Кристофер Райх - Клуб патриотов
— Вперед.
Колонна машин тронулась от дома 1600 по Пенсильвания-авеню, повернула направо, затем в конце квартала еще раз направо и двинулась дальше по 15-й улице. Фиск смотрел в окно, стараясь не упустить ни одной мелочи. Снег прекратился. В тучах появились просветы. Из белой пелены выглядывало подмороженное голубое небо. В следующий миг солнце осветило землю, позолотив только что выпавший снег. Его лучи разбежались по влажным мостовым. Фиск кивнул: как раз пора, чтобы Бог тоже выполнил свою часть программы.
Зрители занимали места вдоль президентского маршрута — прямо на тротуарах или поднимались на открытые трибуны. Восемь металлоискателей регулировали проход в огражденные зоны, каждая размером с три квартала. Математика была простая. Через один пропускной пункт в час могли пройти три тысячи человек. Всего пропускных пунктов было двадцать. Шестьдесят тысяч человек в час могли получить доступ к парадному маршруту и Эспланаде. В прошлый раз между парадным маршрутом и Эспланадой собралось триста тысяч человек. Но сейчас… Фиск поморщился. Перемена погоды вытащит людей из дома. Через все пропускные пункты вдоль маршрута тек сплошной людской поток. Пока все было в порядке.
Его взгляд поднялся к крыше здания Рейгана. Над парапетом промелькнула какая-то тень. По всему маршруту в семнадцати стратегических точках разместились снайперы. В восьми других точках установили батареи ПВО. Справа от него команда К-9 проводила последнюю проверку на предмет взрывчатых веществ под открытыми трибунами.
Три тысячи полицейских в форме.
Двести его собственных агентов.
Две тысячи добровольных помощников.
Все расставлены по местам.
Фиск откинулся на спинку сиденья. Теперь ему оставалось только одно — ждать.
Томас Болден, тяжело ступая, шел по снегу, опираясь рукой на плечо Дженни. Несмотря на сделанную перевязку и ударную дозу лидокаина (скорее всего, подпольного производства), боль яростно пульсировала у него в груди. Придется потерпеть ее еще какое-то время.
Эспланада была битком набита зрителями. От ступенек Капитолия и до пологого склона, спускающегося к памятнику Вашингтону, простиралось колышущееся море голов, и с каждой минутой люди все прибывали и прибывали. Бобби Стиллман шла впереди. Не стесняясь, она толкалась, протискивалась или отодвигала людей плечом, пробираясь сквозь плотную толпу. Больше часа Болден пытался убедить ее, что необходимо найти какого-нибудь агента Секретной службы и все рассказать. Мать отказывалась даже слышать об этом. Только заикнись, что жизнь вступающего в должность президента находится под угрозой, и тут же окажешься в комнате для допросов. По компьютеру немедленно пробьют его водительское удостоверение или номер социальной страховки, и выяснится, что Том в розыске за убийство. На этом все и закончится. Дело закроют. Невиновный или виновный, он станет человеком, кому никто не поверит.
Они сошлись на том, что сами будут вести наблюдение в надежде, что получится вовремя заметить тревожные сигналы и предупредить сенатора Маккой.
Их группка остановилась под телевизионной башней. Совсем рядом играл оркестр военно-морских сил США. Медные духовые инструменты и барабаны стучали в сердце каждого, зовя к бою.
— Ничто так не будоражит кровь, как военные марши Джона Сузы, — произнес Гарри. — Прямо хочется выпрямиться, расправить плечи и отдать честь.
— А мне хочется убежать куда подальше, — сказал Уолтер.
Президентская платформа находилась в шестидесяти метрах от них. Места на трибуне позади нее почти все были заняты. Болден заметил Фон Аркса из ФБР, Эдварда Логсдона, писателя Чарльза Коннолли и, конечно, Джеймса Дж. Джаклина. Клуб негодяев. Отсутствовали только Рэмзер и Шифф.
Болден посмотрел на часы — 11:55. Через пять минут начнется инаугурация. Он огляделся, стараясь не привлекать к себе внимания. Повсюду виднелись полицейские в форме. По словам его матери, за счет сканлоновцев усилили «периметр безопасности» и обеспечили «полностью контролируемую, но прозрачную среду». Он знал, что это значит: сотрудники «Сканлона» одеты в гражданское, однако вооружены и имеют разрешение в случае необходимости применять оружие. Некоторые, как он понял, будут искать его.
— Уолтер, твой радарчик при тебе? — спросил Томас.
Коренастый мужчина с брюшком достал из кармана прибор.
— Ты тоже об этом подумал?
— Просто интересно взглянуть, сколько тут слоняется наших друзей.
