Клайв Касслер - Затерянный город
– Остин! Как тебе нравится вид оттуда?
Остин посмотрел на Завалу и приложил палец к губам. Не дождавшись ответа, Эмиль снова закричал:
– Только не говори мне о своей врожденной скромности. Кстати, хочу познакомить тебя с планом, который моя дорогая маменька придумала для твоей не менее дорогой подруги. Она хочет сделать ей подтяжку лица. Ты просто не узнаешь ее, если, конечно, вообще с ней встретишься.
К этому времени Остин порядком устал от Эмиля и показал жестом Завале, чтобы тот передал ему пистолет, а сам тем временем перебрался поближе к разбитому окну. Противореча собственному приказу, он просунул пистолет в окно и нажал на курок, а потом выглянул на секунду и снова спрятался. Он ориентировался на голос Фошара, но вскоре убедился, что цель осталась невредимой. Эмиль укрылся за скалой вместе со своими боевиками, но, как только те поняли, что ответной атаки не будет, снова стали поливать свинцом металлическую будку.
– Ну ты и задал им жару! – прокричал Завала с другого конца комнаты.
– Эмиль стал раздражать меня, – извиняющимся тоном ответил Остин.
– Ты попал?
– В Эмиля? К сожалению, нет. И в Себастьяна тоже промахнулся. Правда, свалил охранника, который стоял рядом с ним.
– Да, действительно жаль! – закричал Завала, заметно повысив голос. – Прекрасная стратегия, должен сказать. Может быть, у них скоро закончатся патроны.
Как раз в этот момент пули стали пробивать деревянный пол будки. Остин сообразил, что надо во что бы то ни стало добиться прекращения стрельбы, выиграть время.
– У тебя есть белый носовой платок? – спросил он друга.
– Нашел время для соплей, – хмыкнул тот, пригибаясь от очередной пули, которая врезалась в стену. – Потом будем нос вытирать. – Но, увидев серьезное лицо Остина, отбросил шутки в сторону. – У меня есть мексиканский платок типа банданы. – Он протянул Остину небрежно сложенный кусок красной материи.
– Сойдет, – сказал Остин, привязывая бандану к стволу автомата. Через минуту он высунул импровизированный флаг из двери и помахал.
Стрельба мгновенно прекратилась, а по тоннелю эхом разнесся злорадный смех Эмиля.
– Что за шутки, Остин? Я не бык, чтобы бросаться на твою красную тряпку!
– У меня просто нет белого флага, – громко ответил Остин.
– Белого флага? Хочешь сказать, что ты и твой дружок решили пойти на переговоры?
Остин внимательно прислушивался к его словам. Звуки, которые он ждал, доносились издалека, как шепот на берегу бурного моря. Но в его ушах по-прежнему стоял шум от выстрелов, и он не был уверен в своей правоте.
– Нет, ты меня неправильно понял, Фошар! – закричал он в ответ. – Я не готов сдаваться на милость победителя!
– Так зачем же ты машешь этой красной тряпкой?
– Хотел попрощаться, пока грузовой поезд не раздавил вас!
– Ты что, Остин, совсем спятил?
Вслед за этим послышался шепот. Эмиль отдал приказ снова открыть стрельбу.
Пули веером прошлись по их убежищу, срывая со стен куски штукатурки. Остин с ужасом понял, что через несколько минут будка перестанет защищать их от пуль.
И вдруг стрельба снова прекратилась.
Стрелявшие неожиданно ощутили какую-то странную вибрацию. В наступившей тишине нарастал рокот, отдаленно напоминающий раскаты грома.
Остин медленно поднялся на ноги и вышел из убежища. Эмиль Фошар стоял внизу и растерянно озирался. Увидев над собой Остина, он понял, что опять остался с носом.
– Ты опять выиграл, Остин, – заорал он что есть мочи, потрясая в воздухе кулаком. – Но ты еще услышишь о семье Фошар!
Американец ухмыльнулся, отступил обратно в комнату и, схватившись обеими руками за металлические ножки стола, приказал Завале сделать то же самое.
А Эмиль, выкрикнув последнее проклятие в адрес Остина, резко повернулся и побежал прочь, уводя своих бандитов. Последним побежал Себастьян, но было слишком поздно.
Через мгновение огромная мутная волна накрыла Фошара и его боевиков. Над слоем пены какое-то время еще мелькали их головы, а руки беспомощно колотили по вздыбленной воде, но вскоре все было кончено. Последним в мутном потоке промелькнуло перекошенное лицо Себастьяна, но оно исчезло вслед за Эмилем и его слугами.
В отличие от предыдущего потока, когда Остин и Завала остались сухими, укрывшись за водонепроницаемыми стенами будки, сейчас вода хлынула внутрь сквозь разбитые окна, и им стоило немалого труда удержаться на поверхности. Они всеми силами держались за металлические ножки стола и отчаянно боролись со стихией.
