Дмитрий Сафонов - Радио Судьбы
Наверное, четыре «семерки». Говорят, «семь» – счастливое число. А байкеры – народ суеверный. Верят в приметы.
Медленно, стараясь, чтобы руки не дрожали, Мезенцев четыре раза нажал на кнопку с цифрой «7».
«PIN-код набран неверно. Введите еще раз».
Оставалась последняя попытка. Ну, что еще можно попробовать? Год рождения? Мезенцев прикинул. Где-нибудь семь десят пятый. Может, семьдесят шестой. Проклятие!
Он ввел 1975, телефон ответил заученной фразой, и дисплей погас. Теперь он заблокировался.
«Гад! Посмеяться вздумал! А как тебе это понравится?»
Он схватил телефон, с размаху швырнул его на землю и принялся в ожесточении топтать ногами.
– Ну что? Доволен? Ты видишь это? – Мезенцев широко развел руки и повернулся на триста шестьдесят градусов, обращаясь к невидимому шутнику. – Не жаль игрушку?
Внезапно... Одна простая мысль осенила его. Будь он на месте байкера, он бы выбрал PIN-кодом номер своего мотоцикла. Точно!
Но это ничего не меняло. Во-первых, он все равно не помнил цифры на номерном знаке, а во-вторых, мысль несколько запоздала. Целых две причины, хотя вполне хватило бы и одной.
Невидимый НЕКТО вложил в его руки ружье. Правда, с одним патроном. «Не очень-то щедрый дар! Но все же лучше, чем ничего».
Мезенцев никак не мог уловить скрытый в этом смысл. В этом был какой-то намек, но какой...
«Ружье... Патрон... Мне бы лучше – машину, мотоцикл, мотороллер, велосипед. На худой конец, сгодился бы асфальтовый каток... ТРАКТОР!!!»
Мезенцев резко обернулся. Слово «трактор» прозвучало не в голове, а будто – в воздухе. Словно кто-то, стоявший за его спиной, громко и звучно сказал: «ТРАКТОР!»
«Ха-ха! Если бы это было так просто. Ружье на трактор не обменяешь. У меня такое подозрение, что ТОТ, кто сидит за рулем, и не захочет меняться. Ну что? Пригрозить ему?»
Он вспомнил разбитые машины и разрушенные дома. «Такого парня ружьем не запугаешь. Значит, что?»
Ехидный внутренний голос пропищал: «А что бы сделал капитан Некрасов?»
– А капитан Некрасов залез бы обратно в пишущую машинку и заткнулся. И помалкивал бы в тряпочку, пока его не спросят! – зло сказал Мезенцев. – «Капитан Некрасов»! Пусть гоняется за своими террористами, твой капитан Некрасов!
Внутренний голос обиделся и замолчал.
Мезенцеву предстояло самому найти выход. И, кажется, он его уже видел.
«Стрелок из меня, правда, неважный... Но... Чем черт не шутит? Это может сработать...»
Он прислушался к реву дизеля. Картинка была почти идиллической – если не присматриваться. «Рабочий полдень». В домах – никого, все в поле, бьются за урожай. Тишину июльского дня нарушает лишь мерное гудение тракторов. Ха!
Мерное гудение тракторов.
Он прошел до самого конца ограды и прикинул расстояние до лежащего журналиста. Метров семьдесят. Неплохо.
«А если он выедет не отсюда? – Мезенцев пожал плечами. – Ну что ж, тогда будем считать, что парню не повезло. А я? Я успею отбежать?»
Он огляделся. «О да, успею. Бегать я могу».
Да, он придумал хитрый план. Немного коварный, но... Назовем это не коварством, а военной хитростью.
Мезенцев прошелся по траве, выискивая камни. Попадались всякие, но некоторые были слишком крупные, некоторые– напротив, мелковаты. Он набрал пять штук размером с куриное яйцо и рассовал их по карманам.
Затем дошел до угла ограды, взвел курок и положил ружье в траву, под забор.
На лице его появилась недобрая усмешка. «Хорошо, что парень не видит. Ничего. Должна же быть у него какая-то своя роль во всем происходящем. Чтобы побить слона или ладью, пешкой можно пожертвовать».
Он пошел к лежащему журналисту, вспоминая, как его зовут. «Как же его зовут? А!»
– Володя! – позвал он. Соловьев не пошевелился. Мезенцев снова позвал – чуть громче.
– Володя!! – Парень не слышал его.
Мезенцев достал из кармана камень, подбросил на ладони, задумался и убрал камень в левую руку. Затем он нагнулся и нашел камешек помельче. Размахнулся и точно бросил прямо в Соловьева.
Журналист дернулся и сел, озадаченно хлопая глазами.
– Володя! – вновь позвал его Мезенцев. – Не в службу, а в дружбу... Посмотри, мои там не едут? Мне кажется, я слышу шум мотора.
