Донна Тартт - Тайная история
— Но зачем?
— Не знаю. Им нужны отпечатки всех, кто заходил в комнату в тот четверг и что-либо трогал.
— Какой от этого прок? У них все равно нет отпечатков Банни.
— Как выяснилось, есть. Когда Банни был бойскаутом, его отряд сдавал зачет по какой-то там охране правопорядка и у всех «сняли пальчики». Они до сих пор хранятся в каком-то архиве.
Генри сел рядом:
— А беседовать с тобой им зачем понадобилось?
— Это как раз было первое, что они у меня спросили.
— То есть?
— «Как ты думаешь, почему мы пригласили тебя побеседовать с нами?» — Он отер щеку тыльной стороной ладони. — Генри, я тебе сразу скажу: это не полиция, этих людей на мякине не проведешь.
— Как они вели себя?
Чарльз пожал плечами:
— Тот, что пониже, Давенпорт, особо не церемонился. А другой, итальянец, был вполне вежлив, но его-то я и испугался. Он почти все время молчал, только слушал. На самом деле он гораздо умней своего напарника.
Чарльз замолчал, о чем-то задумавшись, но Генри не терпелось узнать все до конца:
— Да, и что? Что дальше?
— Ничего. Нам… не знаю. Нам нужно быть очень осторожными. Они пытались подловить меня, и не раз.
— В смысле?
— Ну, например, когда я сказал им, что в тот четверг мы с Клоуком оказались в комнате Банни около четырех часов.
— Но ведь так все и было? — удивился Фрэнсис.
— Естественно, но итальянец — нет, приятный все-таки тип — вдруг напустил на себя такой озабоченный вид. «Послушай, — говорит, — ты точно ничего не путаешь? Подумай хорошенько». Я не знал, что и думать, потому что я очень хорошо помню, что мы вошли туда почти ровно в четыре. А Давенпорт говорит: «Да, хорошенько подумай; вот, например, твой дружок Клоук сказал, что вы позвали остальных только после того, как провели там вдвоем целый час, так дело было?»
— Я догадываюсь, что они хотели нащупать: не пытались ли вы тем временем избавиться от каких-либо возможных улик, — сказал Генри.
— Может быть. А может, просто хотели посмотреть, совру я или нет.
— И что, ты соврал?
— Нет. Но вообще-то нервы у меня пошаливали, и если б они задали какой-нибудь более щекотливый вопрос… Ты просто не понимаешь, что это такое. Их двое, а ты — один, и у тебя практически нет времени подумать… Да, да, знаю, что ты хочешь сказать, — поспешно добавил он с болезненной гримасой. — Но это совсем не то же самое, что давать показания полиции. Захолустные копы, с которыми мы общались, по сути и не рассчитывают ничего обнаружить. Они б обалдели, если б узнали правду; признайся мы, они бы, наверно, просто нам не поверили. Но эти двое… — Его передернуло. — Мы слишком привыкли полагаться на внешнюю сторону вещей, я только сейчас это понял. Можно сколько угодно уверять себя в том, что все зависит от нашей смекалки, но на самом деле все держится на том, что мы не производим впечатления преступников. Эти люди — совсем другие: будь мы хоть училками из воскресной школы, они б все равно на это не купились.
Он глотнул из стакана:
— Да, кстати, Генри, они просто засыпали меня вопросами о вашей поездке в Италию.
Генри сразу насторожился:
— О деньгах что-нибудь спрашивали? Кто все финансировал?
Чарльз допил виски и секунду-другую болтал в стакане лед.
— Нет, хотя я до смерти боялся, что спросят. Думаю, стоит поблагодарить Коркоранов — тем, судя по всему, удалось-таки поразить их воображение. Скажи я, что Банни никогда не надевал одну и ту же пару трусов дважды, они бы, скорее всего, поверили.
— А что насчет того вермонтца, который выступал вчера в новостях? — спросил Фрэнсис.
— Не знаю. Мне показалось, что больше всего их интересует Клоук. Возможно, они просто хотели проверить, насколько наши с ним показания сходятся. Хотя при этом задали пару довольно странных вопросов, которые… не знаю. В общем, не удивлюсь, если окажется, что он успел поделиться этой своей теорией с половиной кампуса — о том, что Банни похитили наркоторговцы, я имею в виду.
— Нет, этого быть не может, — заявил Фрэнсис.
— Почему? Нам-то он рассказал, а ведь мы ему даже не друзья. Правда, эти двое из ФБР, кажется, думают, что мы с ним еще какие приятели.
— Надеюсь, ты потрудился их разубедить? — спросил Генри, прикуривая сигарету.