В тот момент, когда их легкие, казалось, готовы были лопнуть от нехватки воздуха, поток воды стал ослабевать, уровень ее внезапно понизился. Какое-то время оба стояли на дрожавших от напряжения ногах и молча смотрели на темные глазницы окон, не веря до конца тому, что вода наконец-то пошла на убыль.
Первым опомнился Завала. Он долго смотрел на бурлящую внизу воду, не скрывая удивления.
– Как ты узнал, что сюда хлынет вода? – спросил он, повернув голову к другу.
– Я просто открыл, а потом закрыл несколько металлических заслонок в другой части подземной системы и направил сюда этот поток.
Завала недоверчиво ухмыльнулся:
– Надеюсь, Фошар и его боевики хорошенько помоются.
– Думаю, что их уже просто смыло, – сказал Остин и оглядел помещение. К его вящему удивлению, поток не затронул пульт управления, который находился под водонепроницаемым колпаком. Остин подошел к компьютеру и набрал на клавиатуре несколько команд. После этого бурный водный поток превратился в небольшой ручеек, но Остин и Завала продолжали дрожать от холода – оба промокли до нитки. Сейчас им нужно было поскорее выбраться из тоннеля и как следует отогреться, чтобы не подцепить воспаление легких или что-нибудь в этом роде. Мужчины спустились вниз, совершенно не опасаясь внезапного нападения. Однако выбраться из тоннеля было не так-то просто. Они продвигались вперед, плохо себе представляя, где находятся и как выбраться. Зубы предательски стучали от холода, лампочки на шлемах стали тускнеть на глазах, но они упрямо продолжали свой путь, так как другого выбора просто не было. И когда, казалось, силы уже окончательно покинули их, в полутьме вдруг обозначился какой-то странный предмет.
– «Фифи»! – радостно закричал Завала.
Это действительно был оставленный ими «ситроен», но находился автомобиль у стены, куда его оттеснил мощный поток воды. Кроме того, он весь был покрыт толстым слоем грязи и ила, краска была содрана, а сам автомобиль, казалось, прилип к мокрой стене.
Остин подошел к машине, осторожно открыл дверцу и заглянул внутрь. На полу блестела вода, а на ее поверхности плавала оставленная им карта. Ключ все еще торчал в замке зажигания, но все попытки Остина завести машину ни к чему не привели.
Завала открыл капот, порылся в моторе, потом попросил Остина попробовать еще раз.
Мотор машины запыхтел, а Завала поднял руку.
– Были оборваны провода аккумулятора, – гордо пояснил он.
Через полчаса они стали понимать, где находятся, а еще через полчаса наконец-то выбрались из тоннеля.
– И куда мы теперь? – спросил Завала, глядя на друга. Остин не раздумывал:
– В шато Фошаров.
Глава 40
Когда Скай была еще девочкой, отец часто водил ее в собор Парижской Богоматери, где она впервые увидела горгулью.[26] Гротескные лица показались ей похожими на каких-то монстров из самых страшных кошмаров. Она немного успокоилась, когда отец объяснил, что это всего лишь водосточная труба. Правда, девочка никак не могла понять, почему архитекторы и скульпторы сделали страшных чудовищ, вместо того чтобы посвятить свое искусство изображению прекрасного. Потом детские кошмары постепенно забылись. И вот сейчас, когда Скай открыла глаза, перед ней снова вспыхнул давно забытый образ горгульи. Более того, ужасная горгулья разговаривала с ней.
– Добро пожаловать, мадемуазель, – произнес человек, не разжимая губ. – Нам очень не хватало вас.
Ужасное лицо горгульи принадлежало Марселю, начальнику охранного отряда шато Фошаров.
– Я скоро вернусь, – пообещал он, ухмыляясь. – Не заставляйте меня ждать слишком долго.
Она закрыла глаза, всеми силами пытаясь подавить подступающую к горлу тошноту, а когда справилась с недомоганием и снова открыла глаза, громилы поблизости не было. Скай обвела глазами комнату и узнала: здесь она совсем недавно переодевалась для костюмированного бала. А потом вспомнила, как ездила в Прованс, как уже подошла к своему дому, где ее подозвала какая-то американская супружеская пара, почувствовала легкий укол в бок и провалилась в темную бездну.
«Господи, значит, меня похитили и привезли сюда».
Она села на койке и свесила вниз ноги. Во рту чувствовался горьковатый привкус меди, вероятно, оставшийся от какого-то вещества, которое ввели, чтобы она потеряла сознание. Скай сделала глубокий вдох и встала с койки. Комната поплыла перед глазами, но она все же добралась до ванной комнаты.
