Владимир Аджалов - О Главном. IT роман
– Это правда. Ты знаешь мою историю не хуже моих ученых мужей, почтенный. Но это не объясняет нашей предполагаемой сделки. Что же все‑таки, по‑твоему, мне от кого‑либо, например от тебя, может быть надо?
– Судя по твоей пряжке с орлом и по пурпурной ленте в перевязи, ты видишь себя не просто предводителем одного народа, а объединителем множества племен. Раньше это называлось «император».
Карл поднял руки к вискам, потер их и уже без тени улыбки с уважением наклонил голову в сторону старика.
– Ты прав, ты опять прав, гость издалека. Я действительно хотел бы восстановить или, вернее, создать заново великое государство, не уступающее величию рассыпавшейся вдребезги Западной Римской империи.
Прежде чем ты сделаешь свое предложение, а я уже понимаю, что буду над ним серьезно думать, ответь мне на такой вопрос: как ты думаешь, мудрый старик, кто мне больше всего мешает в моих устремлениях?
Почтенный гость, не задумываясь ни на секунду, ответил:
– Ну уж точно не мавры. Всегда самые большие проблемы мы имеем из‑за тех, кто нам подобен. Тебе мешают твои же соплеменники, союзники, так называемые друзья и соратники.
– Мой сегодняшний вечер не пройдет для меня напрасно, – откинувшись на высокую спинку своего скромного трона, вполне серьезно сказал Карл. – У меня в гостях человек, много понимающий в этой жизни. Да, ты угадал, правители других осколков великой империи не хотят со мной объединяться. Каждый считает, что у него не меньше оснований, чем у кого бы то ни было другого, быть главной объединяющей силой. Даже тогда, когда я выхожу грудью встречать нашего общего противника, а они тем временем отсиживаются дома.
Карл замолчал. Было видно, как тяжелая дума навалилась на его лоб, легкий тик задергал левое веко, а морщины и бледность кожи в один момент сделали его лицо на пару десятков лет старше.
Гость деликатно выдержал паузу и, негромко кашлянув, привлек внимание Карла к себе:
– Значит, уважаемый Мажордом, если я дам тебе то, что однозначно выделит тебя как избранного свыше среди других правителей и позволит тебе двинуться дальше к собиранию империи, это будет именно то, что тебе нужно?
– Пока не знаю. Может быть. – Карл собрал в кулак свою жесткую короткую бороду неопределенно‑соломенного цвета и опять на пару мгновений прикрыл усталые глаза. Потом он жестом подозвал к себе советника и неожиданно свежим голосом скомандовал: – Распорядись быстро накрыть здесь нам стол на двоих, мы поужинаем с гостем, если он не возражает, – при этих словах Мажордом посмотрел на старика. Тот с достоинством поклонился в знак согласия. Легко поднявшись с трона, Карл продолжил: – Прислуживающие за столом и телохранители не должны понимать латынь. И сам далеко не отлучайся, может быть, еще потребуешься сегодня. Исполняй. А вас, – повернулся Мажордом к старику, – я попрошу пока прогуляться со мной на свежем воздухе и рассказать немного подробнее о себе.
Примерно через полчаса в той же палатке Карл и его гость приступили к трапезе. Беседа текла неспешно, Мажордом знал тонкости восточного этикета и не спешил переходить к обсуждению деталей сделки.
– Итак, уважаемый гость, ты – прямой наследник правящей династии великого персидского государства. Но ведь такой страны не существует уже почти сто лет? И разве правящая династия не была вся уничтожена мусульманами, когда они стремительно захватили вашу столицу?
– Ты прав, Мажордом, сейчас нашей великой Персии нет. Ну и что? Западная Римская империя тоже рассыпалась на осколки, но ведь ты собираешь ее назад в новое великое государство?
Что же касается династии, то моему отцу, кстати, не просто одному из сыновей последнего персидского царя, а официально названному наследному принцу Персии, удалось спастись. Спастись благодаря одной реликвии, которая и есть, как мне кажется, то, что нужно тебе, Мажордом.
– Итак, ты предлагаешь вернуться к делу?
– Да, если ты не против.
– Хорошо. Я тебя правильно понял, что ты мне хочешь предложить какой‑то предмет, как ты говоришь, реликвию. Не думаю, что какой‑то предмет из бывшей Персии может быть мне нужен. Но ты мне это сейчас, наверное, объяснишь.
Что же ты хочешь от меня, почтенный? Нет, в принципе я понимаю, чем могу быть тебе полезен. Например, если ты хочешь позвать меня освободить твою родину. Но не скоро я об этом буду серьезно размышлять. Пока моя задача, как ты сам сказал, восстановить сильное государство в границах бывшей Западной Римской империи. Пока сделан только первый серьезный шаг – мы остановили продвижение мавров через Пиренеи в Галлию.
