Джонатан Келлерман - Плоть и кровь
– Алекс, пожалуйста...
– Она не ждет чуда, Джин. Она только хотела бы попрощаться с дочерью, приходить на могилу время от времени, приносить цветы.
Он снова опустил голову и прикрыл глаза рукой.
– О Господи... Да, я хотел, чтобы ты довел это до конца. Я думаю... Не знаю, что на меня нашло. Я не собирался говорить ни слова о ней, но потом ты начал рассказывать о другой девушке, которую я в самом деле не знал, Алекс. Воспоминания нахлынули на меня, они мелькали перед глазами, сменяя друг друга, они, видимо, всегда сидели здесь. – Он дотронулся рукой до груди. – И о чем я только думал? Я помню, как тебя в университете за спиной называли бульдогом. Ты ничего не упускал, за все цеплялся и доводил до конца. Черт, и о чем я только думал!
Джин схватил себя за волосы.
Я сказал:
– Может, ты и не думал. Чувство вины – великий мотиватор. Может, ты лишь ощущал, не осознавая этого.
Тогда я понял, что у него есть еще одна общая черта с Агнес Игер – огромная пустота внутри, которую уже не заполнить.
– Полиция знает?
Я кивнул. Это была ложь, хотя лучшего он и не заслуживал. Кроме того, его большие руки могут и покалечить меня в столь маленьком пространстве.
– Я не... Ладно, дай мне хотя бы шанс все объяснить. Это был несчастный случай, треклятый несчастный случай, ясно?
Я молчал.
– Перестань строить из себя сфинкса.
– Я слушаю, Джин.
– Хорошо. – Его кадык дернулся. Рубашка в области подмышек стала влажной, сквозь взъерошенные волосы проглядывала покрасневшая кожа на голове. – Да, мы с ней встречались. И не надо читать мне мораль. Она сама навязалась. Конечно, я мог бы сопротивляться, но не стал. Не захотел. Да и к чему? Мы с Мардж никогда... Забудь, ты ведь пришел не затем, чтобы выслушивать мои оправдания. Шона была самой горячей штучкой, которую я встречал в жизни. Я женат двадцать три года и в основном хранил верность. Только это было чем-то особенным. Такую девчонку хочет каждый в университете. Правда, не может заполучить, пока... Опять я не о том. Мы встречались по взаимному желанию, она была безумно влюблена в меня – говорила, что влюблена. Я знал, все это полная ерунда – она бы бросила меня, как только узнала, что я не собираюсь уходить от жены. Но пока... она вытворяла такое... Кроме того, Шона была очень умной, так что меня привлекало в ней не только тело. Мы с ней разговаривали. Даже в ее возрасте ей было что сказать. Она была лучшей на моем курсе. Я хочу сказать, она не из-за оценок старалась...
Долби поперхнулся собственной слюной, откашлялся, плеснул в чашку холодного кофе и проглотил залпом.
– Это длилось месяц, самое большее – пять недель.
– С начала семестра?
– Да, практически. Все произошло, когда она пришла ко мне в кабинет во второй раз. Маленькое белое платье. Как для игры в теннис. От нее пахло такой свежестью – запах молодости. Что произошло, то произошло. Я уже ничего не могу изменить. Но после того раза я стал осторожнее, потом мы встречались только вне университетского городка. Обычно ездили на холмы над районом Бель-Эйр и находили там укромное место. – Джин улыбнулся. – Мы ставили машину, и она устраивала небольшой стриптиз. Алекс, о таком мечтаешь, когда учишься в университете. Сложности начались потом. Она была очень самовлюбленной, даже слишком. Упивалась своей внешностью, умом, всем вместе. Однажды заявила, что могла бы заарканить президента, если бы захотела.
– Думаю, это не слишком тяжелая задача.
– Нет, она имела в виду вообще любого президента, Алекс. В мировом масштабе. Такая чертовская самоуверенность – и это в восемнадцать лет! – Джин побледнел. – Даже сейчас, когда я думаю о ней, мне становится не по себе, но я не могу изменить случившегося... Постарайся проявить хоть каплю сочувствия, ты ведь психолог, черт тебя побери, а не судья.
– Так каким образом ее самовлюбленность касается осложнений, возникших в ваших отношениях?
– Она привела ее в дурное место. К не тем людям, к глупым решениям. Шона прочитала объявление в "Первокурснике". Только не об экспериментах, про которые я упоминал. Думаю, я тогда сказал тебе о них, чтобы сбить с толку. Я хотел и в то же время не хотел, чтобы ты докопался до правды. Я совсем запутался. Вся эта терапия, все годы, проведенные с обеих сторон кушетки, не означают...
– Какое объявление?