Соловьев был еще на полпути между сном и реальностью, поэтому он не сообразил, что капитану с того места, где он стоял, должно быть лучше видно дорогу. Он посмотрел на шоссе, уходившее в сторону Тарусы:
– Нет, никого! – оглянулся на Мезенцева и... наконец заметил разрушенный дом за его спиной. – Это... – Соловьев тыкал пальцем, словно не мог найти подходящих слов, – это... – Он перевел взгляд в сторону, и Мезенцев увидел, как лицо его изменилось.
– Володя, ты умеешь свистеть? – перебил Мезенцев. Соловьев кивнул, будто пытался проглотить что-то, застрявшее в глотке.
– Стой там и смотри на дорогу. Никуда не уходи. Как только увидишь машины, сразу свисти. Понял? Соловьев снова кивнул.
– А... это? – попробовал он спросить.
– Позже. Не волнуйся, спецназ не дремлет. Капитан Не красов контролирует ситуацию.
Соловьев пристально посмотрел на него, и Мезенцев подумал, что парень, видимо, сильно сомневается в этом. «Правильно делает. Чувствует».
До того времени, как журналист окончательно придет в себя, оставалось совсем недолго. Если он сойдет с места, хитроумный план может сорваться.
Мезенцев развернулся и побежал между оградами соседних домов назад. ТУДА, где гудел дизель.
Он бежал ровно, не таясь. Он и не собирался таиться, наоборот, хотел, чтобы его заметили.
Он увидел огромный бело-зеленый «Т-150», катающийся по задворкам и крушащий все, что попадалось ему под колеса. Трактору самому сильно досталось: навесные панели, закрывавшие двигатель, болтались, как рваные тряпки, левое переднее крыло отскочило, от фар и решетки радиатора не осталось даже воспоминаний, сломанная выхлопная труба лежала перед кабиной, подпрыгивая, когда трактор прибавлял обороты.
– Эй! Я здесь! – Мезенцев достал первый камень и запустил в трактор, целясь в стекло кабины.
Камень мелькнул в воздухе, описав стремительную пологую дугу, и ткнулся в покрышку. Мезенцев достал следующий.
– Эй! – На этот раз он кинул сильнее. И попал. Боковое стекло покрылось сетью трещин, напоминавших паутину.
– Эй! – Мезенцев достал третий снаряд, ощущая кипение адреналина в крови. Это было чертовски опасной и увлекательной забавой. Он дергал тифа за усы. – Эй!
Человек, сидевший в кабине, стал озираться. Он отклонился назад – трещины не давали хорошо рассмотреть, откуда прилетали камни, пущенные меткой рукой. В этот момент третий камень угодил точно в центр паутины, но это была не безобидная муха, а мощный шершень, стекло хрустнуло и вдавилось внутрь.
Трактор угрожающе заревел, черный дым повалил из обрубка трубы, трактор стал ломаться, поворачиваясь вокруг центрального шарнира, он дернулся всей исполинской тушей и скакнул вперед.
Мезенцев развернулся и побежал обратно. Если он все рассчитал правильно, если он успеет...
Ноги несли его вниз, он выскочил на прямую и увидел вдали остолбеневшего Соловьева. Мезенцев успел помахать ему на бегу, мол, все нормально, ситуация под контролем... Она действительно была под контролем. Трактор еще не вышел на прямую и тот, кто сидел в кабине, не мог видеть убегающего человека.
На какое-то мгновение Соловьев подумал, что капитан бежит к нему: может, хочет сообщить что-то важное, а может... Но, присмотревшись, он понял: спецназовец не бежит, а УБЕГАЕТ.
У Соловьева пересохло во рту, и снова появилось противное сосущее чувство в животе. Он подумал, что сейчас самым правильным будет последовать примеру капитана, но... Ноги приросли к земле.
Капитан повел себя странно: он добежал до угла ограды и, отпрыгнув в сторону, прижался к земле, словно хотел зарыться в нее... Что это могло означать?
Внезапно из-за дальнего конца ограды вывалилось огромное четырехколесное чудовище, и дремлющий мозг Соловьева вспыхнул, как двухсотваттная лампочка, будто кто-то нажал кнопку выключателя. Он уже видел, какие автографы оставляют эти шины с косыми выступами...
«На крыше раздавленной машины...»
Рукам потребовалось что-то делать, они запорхали вокруг худого тела, как испуганные птицы: хватались за голову, трогали кофр с фотоаппаратом, хлопали по бедрам... Энергия уходила впустую. Он стоял и не мог двинуться с места.
Рот Соловьева искривился, из глаз потекли слезы. Парнишка закрыл лицо руками, но подумал, что так еще страшнее. Он растопырил пальцы и закричал:
– МАМА-А-А!!!
Чудовище неслось прямо на него.
Мезенцев уперся ладонями в землю, словно приготовился отжиматься. С этого он начинал каждое утро: двести раз – четыре серии по пятьдесят. Это было очень похоже на утренние упражнения, и в том, и в другом случае от него требовались терпение и выдержка.
