Томас Харрис - Ганибалл
Марго совершенно ничего не чувствовала.
Мэйсон услышал, как открывается дверь его комнаты, и обратил в ту сторону усиленный линзой взгляд единственного глаза. Он немного поспал, свет в комнате был приглушен. Угорь тоже спал у себя в гроте.
Крупная фигура Марго вырисовывалась в дверном проеме. Войдя, она плотно закрыла за собой дверь.
– Привет, Мэйсон.
– Что там, внизу, произошло? На кой хрен ты торчала там так долго?
– «Там, внизу» они все подохли, Мэйсон. – Марго подошла к кровати и, выдернув из розетки телефонный провод, бросила его на пол. – Пьеро, и Карло, и Джонни Мольи – все подохли. Доктор Лектер сбежал и унес с собой эту свою Старлинг.
Мэйсон выругался, между зубами у него выступила пена.
– Я отослала Томмазо домой, отдав ему деньги.
– Ты … ЧТО??? Ах ты сука! Дура грёбаная! Теперь слушай меня! Мы все тут вычистим и начнем все сначала. У нас целая суббота и воскресенье впереди! Нечего беспокоиться, что эта Старлинг все видела. Если Лектер ее забрал, ей конец, она уже все равно что труп.
Марго пожала плечами:
– Ну, меня-то она вообще не видела.
– Давай берись за трубку, звони в Вашингтон. Пусть эти четверо подонков летят сюда. Пошли вертолет. Покажи им где раки зимуют. Покажи им… Корделл! Давай ко мне! – Мэйсон подул в многоствольный, словно флейта Пана, свисток.
Марго оттолкнула свисток в сторону и наклонилась над братом, чтобы видеть его лицо.
– Корделл не придет, Мэйсон. Корделл умер.
– Что?!
– Я убила его. Там, в игровой комнате. А сейчас, Мэйсон, ты дашь мне то, что мне причитается. Что задолжал. – Она подняла вверх боковые поручни кровати и, сняв с его груди кольцо заплетенных в длинную толстую косу волос, сорвала одеяло. Его иссохшие ноги были не толще скатанного колбасками теста для печенья. Рука Мэйсона – единственный член его тела, еще способный двигаться, затрепетала у телефонной трубки. Респиратор вздымался и опадал в обычном ритме.
Из кармана брюк Марго извлекла неспермоцидный презерватив и подняла повыше, чтобы брат смог его увидеть. Из рукава вытащила электрощуп.
– Помнишь, Мэйсон, как ты когда-то плевал себе на член, чтобы он был более скользким? Как думаешь, сможешь сейчас набрать немножко слюны? Нет? Тогда, может, я смогу.
Мэйсон вопил, когда позволяло дыхание: вопли его напоминали скорее ослиные, чем человеческие крики, но буквально через полминуты процедура завершилась – и к тому же вполне успешно.
– Теперь ты труп, Марго.
У него получилось «Нарго».
– О Мэйсон, все мы тут трупы. Разве ты этого не знал? Но эти вот – живые, – сказала она, устраивая теплый резервуар у себя под блузкой. – Они крутятся, и вертятся, и пробираются, куда надо. Я покажу тебе, как они это делают. На наглядном примере.
Марго взяла лежавшие рядом с аквариумом колючие перчатки, какими берут крупную рыбу.
– Я мог бы усыновить Джуди, – сказал Мэйсон. – Она стала бы моей наследницей. И мы могли бы оформить договор о передаче имущества…
– Мы, конечно, могли бы, – сказала Марго, доставая карпа из бачка для живого корма. Она принесла стул из «гостиной» и, встав на него, сняла крышку с огромного аквариума. – Но не станем.
Она склонилась над аквариумом, опустив руки глубоко в воду. Держа карпа за хвост, поднесла рыбину поближе ко входу в грот и, когда угорь выполз оттуда, схватила его сзади пониже головы мощной рукой и вытащила из воды, высоко подняв над собой. Здоровенный угорь бился в ее руке, он был огромен – длиной с Марго, и очень толст, его празднично окрашенная шкура сверкала. Ей пришлось держать его обеими руками и, когда он извивался, она могла лишь с трудом удерживать его колючими перчатками – их колючки впивались в его тело.
Осторожно спустившись со стула, она вернулась к Мэйсону с извивающимся угрем в руках; голова угря формой напоминала мощные кусачки, зубы, загнутые назад, страшные зубы, из которых никогда не могла вырваться ни одна рыба, щелкали, словно телеграфный ключ. Марго швырнула извивающегося угря Мэйсону на грудь, прямо на респиратор и, придерживая угря одной рукой, обмотала его мэйсоновой косой – раз, и еще раз, и еще…
– Крутись, вертись, Мэйсон! – сказала она.