— Клоук наверняка сам уже об этом позаботился.
— Не факт. — Генри отбросил спичку в пепельницу и глубоко затянулся. — Знаете, сначала я подумал, что эта вынужденная связь с Клоуком — большая неудача. Теперь же я начинаю осознавать, что это, можно сказать, подарок фортуны.
Прежде чем мы успели спросить, как это следует понимать, он взглянул на часы:
— Силы небесные, уже почти шесть. Мы рискуем пропустить новости.
Когда мы ехали к Фрэнсису, дорогу нам перебежала беременная собака.
— Это очень плохая примета, — сообщил Генри.
Но чего именно нам следует опасаться, он так и не пояснил.
Мы успели к самому началу выпуска. С озабоченным, но в то же время очень довольным видом диктор оторвался от бумаг и взглянул в камеру: «В окрестностях Хэмпден-колледжа продолжаются широкомасштабные, но, к сожалению, пока безрезультатные поиски пропавшего студента Эдварда Коркорана».
— Ну хотя бы с именем, наверно, уж можно было определиться, — заметила Камилла, выуживая из кармана брата сигарету.
В кадре появился аэрофотоснимок заснеженной горной местности, утыканный, как военная карта, флажками. На переднем плане огромным неровным пятном расплывалась Маунт-Катаракт.
«На второй день поисковой операции в ней приняли участие уже более трехсот человек, — сообщил голос за кадром. — К рядовым гражданам присоединились полицейские, пожарные, служащие госучреждений и солдаты Национальной гвардии. Сегодня участники совместными усилиями прочесали труднодоступные районы в предгорьях Маунт-Катаракт. Кроме того, собственное расследование начало ФБР».
Картинка дернулась и уступила место репортажу: на экране возник тощий седой человек в ковбойской шляпе — Дик Постонкил, шериф округа Хэмпден, как сообщала подпись. Он что-то говорил, но до нас не доносилось ни слова; на заднем плане собралась толпа поисковиков, они тянули шею и ухмылялись в камеру.
Спустя несколько секунд, шипя и щелкая, пробился звук. Шериф, судя по всему, уже закруглялся: «… напомнить любителям горных прогулок, чтоб они заранее составляли маршрут, выходили на него организованными группами, держались проторенных троп и брали с собой запас теплой одежды на случай внезапных перепадов температуры.
— Это был шериф округа Хэмпден Дик Постонкил с рекомендациями по поводу мер безопасности во время зимнего отдыха в горах», — жизнерадостно провозгласил диктор.
Он повернул голову, и другая камера перехватила его крупным планом.
«Пока что единственный ключ к разгадке исчезновения хэмпденского студента был получен от местного предпринимателя и постоянного зрителя „ЭкшнНьюз-12“ Уильяма Ханди, который сообщил информацию о пропавшем юноше, воспользовавшись телефоном нашей „горячей линии“. Сегодня представители правоохранительных органов округа и штата, при содействии мистера Ханди, работали над составлением описания предполагаемых похитителей разыскиваемого студента…»
— Округа и штата, — повторил Генри.
— Что?
— Не федеральных.
— Само собой, — сказал Чарльз. — Ты что, думаешь, ФБР поверило россказням какого-то полудикого вермонтца?
— Если нет, то что их сюда привело?
Мысль была неутешительна. В ярких лучах полуденной записи вниз по ступенькам здания суда семенила группа людей. Среди них, внимательно смотря под ноги, спускался и мистер Ханди. Волосы у него были зализаны назад, вместо комбинезона на нем теперь красовался небесно-голубой воскресный костюм.
Навстречу ему с микрофоном в руке устремилась Лиз Окавелло. Эта особа — модные очки, навороченная дикторская прическа — была восходящей звездой местного телевидения: она вела собственное ток-шоу на темы важнейших событий недели и рубрику «Кинопульс» в новостях.
«Мистер Ханди! Мистер Ханди!»
Он озадаченно замер, однако его спутники даже и не думали останавливаться, и он оказался в гордом одиночестве. Те, правда, мигом оценили ситуацию и, вернувшись, сгрудились вокруг него, как телохранители. Взяв его под локти, они было двинулись прочь, но Ханди напыжился и остался на месте.
«Мистер Ханди, — проталкиваясь поближе, вновь обратилась к нему Лиз, — как я понимаю, сегодня вы предоставили полиции подробные словесные портреты неизвестных, которых вы видели в воскресенье вместе с пропавшим юношей?»
Мистер Ханди ответил на удивление расторопным кивком. На смену его вчерашней робости и неловкости пришла несколько более уверенная манера.
