Дэвид Эллис - Наблюдатель
Мое поведение разочаровало его. Я не отвечал на его записки. Я помешал ему убить Брэндона Митчема. Я не хотел быть его соратником. Он проник в квартиру Шелли, чтобы подключить меня к работе, — у него было около двух дней, пока анализ крови не подтвердил бы, что женщина, обнаруженная в ванной, не Шелли. Думаю, он решил на самом деле убить Шелли, если я не стану ему помогать, то есть «вести себя хорошо». В то время ее никто не стал бы искать, за исключением меня, поскольку все думали, что она уже мертва. Но Козловски был убежден, что я не поверю в ее смерть.
Наталии Лейк пока что удавалось избежать обвинений в преступном сговоре. Ходили слухи, будто окружной прокурор намеревался привлечь ее за попытку скрыть виновность Кэсси в гибели Элли Данцингер, но я был почти уверен, что он делает это лишь для того, чтобы успокоить разбушевавшуюся прессу. Не было никаких доказательств, что Кэсси действительно убила Элли. Разумеется, убийцей была Кэсси, но предполагать что-то и располагать возможностью это доказать — разные вещи. К тому же Наталия изо всех сил старалась скрыть правду. Тем более что Терри Бургос давно уже был официально обвинен, осужден и казнен за убийство Элли Данцингер.
Разумеется, в заявлении для полиции Наталия не упомянула тот факт, что именно она поручила Лео Козловски вынести тело Элли из квартиры и подбросить к дому Терри Бургоса, а затем следить за Бургосом и отчитываться перед ней. Я тоже ничего не сказал полиции.
Только не сейчас. Возможно, никогда.
Такси въехало на территорию жилого квартала. Высоко на холме стояли большие дома, окруженные высокими заборами. Я подумывал снять один из таких особняков для недельного отдыха с Шелли, но решил, что в отеле безопаснее. Не хотел, чтобы, оказавшись за тысячи миль от дома, Шелли пришлось ночевать в огромном доме со скрипучими половицами.
К тому же мой партнер по юридической фирме сказал, что если мы планируем остановиться в Сан-Жан-Кап-Ферра на французской Ривьере, то лучше всего поселиться в «Гранд-отеле».
Я заплатил шоферу довольно приличную сумму в евро, чтобы он согласился подождать меня. Я подошел к воротам дома, окруженного толстым забором из белого камня, и нажал кнопку звонка на золотой табличке.
— Bonjour[15], — ответил женский голос.
— Пол Райли, — произнес я. — К Гвендолин Лейк.
— А… — Она сделала паузу и перешла на английский: — Мистер… Райли?
— Да, Пол Райли.
— У вас назначена встреча?
— Нет. Но я прошу вас, скажите, что я приехал один.
Прошло около десяти минут. Наконец на длинной подъездной аллее появился мужчина. Он шел ко мне, одетый во все белое, мускулистый и загорелый.
— Мистер Райли?
— Oui[16].
— Bonjour. — Он открыл маленькую калитку и проводил меня в дом.
Мы поднялись по бесконечно длинной лестнице, а затем прошли мимо цветущих экзотических растений и деревьев. Я отметил, что дом большой, но назвать его огромным нельзя. Двухэтажный, кирпичный, с множеством окон, поблескивающих в лучах солнца.
Вместо того чтобы провести в дом, мужчина повел меня по тропинке, огибающей здание. Позади дома находился бассейн, такой же большой, как тот, что я посещал в старших классах школы, а также джакузи и просторная терраса.
— Мисс Лейк, — произнес вежливо мужчина.
Когда я видел Гвендолин в последний раз, она была растрепанная, с распущенными волосами и в домашней одежде. Тогда, в доме Наталии, она рассказала мне начало истории. Четыре часа спустя девушка села на самолет Американских авиалиний и отправилась в аэропорт Шарля де Голля в Париже.
Сегодня на ней были закрытый оранжевый купальник и махровый халатик, наброшенный на плечи. Она лежала в шезлонге у бассейна. Ее кожа уже не казалась такой бледной, как во время нашей последней встречи, влажные после купания волосы спадали на плечи. Она опустила солнечные очки и посмотрела на меня.
Даже не предложила сесть.
— Не знаю, что вам говорила Наталия, — начал я, — но не думаю, что против нее будут выдвинуты обвинения. Ей повезло.
Она отложила книгу и села в шезлонге, поставив ноги на дощатый пол.
— Я вообще удивлен, что она рассказала полиции о том, что ее дочь убила Элли. Зачем она так поступила? Полагаю, это была ваша идея?
Гвендолин сидела неподвижно, глядя вдаль сквозь темные очки. Конечно, я прав. Наталия не хотела, чтобы кто-то узнал о том, что Кэсси убила Элли. Ее бы вполне устроило, если бы Терри Бургос, профессор Олбани или кто-нибудь еще взял вину на себя.
