Аллан Фоллсом - День исповеди
До башни было не более четверти мили, и Гарри отчетливо видел ее — высокое цилиндрическое строение с окруженной крепостными зубцами крышей, сложенное из того же древнего кирпича, что и стена, за которой оно находилось.
— Кроме нас, теперь этого никто не сделает, — негромко сказал Дэнни.
Гарри медленно повернулся.
— Кроме тебя, меня и сестры Елены…
— Чего не сделает?
— Не освободит кардинала Марчиано…
От тех эмоций, которые обуревали Дэнни, когда он недавно не мог дозвониться до отца Бардони, не осталось и следа. Отец Бардони погиб, они же должны были продолжать дело.
Гарри помотал головой.
— Нет-нет, только не Елена…
— Я так решила, Гарри, — сказала Елена, глядя ему прямо в глаза.
Не могло быть сомнений в том, что она не отступится.
— Конечно решили. А разве вы могли решить по-другому? — Он взглянул на брата. — Она такая же сумасшедшая, как и ты.
— Гарри, у нас больше никого нет… — чуть ли не извиняющимся тоном сказала Елена.
Гарри вновь резко повернулся к брату.
— Почему ты так уверен, что мы здесь в безопасности… что отец Бардони ничего им не сказал? Знаешь, Дэнни, я видел его. Будь я на его месте, я рассказал бы обо всем, что они могли захотеть узнать.
— Гарри, ты должен мне поверить.
— Но ведь это не ты. Это отец Бардони. Я не могу так безоглядно доверять ему.
Дэнни некоторое время молча смотрел на брата; когда же он наконец нарушил молчание, то заговорил таким тоном, будто хотел дать понять Гарри, что сказанное им не исчерпывается одним лишь содержанием слов, что за ними нужно увидеть более глубокий смысл.
— Этот дом принадлежит хозяину одной из крупнейших в Италии фармацевтических компаний. Как только он узнал, что кардиналу Марчиано нужно укромное место на несколько дней, он согласился, не задавая никаких вопросов…
— И какое отношение это имеет к отцу Бардони?
— Гарри, пойми, что кардинал — один из самых почитаемых людей в Италии… Кто только не помогает ему, не думая даже о том, какой опасности подвергаются сами. Я… — Дэнни вдруг замялся, но продолжил: — Я стал священником, потому что, когда уволился из морской пехоты, был таким же потерянным и никчемным, как и перед тем, как отправился служить. И пока добирался до Рима, лучше мне не становилось. А потом я познакомился с кардиналом, и он показал мне такую мою собственную внутреннюю жизнь, о какой я даже не догадывался. Год за годом он направлял меня, поощрял на поиски собственных убеждений, духовных ценностей и тому подобного… Гарри, церковь стала моей семьей… а кардинала я полюбил как отца. То же самое было с отцом Бардони. Поэтому я уверен, что его никакими пытками не могли заставить проговориться.
Образ отца Бардони, сидящего в ванне, был еще слишком свежим. Этого человека страшно пытали, и все равно он ничего не сказал. Потрясенный и растроганный, Гарри без нужды пригладил ладонью волосы и отвернулся. Но при этом он встретился глазами со взглядом Елены — нежным, любящим и безошибочно говорившим, что она поняла смысл слов Дэнни и знала, что тот прав.
— Гарри…
Резкий звук голоса Дэнни заставил его вновь повернуться к брату. И лишь в этот момент он заметил, что в глубине комнаты стоит телевизор.
— Есть кое-что еще… Я никак не мог в это поверить, но раз отца Бардони убили, значит, это правда… Ты знаешь, что творится в Китае?
— Ужасная трагедия, погибло множество народу… Но никаких подробностей не знаю. У меня как-то не было времени смотреть телевизор… И какое, черт возьми, отношение Китай может иметь к нам?
— Гарри, помнишь, в Белладжио… когда мы сидели в грузовике и ждали сестру Елену?.. Тебе позвонили по сотовому телефону… Звонок разбудил меня. Я слышал, как ты назвал два имени: Адрианна и Итон.
— Ну и что? — растерянно спросил Гарри.
— Адрианна Холл. И Джеймс Итон. Верно?
Гарри был удивлен и озадачен.
— Это они помогли мне добраться до тебя. Ну а ты-то откуда их знаешь?
— Это совсем не важно. Важно лишь то, что ты можешь быстро связаться с ними, если понадобится. — Дэнни ухватился за колеса своего кресла и подкатился почти вплотную к брату. — Мы должны остановить то, что происходит в Китае.
— Что остановить? — опешил Гарри.