– Искали фотомоделей. Группа проходимцев из Голливуда, я даже названия фирмы не помню. Утверждали, что работают на "Дьюк", "Плейбой" и "Пентхаус". Она не советовалась со мной, а если бы и рассказала о своих планах, то наверняка бы не послушала уговоров не соваться туда. Они пошли туда вместе с соседкой по комнате. Прошли собеседование и начали позировать. Предполагалось, что будут сниматься в купальниках, но все закончилось съемками обнаженной натуры. Потом эти слизняки попросили изобразить лесбийские игры, вроде как понарошку. Ее подруга отказалась и ушла. А Шона осталась. А все ее дурацкое самолюбие. Привели другую модель, и Шона сделала то, о чем просили. После этого они, должно быть, поняли, что ее можно легко уговорить, и привели парня. В общем, в конце концов они засняли ее сосущей член этого идиота... Она принесла снимки на нашу следующую встречу и гордилась ими. Принесла все – и в бикини, и обнаженные, и мягкое порно, и в самом низу стопки ее маленький ротик, занятый минетом. Припасла «лучшее» напоследок. Она ожидала, что фотографии мне понравятся, что они меня заведут...
Он стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнули бумаги.
– Такого я не выдержал. Просто взорвался, наорал на нее, обзывал по-всякому. Вместо того чтобы заплакать, Шона начала орать в ответ, стала агрессивной. Сказала, что фотограф работает на самые известные журналы, пообещал поместить ее снимки в "Плейбое" и "Пентхаусе", что это ее билет к славе и деньгам. Ты можешь поверить, Алекс? Такая умная девушка – и попадается на такой примитивный крючок? Всему виной ее самолюбование, нарциссизм. Хотел бы я четко объяснить, как эта девушка любила себя... Половину времени, пока мы находились вместе, я чувствовал себя не больше чем вибратором.
Он замолчал. Уставился на стену, глаза стали стеклянными.
– Что дальше, Джин?
– Все кончилось очень быстро. Я был взбешен, она тоже, произошла бурная ссора, после которой Шона выскочила из машины. Мы стояли недалеко от озера Голливуд, на Голливудских холмах. Я помнил это место еще со времен свиданий с Мардж. Она выскочила, побежала по дороге, я последовал за ней. Тут Шона споткнулась и упала, ударившись головой о камень. Она просто осталась лежать там. Сразу стало как-то тихо, словно весь город замер и превратился в огромный пузырь, наполненный тишиной, а я оказался внутри. Наклонился к ней. Не смог различить пульса. Попытался сделать искусственное дыхание... Безрезультатно. Потом я взглянул на ее голову и понял, что зря теряю время. Она ударилась вот здесь, и из раны вытекала мозговая жидкость.
Долби дотронулся до места, где затылок переходил в череп.
– Спинной мозг, Алекс. Она была мертва. Я достал брезент, который хранил в машине для тех случаев, когда мы с Мардж покупаем растения в питомнике, завернул ее и отнес куда-то.
– Куда?
Он не ответил.
– Может, мне следует поговорить с адвокатом?
– Разумеется. У тебя будет достаточно времени. Только подумай вот о чем: любое проявление сочувствия тебе в данной ситуации не помешает. Агнес Игер хотела бы попрощаться со своей дочерью.
Джин открыл ящик стола, и на какой-то момент у меня промелькнула страшная мысль, что он прячет там оружие. Однако Долби достал бумагу и карандаш. Нарисовал квадрат и несколько изогнутых линий.
– Я набросаю тебе план. Доволен?
– Просто счастлив, – ответил я чужим, мертвым голосом.
Глава 40
Хорошая карта. Джин всегда любил точность.
Голливудские холмы. Недалеко от того места, где упала Шона.
Сначала я позвонил Майло и попросил разрешения рассказать обо всем Агнес Игер.
– Может, послать туда сначала моих ребят? – спросил он. – Чтобы убедиться, что парень не врет. Кроме того, нужно и его забрать. Как его полное имя?
Я продиктовал, чувствуя себя последним подонком, но отгоняя эти мысли размышлениями о похоронах Шоны. Несомненно, Агнес пригласит меня. Может, пойду, а может, и нет.
– Хорошо, – сказал Майло. – Я позвоню Петре, потому что Голливуд – ее территория. Встречусь с ней там и посмотрю, что у нас имеется. Как ты сумел, Алекс? Нет, не говори. Расскажешь обо всем после.
– Конечно, – сказал я, вешая трубку и набирая другой номер.
Там ответили:
– Адам Грин слушает.
– Адам, это Алекс Делавэр.
– Алекс? Ах да, мозгоправ. Неужели что-то наконец выяснилось о Шоне?
– Возможно, – ответил я. – Думаю, это появится в газетах. Хотел сначала сообщить вам, как и обещал.
– В газетах? Вы ведь обещали рассказать мне эту историю. Для моего сценария.
– В том-то и дело, Адам. Истории как таковой и нет.