Держа угря пониже головы одной рукой, другой она раскрыла Мэйсону рот, всем своим весом надавив ему на подбородок, он напрягся изо всех сил, что у него еще оставались, но рот его, с каким-то странным скрипом, с хрустом, широко раскрылся.
– Зря ты не ел шоколада, – сказала Марго, и сунула угря раскрытой пастью прямо в рот Мэйсону; угорь впился острыми, как бритва, зубами ему в язык, схватив его, точно рыбу, и не отпускал, не отпускал ни на мгновение, а его змеиное тело билось и извивалось, опутанное мэйсоновой косой. Из носового отверстия Мэйсона хлынула кровь. Он захлебывался, он тонул…
Марго так и оставила их вместе – Мэйсона и угря. Карп, в полном одиночестве, описывал в аквариуме круги. Усевшись за рабочий стол Корделла, Марго вглядывалась в экраны мониторов до тех пор, пока бегущие на них линии не выпрямились окончательно.
Угорь все еще извивался, когда она вернулась в комнату Мэйсона. Респиратор вздымался и опадал, раздувая плавательный пузырь угря, одновременно выкачивая кровавую пену из легких Мэйсона. Марго прополоскала электрощуп в аквариуме и спрятала в карман.
Из небольшого пакетика, лежавшего в другом кармане, она извлекла содранный с головы доктора Лектера кусок кожи с прядью его волос. Сцарапала кровь с кожи ногтями Мэйсона – это было нелегко, мешали непрекращающиеся конвульсии угря – и продернула волосы между пальцами брата. Напоследок она нацепила один волосок на колючую перчатку.
Марго шла из комнаты мимо мертвого Корделла, даже не глянув в его сторону. Шла домой, к Джуди, неся ей свой теплый трофей, упрятанный туда, где он мог оставаться теплым.
Часть VI
ГЛАВА 89
Клэрис Старлинг в бессознательном состоянии лежит на огромной кровати под льняной простыней и стеганым одеялом. Руки ее, прикрытые рукавами шелковой пижамы, лежат поверх одеяла, они привязаны шелковыми шарфами, чтобы пальцы не доставали до лица и чтобы из тыльной стороны ладони не выскочила игла от баллона с раствором для внутривенного вливания.
В комнате только три световых пятна – низко стоящая лампа с абажуром и красные точки в центре зрачков доктора Лектера, который наблюдает за Клэрис.
Он сидит в кресле, пальцы сплетены под подбородком. Через некоторое время он поднимается с кресла и измеряет ей кровяное давление. Потом с помощью маленького фонарика исследует ее зрачки. Сует руку под одеяло, ощупывает ногу Клэрис, достает ее ступню из-под простыни и, внимательно следя за выражением ее лица, щекочет ей ступню ключом. С минуту он стоит, очевидно, погруженный в размышления, нежно держа ее ногу, будто в ладони у него какой-нибудь маленький зверек.
В фирме, производящей шприцы с транквилизатором для духового ружья, используемые ветеринарами, он сумел выяснить, какой именно там был транквилизатор. Поскольку второй выстрел таким шприцем попал Старлинг в кость, доктор склонен полагать, что она не получила полных двух доз. Но все равно он с огромной осторожностью вводит ей противоядие и стимулирующие средства.
В промежутках между процедурами и уходом за Старлинг он сидит в кресле и занимается вычислениями в огромном блокноте из грубой оберточной бумаги, какой обычно пользуются мясники. Страницы испещрены символами, относящимися и к астрофизике, и к физике элементарных частиц. Многократно повторяются также символы, относящиеся к теории последовательностей. Те немногие математики, которые в состоянии понять все это, могли бы сказать, что его вычисления начинаются просто блестяще, но потом теряют всякий блеск, буквально задавленные тем, что доктор Лектер постоянно стремится выдать желаемое за действительное: он хочет повернуть время вспять, чтобы увеличение энтропии более не определяло направление движения времени. Он желает, чтобы путь ему указывала все более возрастающая упорядоченность. Он желает, чтобы молочные зубы Мики вернулись обратно из выгребной ямы. За его лихорадочными вычислениями явно просматривается отчаянное желание освободить для Мики место в этом мире, может быть, место, которое сейчас занимает Клэрис Старлинг.
ГЛАВА 90
Утро. Золотистые лучи солнца освещают игровую комнату в поместье Маскрэт-Фарм. Огромные чучела животных с их пуговичными глазами пялятся на тело Корделла, уже накрытое простыней.
Хотя сейчас середина зимы, откуда-то взявшаяся навозная муха обнаружила-таки мертвое тело и теперь ползает по закрывающей его простыне в том месте, где ткань пропиталась кровью.
Если бы Марго Верже только могла себе представить, какое чудовищное напряжение придется испытать руководству отдела по расследованию убийств, и без того задерганному средствами массовой информации, она никогда не стала бы засовывать угря в глотку своему брату.
