Сандра Браун - Аптекарь, его сестра и ее любовник
— Его принудили принимать стероиды.
— Возможно, они усугубили тяжесть травм. Кроме того, они, безусловно, затруднят выздоровление. Стероиды укрепляют мышцы, но не сухожилия и связки. К сожалению, сухожилия даже слабеют от дополнительной нагрузки. Боюсь, что Скотту предстоят нелегкие испытания.
— Но он жив.
— Да, он жив. Но нам необходимо перевезти его в больницу со специализированным травматологическим отделением. К несчастью, дороги все еще покрыты льдом, а преимущественное право на перевозку вертолетом спасательной службы было отдано другому пациенту. У него тяжелая потеря крови.
— Они арестовали мистера Тирни?
— Я не знаю его имени, — ответил доктор на вопрос Мэри-Ли. — Мне известно лишь, что они арестовали Синего и что без крови не обошлось. Поэтому пройдет не меньше двух часов, прежде чем мы сможем перевезти Скотта. Тем временем мы постараемся по возможности облегчить его положение и будем за ним наблюдать.
— Можно мне увидеть сына?
— Как только его привезут из рентгеновского кабинета. — Доктор помедлил, но все-таки сказал: — Я видел, как он играл в футбол в прошлом сезоне. Он был очень талантлив. Вы, вероятно, захотите подготовить его к разочарованию.
Через полчаса пришла медсестра, чтобы проводить Дору в отделение интенсивной терапии. Дора протянула руку Мэри-Ли:
— Идемте со мной.
— Не могу, — дрожащим от волнения голосом ответила Мэри-Ли.
— Вы нужны ему.
— Нет, вряд ли. — Мэри-Ли улыбнулась сквозь слезы. — Я была ему нужна, но это уже в прошлом. Скажите ему… — Она задумалась, потом с грустью покачала головой. — Ничего. Ничего ему не говорите. Я думаю, так будет лучше.
Дора пристально заглянула ей в глаза и задумчиво кивнула.
— Я поражаюсь вашему мужеству… И бескорыстию… Она торопливо обняла Мэри-Ли и поспешно скрылась за двойными дверями.
Скотту вводили обезболивающие внутривенно, поэтому он пребывал в оглушенном состоянии, но сознавал, где находится. Когда она подошла к постели, он слабо улыбнулся и прошептал:
— Привет, мам.
Дора стиснула его руку, даже не пытаясь сдержать слезы.
— Привет.
— У меня ноги переломаны к чертям собачьим, да?
— Да. К чертям собачьим!
Скотт закрыл глаза и с тихой улыбкой испустил долгий вздох.
— Слава богу!
Эпилог
— Мисс Мартин, мистер Тирни здесь.
Ассистентка Лилли знала, кто такой Бен Тирни, из отчетов в прессе о событиях, развернувшихся в Северной Каролине три месяца назад. Хотя основное внимание репортеров было уделено поимке Уильяма Ритта, в коридорах редакции журнала «Тонкая штучка» много говорили о том, что произошло между нею и Тирни за два дня, проведенных в горном коттедже.
Разумеется, никто из сослуживцев не осмелился задать ей вопрос напрямую, тем более что с тех пор она ни разу не встречалась с Тирни, не поддерживала с ним никаких контактов. До вчерашнего дня. Он позвонил и попросил о встрече на следующий день.
Лилли знала, что слух о предстоящей встрече разнесся по редакции со скоростью лесного пожара, поэтому с самого утра все были как на угольях и боролись за право первыми его увидеть.
Невозмутимость ассистентки Лилли была притворной.
А вот сама Лилли притворяться не могла. Она сама не узнала своего голоса, когда сказала:
— Пожалуйста, пригласите его сюда.
С бьющимся сердцем смотрела она на дверь. Он открыл дверь, вошел и тихо закрыл ее за собой. Он был в легких спортивных брюках и куртке. Раньше Лилли видела его только в шортах на байдарке, а потом в джинсах, свитере и куртке в коттедже.
Ну, и без ничего.
— Привет, Лилли!
— Привет!
— Я рад, что ты нашла для меня время сегодня.
— Я взяла себе за правило непременно устраивать встречу с каждым мужчиной, с которым судьба свела меня на двое суток в горном коттедже во время снежной бури.
Он похудел, побледнел, но его улыбка осталась по-прежнему подкупающей. Он пододвинул стул и оглядел ее с головы до ног. Когда их глаза встретились, он сказал:
— Отлично выглядишь!
«Ну почему ты ждал девяносто четыре дня, чтобы позвонить мне?» — кричало все у нее внутри. Вслух она спросила:
— Как плечо?
— Новенькое, с иголочки. Меня переживет. Им пришлось заменить старый сустав пластиковым, практически не подверженным разрушению.
— Тебя это беспокоит?
— Не слишком.
— Ты говоришь так о любой травме.
Несколько мгновений он пристально смотрел ей в глаза.
