Александр Гера - Набат-3
Они перешли пятачок, что-то вроде скромного цветника, и выбрались на цементную площадку. Видимые со всех сторон, они могли говорить, не опасаясь быть подслушанными.
— Откуда вам известно мое имя? — спросил первым Буйнов.
— На то и УСИ, чтобы все знать, — ответил Судских, спокойно разглядывая лицо Буйнова. — Лучше вы мне ответьте: на кой ляд вы потащились в Москву столь, наглым образом? — Буйнов сразу набычился, и Судских предостерегающе продолжил: — Олег Васильевич, у вас не так много времени, чтобы артачиться. Скоро появится ОМОН и ситуация крайне обострится. Поэтому лучше сказать правду. Я не собираюсь чинить вам пакости в обмен на откровенность, но и совершить провокацию не позволю.
— Нам вменялось охранять колонну с лидерами нашей партии.
— В форме нашего спецназа?
— Другой не было. На фабрике, где шили форму для УСИ, остались неликвиды, и мы выкупили их. Самая удобная, кстати.
— Вы с оружием?
— С оружием, — с холодной уверенностью ответил Буйнов.
— Все понятно. — с легкой усмешкой сказал Судских. — А вы не подумали, Олег Васильевич, что вас элементарно подставляли? Любая неурядица во время прохождения колонны, стрельба — и обезумевшие люди начинают давить друг друга. А коммунисты торжествуют победу. Смута! Вот что надо им от вас.
— Мы с ними ничего общего не имеем.
— Разумеется, они вас имеют.
— А чего ради вы стали арбитром? Вашим хозяевам это не понравится, — парировал Буйнов.
— Сложный вопрос, но верный по сути. Третейским судьей я стал сам, чтобы не допустить критической ситуации. Больше некому. Обстановка накалена, и коммунистам нужен взрыв, а их располным-полно в вашем руководстве. Методы по старому сценарию.
— Я же сказал, — цедил слова Буйнов, — мы с ними ничего общего не имеем.
— А я сказал, что они имеют вас, — нажал Судских. — Из ваших чистых мальчиков делают оловянных солдатиков. Не могу я допустить этого. Это наши дети, им еще жить и жить!
— Да кто вы такой? — возмутился Буйнов.
— Хватит разговоров! — одернул Судских. — Мне еще намылят шею за ваши глупости. Не понятно-разве, что в столицу да еще и с оружием вам не пройти? Все подходы блокированы моими заградотрядами. А ОМОН? А СОБР? Пустая затея, Не выйдет гражданской войны. И вы увидите, что останется у коммунистов после этой акции. Пшик. В том случае, если она пройдет мирно.
— Убедительно говорите, — осознал наконец Буйнов. Видимо, прочная позиция генерала отрезвила его. — Но чего ради я стану верить генералу, который служит преступному режиму? Только про долг и честь не надо.
— А у вас другого выхода нет, — без напряга ответил Судских. — Сейчас я пытаюсь вытащить вас из щекотливого положения.
— Не надо нас вытаскивать, — рассмеялся Буйнов. — Менты на посту спорить с нами не стали, а майору велели помалкивать в тряпочку. У них свои игры, похожие на ваши.
— И вас сделали разменной картой…
Два крытых грузовика, спешащих на форсированной скорости, оба услышали и увидели одновременно. Один грузовик перекрыл дорогу машинам Левицкого, другой подался вперед.
— Вот и ОМОН прибыл, — подытожил разговор Судских. — Идите к своим, а я улажу инцидент. Оружие подготовить к сдаче моим.
Судских сразу двинулся к грузовикам, а Буйнов, помешкав, шагнул через газончик на свет фар джипа. К Судских подлетели два омоновца.
— Тихо! — охолонил их Судских. — Генерал УСИ, проезд везде.
— Какого черта вы кашу заварили? — подскочил еще один омоновец, явно командир, слегка располневший и самоуверенный. Приглядевшись, Судских узнал одного из рубоповских начальников. Полковник Хобот. Был он по отзывам и оперативкам крут, меры повышенного воздействия применял без оглядки на вышестоящих руководителей. Его люди высыпали из-под брезента, стояли с автоматами на изготовку, окружив машины Левицкого.
— Расхлебали уже, — не сорвался на приказной тон Судских. — Моего слова достаточно?
— Под трибунал захотелось?
— Не РУБОПу решать это, а за действия подчиненных я отвечу перед своим руководством. Уберите людей, — бросил он небрежно и зашагал к своему джипу.
— Стой, генерал! — рявкнул полковник и передвинул затвор.
Судских неторопливо развернулся и пошел обратно.
Подойдя к полковнику вплотную, он смерил его презрительным взглядом.
«Эх, сейчас бы дар Божий», — посожалел он.
— Заткнись, — тихо молвил Судских. По лицу полковника пробежала конвульсия. — Не позорься.
На этот раз окрика в спину не последовало.
Значит, он поступает верно. Спокойным шагом он подошел к Буйнову и сказал:
— Опричники уедут, тогда двигайтесь в обратный путь.
