Стюарт Вудс - Полицейская сага
Такер уставился в аптечную витрину и задумался. Конечно, Холмс был прав и очень тактично разъяснил ему свою позицию. Счастье, что его не разрезали пополам, отправив одну половинку на корм скоту, а вторую — в канализацию. И он медленно поехал в участок.
Там он спросил Бартлетта:
— Какую часть дел вы уже разобрали? До какого года?
— Они идут не по годам. Каждого году помаленьку. Если раскладывать все в хронологическом порядке, потребуется года два.
— А сколько еще времени займет работа по вашему методу?
Бартлетт поглядел на шкафы с делами и покачал головой.
— Я думаю, что процентов шестьдесят я уже разобрал. Понадобится еще месяцев шесть, если, конечно, вы не усадите меня исключительно за это дело, освободив от всего остального. Но тогда придется снять кого-то с уличного патрулирования и посадить здесь вместо меня, если я буду заниматься только этим.
Такер знал, что людей и без того не хватает. И покачал головой.
— Нет, этого мы сделать не в состоянии. Просто работайте с документацией по мере возможности. И как только обнаружится что-нибудь, относящееся к пропавшим без вести, сразу несите мне.
— Так точно.
Такер прошел к себе в кабинет, сел и стал медленно ругать себя за проявленную гордыню. Ему не хватало публичного внимания, которым он упивался, когда был только назначен на свой пост. У него появилось тогда ощущение, точно он стал звездой, и ему вновь захотелось того же. Глупо. Он всего лишь демобилизованный офицер на пенсии, занимающий мелкий муниципальный пост, и если он хочет сохранить голову на плечах, то ему надо заниматься разметкой дорожного полотна улиц и поножовщиной по субботам. Для этого его и брали на работу, и этим, видит Бог, ему и следует заниматься. И он раскрыл записную книжку, решив раз и навсегда выбросить Фокси из головы.
Глава 16
Весной и летом 1963 года Билли занимался избирательной кампанией пять дней в неделю, проводя уик-энды дома, отчасти потому, что ему хотелось быть в эти дни дома, а отчасти и потому, что ему не хотелось принимать приглашения и читать воскресные проповеди по разным церквам. Такая перспектива его не прельщала, и потому он отклонял подобные приглашения под тем предлогом, что будет в воскресенье дома и пойдет в свою собственную церковь.
Билли безостановочно колесил по штату, посещая и север, и юг, и города, и деревни. Он без устали жал руки — пока его собственные не краснели и не начинали болеть, ел на пикниках жареное мясо, так что в конце концов сода прочно вошла в его рацион. Иногда, если то или иное мероприятие могло попасть на телеэкран, он брал с собой Патрицию, но чаще она оставалась дома и, как и раньше, занималась фермой.
— Если когда-нибудь ты станешь президентом, — как-то заявила она, — тебе придется купить мне ферму где-нибудь в Вирджинии.
Главный его оппонент Джексон Маллинз вел избирательную кампанию при помощи ключевых посылов-клише типа «права отдельно взятых штатов», «сохранение традиций Юга», «свобода социального выбора», и тому подобных, однако, подчеркнуто-демонстративно отвергая поддержку со стороны Клана и других экстремистских групп… Билли тоже использовал клише, но иного плана. Так, он обращался к «населению штата в целом», избегая прямых заявлений о справедливых межрасовых отношениях. Ему как-то пришло в голову, что он, по-видимому, в последний раз участвует в избирательной кампании, когда умеренному кандидату приходится, взывая к лучшим человеческим чувствам, пользоваться клише-иносказаниями. Он на это надеялся и был уверен в том, что, как только его изберут, он сможет говорить и действовать более открыто и целенаправленно, поскольку, согласно конституции штата Джорджия, повторное выдвижение своей кандидатуры уже избранным губернатором не допускалось.
На третье сентября были назначены предварительные выборы демократической партии. Кандидаты и их сторонники разошлись по своим штаб-квартирам пить «бурбон» и ждать результатов. Билли находился в апартаментах атлантского отеля «Генри Грэди», а Маллинз — отеля «Динклер» на той же улице. После очередного вечера рукопожатий и уверенных заявлений в прессе Билли собрал в спальне номера узкий круг близких ему людей: Патрицию, Уилла, Хью Холмса и Джона Хауэлла, ставшего другом дома.
Билли, испытывая страшную ломоту в суставах, растянулся на постели.
— Ну, мистер Холмс, каковы ваши прогнозы?
До этой минуты он предпочитал не задавать вопросов банкиру.