— Есть раны, которые болят сильнее других.
Лилли отвернулась, чтобы избежать притяжения его синих глаз. Бессчетное число раз она спрашивала себя, что скажет и что сделает, когда увидит его снова. Если когда-нибудь увидит. Она не сомневалась, что уж один-то раз им суждено увидеться. Что будет дальше, она не знала. Не знала, чего ждать. Она разработала несколько сценариев собственного поведения во время этой встречи: от холодного равнодушия до страстных объятий. И вот час настал, а она не могла вспомнить ни единой реплики из придуманных загодя диалогов.
— Наверное, тебе пришлось пройти физиотерапию?
— Я провел несколько недель в реабилитационном Центре.
— Бездействие, должно быть, сводило тебя с ума?
— Верно подмечено. Но мое положение было неизмеримо лучше, чем у многих других пациентов. Например, у Скотта Хеймера.
— Да, я слышала о несчастном случае.
— Это не был несчастный случай. Он мне сказал, что нарочно отпустил канат.
— Зачем?
С растущим изумлением Лилли выслушала рассказ о стероидах, которыми Уэс накачивал своего сына.
— Да плюс к тому спал с его подружкой, — подытожила Лилли, покачивая головой. — Уэс Хеймер — последняя сволочь.
— Согласен. Они держат его интрижку с Миллисент в секрете. Не для того, чтобы защитить Уэса, но чтобы оградить чувства ее родителей. Зачем усугублять их страдания?
— Он заслуживает публичного осуждения, но я понимаю, что заставило их так поступить.
— Говорят, он чувствует себя паршиво, но не только из-за Скотта или из-за того, что произошло на горе.
— Он всего лишь следовал примеру Датча.
— Не совсем так, Лилли. Если верить Скотту, Уэс сознался, что это он подзуживал Датча на охоту за мной.
— А Уэсу-то какой интерес охотиться за тобой?
— Какое-то время он всерьез опасался, что его собственный сын может оказаться Синим.
— Скотт?
— У него был мотив. По крайней мере, Уэс так думал. Уэс сыграл на чувствах своего старого друга и подтолкнул его на то, что самого Датча давно уже подмывало сделать: достать меня из ревности к тебе. Уэсу нетрудно было убедить Датча, но он не ожидал, что дело обернется смертью его лучшего друга. Эту вину он унесет с собой в могилу.
— Не понимаю, как она может оставаться с ним.
— Миссис Хеймер? Скотт говорит, она была готова его оставить, когда узнала о стероидах. Уэс умолил ее остаться.
Он говорит, что стал другим человеком. Перевернул страницу. В доказательство того, что он раскаялся, Уэс даже бросил тренерскую карьеру. Он теперь торгует спорттоварами.
— У дяди Миллисент?
— Нет, так далеко его раскаяние не заходит, — покачал головой Тирни.
— А как же Скотт? Что ждет его в будущем?
— Он все еще в инвалидной коляске, но, как только полностью поправится, он хочет продолжить образование, как и собирался.
— Но только не в спорте, я думаю?
— Нет. Он больше не будет играть в спортивные игры и сам безмерно рад этому.
— Представляю себе, насколько он был несчастен, если пошел на такую крайность, лишь бы выбраться из-под давления отца.
— Он и сейчас несчастен, — проговорил Тирни, задумчиво хмурясь. — Скотт о многом мне рассказал, можно сказать, душу открыл. Он рад, что от него больше не будут требовать участия в спортивных состязаниях. Но он кое-что скрывает. Он мне прямо сказал, что это дело слишком личное, он еще не готов этим поделиться. Я много за ним наблюдал, пока мы вместе были в реабилитационном центре. Он много читает. Главным образом греческих и римских классиков. Часами сидит, уставившись в пространство. Он очень грустный юноша.
— Может быть, он тоскует по Миллисент?
— Он, конечно, сожалеет о том, что с ней случилось, но после того, как она и Уэс… — Тирни не договорил. — Что-то еще разбило ему сердце… Или кто-то еще. Может быть, позже он почувствует себя готовым поговорить со мной. Он обещал держать связь.
— Я уверена, он ценит твою дружбу.
— Он хороший парень.
Немного помолчав, Лилли сказала:
— Ты, конечно, знаешь, что Уильям Ритт признал все обвинения?
Губы Тирни сжались в твердую линию.
— Пять пожизненных сроков. И все-таки это слишком хорошо для него.
— Совершенно с тобой согласна.
— Что ж, по крайней мере, он сэкономил налогоплательщикам стоимость процесса.
— Его никогда не любили, — задумчиво сказала Лилли. — Никто не любил. По собственному опыту знаю: все его попытки завоевать мои симпатии вызывали у меня растущую настороженность. А теперь даже родная сестра его покинула. Я плохо знаю Мэри-Ли, но со мной она всегда была приветлива. Представляешь, каково ей теперь?! Я послала ей письмо со словами сочувствия, но оно вернулось нераспечатанным.