Оружие сдать немедленно. — Он не дал молвить слова Буйнову. — Поедете в сопровождении моих ребят. И без глупостей.
— Всыплют вам по первое число, — хмыкнул Буйнов. — У кого заступы искать станете?
— У Всевышнего, — лаконично ответил Судских. — Кстати, не промывайте мозги своим ребятам по поводу веры. Сначала хорошо бы знать им, кто наш Бог и кто сын Божий. И возьму-ка я, Олег Васильевич, всех вас под свое крыло. Поблажек не обещаю, но стать мальчикам истинными патриотами помогу.
Омоновцы влезали и свои грузовики, покрикивал полковник, но идти к джипу не рискнул.
Возвращаясь и Москву, Судских размышлял над тем, как неожиданно вернулась к нему возможность укрощать строптивых. Всевышний вернул ему дар или он стал другим, собрал свои силы в комок? На всякий случай он решил это проверить.
«Останови машину», — подал он мысленно команду.
Водитель как ни в чем не бывало смотрел в лобовое стекло. Одна рука на баранке, другая — на ручке переключения скоростей.
«Ан фук». — с укоризной отметил Судских. Получалось, чудные его возможности действовали выборочно. И чего бы ради водитель тормозил ни с того ни с сего? С полковником — эффект к месту и по делу.
Тогда он заново пересмотрел случай, происшедший с ним двумя днями раньше.
По договоренности с Воливачом Судских решил встретиться кое с кем из лидеров теневых структур: солнцевским авторитетом и двумя ворами в законе, имеющими крепкие позиции в Москве. «Стрелку», как выразились господа пираты, назначили в тихом и старом московском переулке один на один. Судских подъедет на перекресток, а вся троица подсядет к нему. Он выдержал время минута в минуту, однако никого. Пять минут, семь, десять. Судских стал злиться на себя. Случится же такое: один из высоких чинов оказал ворам уважение, а они кочевряжатся!
«Пять секунд, и я уехал!» — приказал он себе. Через пять секунд одновременно открылись три дверцы его «Волги» и в салоне очутились гости. Раздражение улеглось сразу: гости были чрезвычайно вежливы, извинились. Дескать, так принято, нет ли «хвоста», случай особый. Извинения приняты, и Судских изложил суть:
— Хотелось бы просить вашей помощи, чтобы послезавтра шпана не бедокурила. У вас, как я понимаю, рычаги воздействия есть. Не во время шествия, подчеркиваю, а заранее, — уточнил он.
Господа пираты, которых Судских толком не разглядел в полутемном салоне, да он и не старался, просьбе удивились, и беседа вылилась в русло своеобразного торга. А полномочий у Судских никаких нет. Да он бы и не стал делать этого в силу убеждений. Вор — он и есть вор.
— Обещать ничего не буду, но понять меня вы должны правильно. Разразится свара, плохо будет всем. Русские?
— Крещеные, — за всех ответил авторитет рядом с ним. — Сомневаться не моги.
— Тогда помогите. Желающих спровоцировать бузу много. ОМОН делить на своих и чужих не станет. И не от имени начальства прощу, от себя лично.
Повисла тишина, лишь крупные капли дождя срывались с веток сырых деревьев и стучали о волговский капот.
«Сделаем, брат», — прозвучало в голове Судских, прежде чем он услышал ответ:
— Сделаем, брат.
— А что, совсем хреново с нашим заливным атаманом, если генералы с ворами беседуют? — спросили с заднего сиденья.
Не оборачиваясь, Судских ответил:
— Если в Москве случится провокация и прольется кровь, начнется Третья мировая война. С Югославии.
Такого ответа он сам от себя не ожидал, тем более собеседник; и тон, каким это было сказано, убеждал чище трепки, плача или молитвы. Тяжело стучали капли о капот.
«Не дай Бог», — подумал Судских, и трое мужиков в возрасте смиренно повторили в лад:
— Не дай Бог.
Так и закончилась встреча без долгих слов. Теперь, подъезжая к Ясеневу, Судских пересмотрел события с другой стороны: мир подошел к критической отметке, и события в Москве могли аукнуться в Косове. В Москве смута, руки развязаны.
Этот нагорный край оставался бельмом на глазу неприметных властителей. Не королей и президентов, царей и премьеров, а князей подземелий, где копятся мировые богатства. Так началась Первая мировая — в Болгарии пискнул новорожденный фашизм. В разные времена Балканское взгорье бередило сознание тех, кто считал всю планету своей вотчиной. В этом месте Змей никак не мог схватить кончик своего хвоста, не мог закольцевать удушающих объятий и покончить с миром. На Балканах, на возлюбленной каменистой земле Святослава, выжили православные, те самые, кому не замутил посланник новой веры светлую песню славянских таинств. Шли годы, а властители тьмы никак не могли помочь всемирному Змею, отворить зловредную пасть. Нету смычки, хоть наращивай Змея, хоть выращивай другого. Хотелось бы вырастить другого, только время ушло безвозвратно. Загадили планету, ушла разумность, воцарилась суета, счет пошел на космические секунды от последнего малого к нулю…