Уолтер включил прибор. Неподвижная черная точка указывала на базу. Вспыхивающие крестики указывали на чипы, имплантированные сотрудникам «Сканлона».
— Ничего, — произнес Уолтер, — дай-ка посмотрю в других диапазонах.
Внезапно оркестр перестал играть. Все головы повернулись в сторону лестницы Капитолия. В воздухе повисла тишина, едва нарушаемая отдаленным шумом «Черных ястребов», которые обеспечивали безопасность на высоте в триста метров. Президент и первая леди сошли по лестнице, за ними следовала сенатор Маккой, а далее — вице-президент и новый вице-президент.
— Ни хрена себе! — сквозь зубы процедил Уолтер, поднося прибор ближе к глазам. — Слушай, да они повсюду. В радиусе сотни метров от нас я насчитал не меньше восемнадцати.
— И просто выполняют свою работу, да? — сказал Болден.
Джеймс Джаклин занял место на трибуне рядом с двумя другими людьми, занимавшими до него пост министра обороны, а сейчас работавшими в «Джефферсон партнерс». И в этом не было ничего удивительного. Джаклин поглубже засунул руки в карманы своего кашемирового пальто: вице-президент принес присягу несколько минут назад, и теперь наступила очередь главного события.
Он огляделся. Трудно было не испытывать благоговения, вызванного пышностью и красочностью этой церемонии — отливающий золотом духовой оркестр, украшения из цветов национального флага и красные ковровые дорожки. Флаги на Капитолии были, наверное, размером с городской квартал. Повсюду царил помпезный дух римской империи, так нравившийся Джаклину. Мероприятие по высшему разряду.
Он вспомнил свою первую инаугурацию тридцать лет назад. Тогда она проводилась с восточной стороны Капитолия, которая продувалась пронизывающим ветром с равнинного района Анакостия. В 1841 году Старый Типпекану, Уильям Генри Гаррисон, отважно на жутком холоде произносил свою полуторачасовую инаугурационную речь. И через месяц умер от воспаления легких. Только Рейган изменил процедуру: принося присягу, Ронни хотел смотреть на запад, то есть на всю страну. На открывающиеся возможности. Доктрина О'Салливана о божественном предназначении США до сих пор жива. «Нет, — думал Джаклин, и его грудь вздымалась от волнения, — все только начинается. Люди говорят об „американском столетии“. Нет, это будет „американское тысячелетие“. Эта страна рождена, чтобы править миром». И он встанет у руля. Неофициально, конечно. Зачем ему? Настоящая власть — та, что за троном. Какие верные слова! Французы правильно говорят: «серый кардинал». Он будет править из тени.
Поймав взгляд директора ФБР, Джаклин кивнул. Фон Аркс отвел глаза в сторону, словно и не видел его. Чарльз Коннолли сидел за первой леди, будто ее комнатная собачка. Председатель Верховного суда Логсдон стоял на трибуне. В черной мантии он больше походил на приземистого, страдающего дурным пищеварением сотрудника похоронного бюро, чем на высокопоставленного знатока Конституции. На секунду их взгляды встретились. Логсдон втянул голову в плечи, словно прячась от назойливой пчелы.
Они не правы. Все. Маккой — отступница и не присоединится к ним. Ни сейчас. Ни потом. Ее враждебность приводила его в ярость. Кем она себя возомнила, отказываясь от предложения вступить в клуб? А через полгода она станет еще агрессивнее. Их единственный шанс — сейчас. Ну почему только ему это ясно?
Джаклин самодовольно усмехнулся. Они объединились против него, шепчутся у него за спиной, хотят отодвинуть его в сторону. Пусть. В это холодное утро с восточным ветром, на котором плещется американский флаг, и голубым небом цвета полинявших джинсов он чувствовал себя в полной безопасности. Всё под контролем. У Джаклина на этот счет есть свои планы.
— Они уходят, — произнес Уолтер.
— То есть? — Болден стоял у него за плечом. — Кто уходит?
— Сканлоновцы. Они активно передвигаются.
Уолтер показал Болдену радар. Все крестики, обозначавшие оперативников «Сканлона», целенаправленно отодвигались к краям экрана. Томас огляделся, хотя и понимал, что вряд ли увидит их в толпе.
Бобби Стиллман выхватила прибор из рук Уолтера.
— Вот оно! — негромко воскликнула она. — Начинается. Он велел им отойти в безопасное место!
Из динамиков разлетались слова присяги, которую как раз сейчас произносила сенатор Маккой: «…торжественно клянусь, что буду честно выполнять обязанности президента Соединенных Штатов и делать все, что в моих силах, чтобы поддерживать, охранять и защищать Конституцию Соединенных Штатов».