— Что ж, — проговорил Холмс, развалившись в кресле и вытянув вперед длинные ноги, — полагаю, что мы едва-едва избежим ничьей.
Билли усмехнулся.
— Получив большинство или отдав его сопернику?
— Большего я пока что сказать не могу, — заявил Холмс, потягивая «бурбон».
— А вы сами, Билли, думаете, что чаша весов склонится в вашу пользу? — спросил Джон Хауэлл.
— Господи, да я просто не знаю. Больше того, если я вдруг выиграю и на следующий день должен буду приступить к исполнению обязанностей губернатора, я начну с того, что возьму месячный отпуск.
— Если я правильно понял, вы не беспокоитесь по поводу республиканцев?
Хью Холмс рассмеялся.
— Одно из преимуществ южанина заключается в том, что ему не надо беспокоиться по поводу республиканцев. Раз уж Джек Кеннеди сумел отыграть Джорджию у Дика Никсона, а это факт, то нам республиканцев бояться нечего, по крайней мере, какое-то время.
— Как вы полагаете, какой процент республиканцы на выборах смогут отобрать у Билли? — поинтересовался Хауэлл. — При условии, конечно, что он победит на предварительных выборах.
— Максимум двадцать процентов, — ответил Холмс. — Закоренелые сторонники сегрегации, иными словами, те, кто поддерживает Маллинза, предпочтут остаться дома, но голосовать за республиканцев не пойдут. Правда, будет очень низкий уровень участия в выборах, но Билли тогда получит не менее восьмидесяти процентов.
— Надеюсь, что у меня появится такая возможность, — вмешался Билли. — То я абсолютно уверен в себе, то ощущаю себя запуганным до смерти. А пугает меня то, во что превратится наш штат за следующие четыре года, если победит Маллинз. К нам назначат федеральных уполномоченных и введут войска, как это было в Миссисипи.
— Интересно, каким будет истинное воздействие самого факта назначения Такера Уоттса на исход кампании, — подал реплику Хауэлл.
— По моим предположениям, — подхватил ее Холмс, — голоса черных нам и так обеспечены, ибо им больше не за кого голосовать. Однако, я возлагаю надежды на то, что число избирателей станет, благодаря этому, значительно большим. Меня обнадеживают цифры регистрирующихся черных и тенденция к увеличению их числа.
Тут начали поступать данные: вначале тоненькой струйкой, затем потоком, в первую очередь, из Атланты и других крупных городов, затем с юга штата Джорджия и из сельских районов. На одиннадцать часов Билли был впереди на десять пунктов; на половину первого — на два; на час разрыв в пользу Билли составлял чуть более одного пункта.
Холмс закончил сопоставлять данные.
— Ну, кажется, все. Мы выиграли, и радуйтесь, что отменена система объединенного голосования группами графств, иначе сельские графства обеспечили бы победу Маллинзу, шедшему по единому списку.
— Не могу в это поверить, — устало проговорила Патриция. — И никогда не поверю, пусть даже все кончилось, пусть даже мы победили. — Теперь телерепортеры начали, наконец, объявлять Билли победителем в предварительных выборах. Тут зазвонил телефон. Билли снял трубку. Послушав, он прикрыл рукой микрофон и обратился к Джону Хауэллу: — О'кей, газетчик, решайте быстро, будете ли вы держать рот на замке, или выйдете из комнаты. — Хауэлл колебался какое-то мгновение, а затем сделал жест, как бы закрывающий рот на «молнию».
— Добрый вечер, мистер президент, или точнее, доброе утро. — Все в комнате насторожились. — Это огромная любезность с вашей стороны, что вы звоните мне в столь поздний час. — Все уставились на Билли, точно полагая, что тем самым услышат голос на другом конце провода. — Спасибо, сэр. Разрыв оказался незначительным, но, похоже, выиграли мы. Сведущие люди говорят мне, что республиканцы на выборах вряд ли наберут больше двадцати процентов. — Ответ президента вызвал у Билли смех. — Согласен. Спасибо, передайте наилучшие пожелания и вашей семье… А, это? Думаю, тут бояться особенно нечего… еще раз спасибо, и спокойной ночи.
И Билли повесил трубку.
— Ну, — возбужденно проговорила Патриция, — что он сказал?
— Да примерно то, что и следовало ожидать. Посылает всем вам привет, а еще, — тут Билли склонил голову набок, — он сказал, что до него дошли слухи, будто кое-кто из аппарата Линдона начал паковать вещи.
— Да вы шутите! — воскликнул Хауэлл. — Господи, а я-то обещал держать рот на замке! Или нет?