– Ты воистину великий человек, Мажордом. Конечно, у тебя впереди большие дела здесь. И я не настолько наивен, чтобы звать тебя идти освобождать Персию. Когда‑нибудь, я верю, под твоим началом новое государство франков сравнится с бывшей Западной Римской империей. Даже, может быть, вы опять воссоединитесь с восточной империей, с Византией.
И я даже немного верю в то, что объединенное государство захочет опять двинуться на восток, в Персию. Однако я вряд ли успею это увидеть. А если и суждено мне это увидеть, то не из этого мира.
Нет, Мажордом, мое желание гораздо проще. Как я тебе сказал в самом начале нашей сегодняшней встречи, у тебя уже есть то, что мне нужно.
– Я это помню и жду, когда ты об этом скажешь.
– Разреши мне сначала рассказать о том, что я предлагаю тебе.
– Хорошо, рассказывай.
– Ты ведь исповедуешь христианство?
– Конечно.
– Значит, ты, без сомнения, знаешь историю великой святыни вашей религии – того самого креста, на котором был распят Иисус из Назарета?
– Все христиане знают эту историю. Императрица Елена, мать великого Константина, его нашла. Потом ее сын возвел над местом находки храм, в котором крест и хранится с тех пор. Даже мусульмане, захватившие священный город около ста лет назад, не стали разрушать этот храм и разрешили продолжать в нем христианские службы.
– А то, что мой прадед, царь персидский Хосрой, тоже завоевывал Иерусалим и даже забирал крест распятия в Персию, ты слышал?
– Нет, я не знаю этой истории.
– Так узнай ее, уважаемый Мажордом. Примерно сто двадцать лет тому назад, в тот самый год, когда основатель ислама Мухаммед еще только произнес свою первую проповедь, войска Персии захватили град Иерусалим. То время было временем расцвета нашей отчизны. При последнем великом правителе Персии, моем прадеде Хосрое Парвизе (победителе, как его звал весь персидский народ), империя наша достигла наибольших размеров во всей своей истории. Под Персией тогда был и Дамаск, и Египет. Прадед чуть не взял и Константинополь, да людей своих пожалел, потери уж больно были велики. Но для штурма Иерусалима сил и людей он не пощадил. Догадываешься, почему?
– Неужели для вас, персов, в кресте распятия тоже было что‑то священное?
– Да, было. Слышал ли ты что‑нибудь вообще о нашей религии, религии персов, достопочтенный Мажордом?
– Нет, уважаемый. Разве персы не были язычниками?
– Не были. Наша древняя религия – это не языческое многобожие. Но она при этом очень отличается и от религии евреев, и от христианства, и от ислама.
В нашей религии есть не один великий Бог, а два главных начала – Добро и Зло, то есть два главных божества. В борьбе между ними и происходит появление и развитие этого мира. И по мнению лучших умов нашей религии, в городе Иерусалиме эти два божества очередной раз столкнулись.
– Кажется, понимаю. Крестный подвиг Христа для вас тоже важное событие?
– Именно так, Мажордом. И предметы, которые побывали там, между Добром и Злом, имеют для нас священную силу.
– Ты сказал не предмет, а предметы? Что еще, кроме креста распятия, было, по‑твоему, на этой страшной границе между Добром и Злом?
– Копье, Мажордом. Пронзивший сердце Иисуса из Назарета наконечник копья, по заключению нашего высшего религиозного совета, обладает огромной и нам непонятной силой. Наши жрецы что‑то увидели в будущем и предсказывали, что этот наконечник нужно добыть и хранить ради блага существующей династии. Они пытались посмотреть еще дальше, в далекое будущее, но небеса не позволили заглянуть вдаль.
Крест распятия, конечно, тоже особо почитаемый для нас объект. Он тоже был на самой грани борьбы между Добром и Злом. И мой прадед захватил тогда в Иерусалиме обе эти реликвии.
Но мы недолго хранили у себя эти святыни. Как только в Константинополе узнали о случившемся, император византийский Ираклий поднял весь свой народ, дабы возвратить крест. К этому времени мой прадед скончался, а его сын, стало быть, мой дед, Сироес, решил договориться мирно. Крест вернулся в Иерусалим, а наконечник остался у нас.
– И потом пришли мусульмане?
– Да. Когда они стремительно, как грозовая туча, налетели на нашу землю, дед решил спасти хотя бы одного своего сына. Одного, кто бы мог восстановить династию. Он выбрал моего отца и отдал ему великую реликвию. Держа ее у сердца, наследному принцу удалось в ту страшную ночь спастись из дворца. Вот вкратце и вся история.