— Гарри, они отравляют озера… Одно уже отравлено. И должно быть еще два…
— Что ты несешь? Кто отравляет озера? Я мало знаю об этом, но ведь говорят, что это природное бед…
— Нет, не природное, — перебил его Дэнни, зыркнул на Елену и вновь повернулся к Гарри. — Это часть плана Палестрины — поставить Китай под контроль Ватикана.
Гарри почувствовал, что у него волосы становятся дыбом.
— Об этом была исповедь Марчиано?
— Часть исповеди…
— Матерь Божия… — чуть слышно выдохнула Елена и перекрестилась.
— Недавно Всемирная сеть новостей показала повтор репортажа из Хэфэя, — настойчиво продолжал Дэнни. — В две минуты двадцать с чем-то секунд девятого пошла запись с местной станции водоочистки — я точно знаю время, потому что посмотрел на часы. Там промелькнуло лицо человека, который если не сам отравляет воду, то, вероятно, в курсе, кто это делает.
— Откуда ты знаешь? — одними губами спросил Гарри.
— Я видел его прошлым летом на частной даче Палестрины недалеко от Рима. Он и еще один человек дожидались встречи с кардиналом. Не так уж много китайцев получают приглашения в частные владения князей Ватикана.
Гарри еще никогда не видел своего брата таким решительным.
— Адрианна Холл может промотать запись с точностью до секунд и найти нужный кадр. Низенький мужчина, стоит в левой части экрана, держит в руке портфель. Когда она найдет нужный кадр, пусть сразу же сообщит Итону.
— Послушай, Итону-то что за дело до этого? Он ведь просто мелкий чиновник в посольстве.
— Гарри, он римский резидент ЦРУ.
— Что?
Поток новостей грозил окончательно вывести Гарри из равновесия.
— Гарри, я уже давно живу в Риме. И причастен к международной дипломатии такого уровня, на котором известно очень много. Кардинал Марчиано показывал мне такие закоулки, о существовании которых подавляющее большинство народу даже не догадывается…
И Гарри, и Елена видели, насколько тяжело приходится Дэнни. Он был накрепко связан тайной исповеди и, выдавая ее кому бы то ни было, ставил под угрозу свою бессмертную душу. Но на другой чаше весов лежали сотни тысяч жизней, и он не мог ничего не предпринять. Поступая так, он должен был руководствоваться не каноническими церковными правилами, а собственной верой в Бога.
Не сводя взгляда с брата, Дэнни откатил кресло немного назад.
— Я хочу, чтобы ты сейчас вышел на улицу. Сначала позвони Адрианне Холл, но только из телефона-автомата. Потом отойди подальше и позвони из другого автомата Итону. Сообщи ему то, что я рассказал тебе, и объясни, что Адрианна найдет для него нужные кадры. Скажи, чтобы он предупредил китайскую разведку — пусть ищут мужчину с портфелем. Обязательно добавь, что нельзя медлить ни минуты. В противном случае китайскому правительству придется отвечать за гибель еще пары сотен тысяч соотечественников.
Гарри на секунду задумался, а потом поднял руку и указал пальцем на телефонный аппарат.
— Дэнни, вот рядом с тобой стоит телефон. Почему бы тебе самому не позвонить Итону?
— Он не должен знать, где мы находимся — ни ты, ни я.
— Почему?
— Потому что я остаюсь гражданином Соединенных Штатов, ну а угроза для Китая — это вопрос национальной безопасности. Он захочет выяснить у меня подробности и приложит для этого все усилия. Если потребуется, он вполне может нелегально захватить всех нас, троих, и упрятать в тайную тюрьму. А если он это сделает, — голос Дэнни вдруг упал до хриплого шепота, — кардинал Марчиано умрет.
Елена видела выражение лица Гарри. Видела, как долго он смотрел на брата, прежде чем встать и бросить: «Ладно». Она знала, что Гарри считает их план ошибочным, заранее обреченным на провал. Но видела она также, что он без единого вопроса воспринял слова Дэнни о его особом отношении к кардиналу Марчиано и понял, почему тот готов рисковать чем угодно ради его спасения.
Согласившись пойти до конца, Гарри не только показал брату, как сильно любит его, но и, пожалуй, впервые за все годы после детства взялся за одно дело с ним. И какое дело — проникнуть в город, где правит зло, освободить заточенного в страшной башне принца и ускользнуть живыми. Рыцарский безрассудный план, который было бы крайне трудно претворить в жизнь даже при участии отца Бардони. Но отец Бардони был мертв, и все, что должен был сделать он, теперь легло на Гарри. И Елена ощущала, что он прикидывает, как справиться, пытается понять, что делать сейчас и что потом. Вдруг Гарри вскинул голову, взглянул на нее и сразу же открыл дверь и вышел. На нем была все та же одежда, в которой она видела его почти все недолгое время их знакомства, — одежда католического священника.