— Вы сказали ей, что если она не расскажет все полиции, то сами сделаете это.
И снова Гвендолин ничего не ответила и даже не посмотрела на меня.
— Тогда вы убежали, — произнес я. — В среду, на той самой неделе, когда начались убийства. Вы улетели во Францию.
Мы уже проходили это прежде. Но я не случайно воскрешал те события, и она это понимала.
— Франция не выдает граждан США, — продолжил я. — Роман Полански — яркое тому подтверждение. Полагаю, именно поэтому вы и вернулись сюда.
Она молчала.
— Именно поэтому вы находитесь здесь сейчас, — добавил я.
Она посмотрела на меня.
— Вы знаете, — заметил спокойно я, — что убийство Кэсси Бентли остается нераскрытым. По сути, ее дело так никогда и не расследовалось. Вам ведь известно об этом, не так ли?
— Да, я знаю. — Она говорила бесстрастным тоном, но в ее голосе слышался вызов. — Конечно, мне это известно.
И все же она вернулась в Соединенные Штаты, пусть и три года спустя.
— Что я знал о Кассандре Александре Бентли? У нее был мучительный роман с профессором колледжа. Она была подвержена частой смене настроений. Узнав, что Гарланд является отцом девушки, которую она считала кузиной, а затем о романе Гарланда с Элли, она, образно говоря, лишилась рассудка. Кэсси ворвалась в квартиру Элли, когда увидела, как оттуда выходит ее отец, и вышибла ей мозги. Это все правда?
Из-под солнечных очков потекла слеза. Гвендолин вытерла лицо, ее рот скривился, но она по-прежнему не шевелилась.
— Посмотрите на меня, — тихо произнес я, — и подтвердите, что все сказанное мной — правда.
Она судорожно вздохнула, всхлипнула и откашлялась. Через некоторое время сняла солнечные очки и посмотрела на меня красными влажными глазами.
— Хорошо, — кивнул я. — И не было никакой беременности. Никакого аборта. Это было всего лишь предположение. И та история с вторжением в Шервудский медицинский центр. Все думали, будто вор хотел украсть тест на беременность, или записи об аборте, или результаты теста на отцовство. Но все это чушь, не так ли?
Она ничего не сказала.
— Однако эта версия казалась вполне убедительной. Эвелин Пенри проглотила ее. Полиция тоже. Даже я поверил. — Я перевел дух. — А потом рассказал вам, когда приехал повидать вас в доме на озере.
Она была достаточно умна, чтобы по-прежнему сохранять молчание.
— Вот тогда я и подсказал вам идею, которую вы тут же развили. Вы обсудили все с Наталией, чтобы ваши версии звучали одинаково. На следующий день вы обе пришли к нам, «по доброй воле», и рассказали, как Кэсси Бентли забеременела и сделала аборт. Вы хотели, чтобы мы вам поверили. Хотели, чтобы мы поверили вам, потому что в этом случае профессор Олбани выглядел виновным. Это ведь план Наталии, правда? На случай если что-то пойдет не так?
«Уничтожим Олбани…»
— Но это ложь, не так ли?
Она отвела взгляд и задумалась.
— Значит, я прав, — уверенно заявил я. — Вы должны были убедить меня, что я на правильном пути.
— На правильном пути. — Она рассмеялась, но в ее смехе чувствовалась горечь. — Хотите сказать, знаете, кто убил Кэсси?..
— Нет, так дело не пойдет.
Гвендолин осторожно посмотрела на меня, склонила голову набок и прищурилась. Теперь она наконец все поняла и испугалась, словно стены роскошного особняка стали вдруг смыкаться вокруг нее.
Гвен встала и огляделась по сторонам, будто искала убежище. Наконец повернулась ко мне. Выражение ее лица изменилось. Возможно, теперь я внушал ей страх.
— Вам понравилось, что Козловски сотворил с Шелли? — спросил я. — Или его идея с бензопилой? И несчастная девушка в ванной?
Она отвернулась. Хотя и не ответила, но явно оценила мою иронию. Наверняка подумала что-то вроде: «От старых привычек трудно избавиться».
Признаться, я не сразу догадался об этом. Но я всегда умел сводить концы с концами.
Во-первых, убийство в ванной, где от тела осталась лишь не поддающаяся опознанию кровавая груда из мяса и костей.
Во-вторых, записка Козловски: «Веди себя хорошо, и она тоже не умрет».
Почему «тоже»? Кого еще он имел в виду?
И наконец, объяснение Козловски, как Чианчио удалось обо всем догадаться: той ночью в Шервудском медицинском центре Чианчио дал Козловски ключи и оставил его одного, чтобы тот мог совершить кражу. Лео сказал мне, что Чианчио все понял лишь после того, как полиция приехала в центр во время расследования дела Бургоса.
