно увидел потрепанную детскую книжку, лежащую на сиденьи его машины.
Биверс взглянул на них сверху вниз.
– Используй мозги, которые дал тебе Господь Бог, парень, – сказал он Конору. – Конечно, человек в плохом настроении. Ему пришлось покинуть очаровательный городок, где нет даже тротуаров, потому что заборы выходят прямо на дорогу, и провести несколько часов на вонючем шоссе. У них ведь там фазаны и куропатки вместо голубей, эрдельтерьеры и живые олени вместо крыс. Разве ты на его месте не чувствовал бы себя как в воду опущенным? Отнесись к этому парню с пониманием.
– Эй, я из Саут-Норуолка, – сказал Конор. – У нас тоже нет голубей. Вместо них чайки.
– Помоечные птички, – сказал Биверс.
– Успокойся, Гарри, –попросил Майкл Пул.
– Мы пока еще можем нормально выпутаться из этого всего, – заговорил Биверс на другую тему. – Просто говорить надо не больше того, что от нас требуют.
– Так что же случилось? – шепотом спросил Майкла Конор.
– Сегодня утром умер пациент.
– Ребенок?
Майкл кивнул:
– Маленькая девочка. – Он почувствовал вдруг, что ему просто необходимо произнести вслух ее имя: – Стаси Тэлбот.
Сказав это, Майкл почувствовал, что смерть Стаси приобрела как бы совершенно иное значение. Горе его не уменьшилось, но стало как бы более конкретным, понятным. Он, Майкл Пул, был самим собой, и это были егочувства. Пул понял вдруг, что Конор Линклейтер стал первым человеком, которому он рассказал о смерти девочки.
Когда он последний раз виделся со Стаси, она была очень утомлена и у нее была температура. Свет резал девочке глаза и обычная отвага обреченного сегодня ей явно изменяла. Однако она проявила определенный интерес к историям, которые рассказывал ей Майкл, даже взяла его за руку и сказала, что ей очень нравится начало “Джейн Эйр”, особенно первая фраза.
