Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания
— Диана!
Его дочь сидела в кресле у дальнего окна. Одета она была в строгий деловой костюм, рядом стоял чемодан.
— Привет, па.
— Когда ты приехала?
— Часа два назад. Собиралась сразу домой, но из Кай Така не было рейсов в Европу.
— Это моя вина. — Постепенно лицо его стало вытягиваться. — Ты хочешь сказать, что собралась уехать и даже не сообщила…
Но тут на линии что-то щелкнуло, и Саймон поднял руку, призывая всех к тишине.
Диана потянула брата за рукав и кивнула в сторону коридора. Мэт сопротивлялся, но Диана настаивала. Они вышли в коридор, нашли свободный кабинет, и Диана закрыла дверь, а Мэт опустился на подоконник, уставившись с угрюмым видом на бухту Виктория.
— Эй, Стручок… что с тобой?
— Ничего. — Мэт отошел от окна, сел в кресло и ссутулился. — А почему ты спрашиваешь?
— Что ты там бормочешь?
— О Господи!..
— Ты так тихо говоришь, что я ничего не слышу и не понимаю. И нечего возмущаться.
Мэт слабо улыбнулся.
— Извини.
Диана отошла от двери и встала рядом с братом.
— Мама рассказала мне, какое тяжелое время ты пережил. Я…
— Да, да. Спасибо.
— Ты можешь дурачить всех, кроме меня.
— Слушай, если тебе есть что сказать, кончай треп и говори скорее. Мне надо вернуться в соседнюю комнату. Поняла?
— Я не уеду в Лондон, пока ты не скажешь, что случилось.
— Что ты имеешь в виду? Меня похитили, забрали на Цюэмой, избивали.
— И?
— И! — Мэт взорвался. — Что еще ты хочешь узнать — какого цвета бывает кровь на загаженных стенах?
— Тут что-то другое, — спокойно ответила Диана. — Я уверена. Ты давно не смотрел в зеркало? Твои глаза…
— Что с ними такое?
— Они стали совсем маленькие, как булавочные головки. Ты их не открываешь. А лицо одутловатое. Ты похож на рептилию. Точно. — Этот образ явно понравился Диане. — На злобную ящерицу.
Мэт посмотрел на сестру, и губы его растянулись, но этот оскал совсем не походил на улыбку.
— Ты действительно хочешь знать, что произошло на Цюэмое?
— Да.
Мэт рассказал ей.
Когда он закончил, Диана некоторое время молчала, потом решительно тряхнула головой.
— Он лгал, конечно. Ли Лутан убил бы Мэйхуа, независимо от того, что бы ты ни говорил или делал.
— Знаю.
— Знаешь? — Диана удивилась. — Я думала, именно сомнение не дает тебе покоя.
Мэт нетерпеливо дернул головой.
— Я размышлял, прикидывал так и сяк… Все это время, понимаешь, я не спал, я…
— Продолжай.
— Я никак не мог понять, каким образом Ли узнал, что побег произойдет раньше назначенного срока. Какое-то время я думал, что Мэйхуа предала меня, что все это тоже входило в план Ли.
— Но это было не так?
— Нет.
Вопрос «почему ты так уверен?» рвался с губ Дианы, но она не решалась его задать. Мэт, должно быть, заметил выражение ее лица, потому что проворчал, отвернувшись:
— Я знаю: она была хорошая актриса, она могла изображать страх. Может, это была их последняя уловка, чтобы заставить меня говорить: «Скажи нам все, что знаешь, или мы сожжем твою возлюбленную заживо».
— Ну…
— Нет. Может, я дурак, ведь она причинила мне столько горя, но под конец я поверил ей. Она переменилась. Мне приходится верить этому.
— Приходится?
— Конечно! Иначе окажется, что Ли действительно не собирался убивать ее. — Взгляд, который Мэт бросил на сестру, не поддавался определению. — Один из охранников, с которым, как она считала, все улажено, проболтался Ли. Что-нибудь в этом роде, но только не она.
Диана внезапно поняла, что такое истинная вера.
— Но это еще не самое худшее. Самое страшное… — Мэт опять встал и подошел к окну, — то, что я убил женщину, которую любил.
— Но это был акт милосердия.
— Разве?
— Если ты поверил, что Ли сожжет ее, то да. — Диана подошла и положила руки ему на плечи. Мэт тут же сбросил их и отвернулся. По лицу его струился пот, он тяжело дышал. Диана словно окаменела, дожидаясь, пока он успокоится. Одно неверное слово, неловкое движение…
Наконец Диана почувствовала, что его приступ прошел, и каждый нерв в ее теле как будто расправился.
— Все мы иногда убиваем существа… людей… которых любим.
Мэт услышал, как у нее перехватило горло, и поднял глаза.
— Это… для их же блага. Так мы себе говорим, верно? Ради них, не ради себя…
— Не плачь!.
— Я не плачу. — Диана всхлипнула.
— Потому что если ты… я…
Звуки, которые вырывались из горла Мэта, были ужасны. На секунду Диане захотелось закрыть уши, чтобы не слышать этот кошмарный вой, в котором смешались горе и ненависть к самому себе. Она заглянула себе в душу в поисках утешительных слов… но обнаружила только пустоту. Поэтому она лишь крепко обняла брата и не отпускала ни на секунду, пока он рыдал. Ничего другого Диана придумать не смогла.
Когда Мэт поднял на нее глаза, Диана поняла, что, хотя ему стало легче, до полного покоя еще очень далеко. А это значит, что в любой момент может случиться очередной срыв.
— Что до убийств, я все понимаю, — сказала она. — Тебе не надо объяснять.
Мэт вытер лицо от слез. Его руки все еще дрожали.
— Как ты можешь знать? Как может знать это человек, который не…
Но тут в коридоре раздался крик Саймона:
— Мэт! Где же ты?
— Неважно. Слушай, тебе надо идти к отцу, а мне — ехать.
— Но ты не можешь ехать сейчас.
— Я должна. У тебя все будет хорошо. Звони иногда.
— Диана!
— Иди, Мэт. Ты нужен отцу.
Они вернулись в тот момент, когда Саймон отдавал распоряжения Джорджу Форстеру:
— Свяжись прямо сейчас с Чуном. Скажи, что нам нужен «Золотой орел», чтобы опять отправиться на Цюэмой. Пообещай ему все, что угодно.
Диана взяла чемодан, подошла к отцу и чмокнула его в щеку.
— Играете в приключения, да? — рассеянно спросила она. — Эх вы, мужчины… — Она повернулась к брату. — Береги себя, Стручок. Я буду дома до отъезда в аэропорт.
Расправив плечи и горделиво вскинув голову, Диана направилась к выходу, улыбнувшись на прощание Линьчунь.
— Диана! — Саймон поднялся с кресла. — Диана, — окликнул он жалобно. Потом снял очки и вытер лоб. После возбужденного разговора Саймон выглядел выжатым. — Ладно, Мэт, подсаживайся поближе. — Казалось, он только сейчас осознал, что дочь ушла окончательно. — У министра торговли было немного времени, но он нарисовал следующую картину. Они добрались до президента вовремя и предотвратили покушение. Теперь он в безопасности. Следующее: ты, Мэт, вне подозрений.
— Я?
— Помнишь, военный трибунал, через который ты должен был пройти якобы из-за убийства человека в сауне? У Ли была фотография, которая послужила поводом для министра юстиции; он подложил ее в мой самолет. Это была довольно ловкая фальшивка. У оставил письмо перед тем, как бежать; сообщив, где искать негативы.
— Зачем У, Господи помилуй, делать такие вещи?
— От страха. Крабиков сказал, что он перепуган насмерть, а это гарантии. У, похоже, надеется, что когда-нибудь ему разрешат вернуться. Черт его знает… Дальше подтвердилось то, что Хэйнс говорил Риду: Ли Лутан исчез. Тайваньцы думают, что он где-то на Цюэмое, но они не станут тратить время на его поиски. Все военные силы сейчас передислоцируются на Цюэмой. Они ожидают, что самое позднее завтра ночью «красные» придут туда.
— Какие новости о Ленни?
— Никаких. Министр посылает телекс командующему обороной Цюэмоя. Это все, что он может сделать.
— Все? Мать его!
— Подожди, послушай. Они дали нам разрешение поехать на Цюэмой. На «Золотом орле». Мы получили право на свободный проход в тайваньских водах и дозволение сойти на берег. Но больше никаких гарантий. Это в точном смысле слова «на свой страх и риск».
— Кто отправляется в эту экспедицию? — спросил Мэт.
— Вот идеальная кандидатура! — ответил Саймон, указывая на Цю. — Подготовленный, мужественный…
— Ты едешь?
— Да.
— Тебе потребуется помощь. Я еду с тобой.
— Ты не поедешь! — крикнула Джинни. — Ты что, с ума сошел? Саймон, скажи ему! Он болен. Ему плохо, ему нужен отдых и забота, и…
— Мэт сам говорит, что поедет.
— Я запрещаю, — сказала Джинни.
— Пожалуйста, ма. — Мэт обнял ее за плечи. — Ленни — мой лучший друг. Он добровольно занял мое место. Я должен ехать.
Джинни смотрела на двух мужчин, одинаково по-мальчишески безрассудных и одинаково упрямых, и не могла понять, что происходит с ней и зачем они делают это.
— Пожалуйста, не надо, — прошептала она Мэту. — Прошу тебя.
Рид воспользовался ситуацией и прошептал на ухо Саймону:
— Цю не поспеет туда вовремя. Отсюда до Цюэмоя целых триста пятьдесят миль, и то по прямой, вдоль побережья. А Чун не осмелится идти таким путем; «красные» засекут его через несколько минут.
