Фредерик Ленуар - Пророчество Луны
— Не хочу, чтобы мы были порознь. Место незнакомое, мало ли что может произойти.
— Все будет в порядке. У твоего отца здесь связи, и он хорошо знает город. А со мной на корабле ничего не случится. Не волнуйся, Есфирь. Поверь, мне будет спокойнее, если ты проведешь эти несколько дней в удобном доме, а не в тесной, душной каюте.
— Давай спросим отца.
Елизар счел предложение Джованни разумным. Однако решил остановиться у друга только на одну ночь, а утром вернуться на корабль. Есфирь пришлось согласиться с мужчинами, но в глубине души она чувствовала, что им с Джованни лучше не разлучаться. Она долго не выпускала мужа из объятий, словно прощалась с ним навсегда, а напоследок произнесла странные слова:
— Если с тобой что-нибудь случится, я дождусь тебя в следующей жизни. Если буду выглядеть по-другому, ты поймешь, что это я, по мелодии, которая зазвучит в твоем сердце, когда мы снова встретимся. Ребе Медия говорит, что именно так мы узнаем тех, кого любили в прежней жизни. Ты услышишь «Гимн рассвету», который больше всего тебе нравится.
— Не глупи, Есфирь! Мы увидимся завтра утром. Я никуда не денусь с корабля, а ты будешь под надежной защитой Малека, Сары и Давида. Позаботься о себе и о малыше, любовь моя.
С болью в сердце Джованни смотрел, как уходит Есфирь. Она обернулась и помахала рукой. Он помахал в ответ, а потом любимая с отцом и тремя слугами скрылась в переулке. Джованни и еще двое слуг остались на корабле. Молодой человек решил не рисковать и ждать отплытия в каюте, как бы ни хотелось прогуляться по порту или просто размять ноги на палубе.
Той ночью он не мог уснуть. И не из-за пьяного пения моряков, а из-за того, что вынужденное пребывание на Кипре возвратило его в прошлое и пробудило горько-сладкие воспоминания о Елене. Он не сомневался в глубине и искренности своих чувств к Есфирь, но все еще любил Елену и хотел бы знать, что с ней стало. Вышла ли она замуж? Где живет? Счастлива ли? Джованни мучили вопросы, на которые, казалось, уже не найти ответа. Еще он думал о предсказании Луны и надеялся, что, укрывшись здесь, избежал опасности и отвел беду от жены.
На рассвете, пока гавань еще спала, Джованни прошелся по набережной, чтобы глотнуть свежего воздуха и успокоиться. Затем вернулся в каюту и стал с нетерпением ждать возвращения Есфирь. К полудню ни она, ни ее отец так и не появились. Джованни удивило, что жена не поспешила к нему с самого утра, ведь он знал, как ей хочется поскорее вернуться на корабль. Не в силах сдерживать волнение, он послал одного из слуг в еврейский квартал по адресу, который оставил Елизар. Аким, урожденный алжирец-мусульманин, говорящий на франко, спросил у кипрского моряка дорогу и отправился на поиски хозяев.
Не прошло и получаса, как он в панике ворвался в каюту Джованни.
— Хозяин, хозяин, произошло ужасное несчастье!
Джованни вскочил на ноги.
— Говори быстрее! Что случилось?
— Я только что из еврейского гетто. Ночью там была резня. Горожане ворвались в квартал и сожгли почти все дома. Убили много мужчин, женщин и детей…
— Есфирь! Елизар! Неужели они…
— Не знаю, хозяин. Там много обгоревших тел, которые невозможно опознать.
— А кто-нибудь остался в живых? Ты видел дом Моше?
— Его спалили, но это не значит, что все погибли. Старуха, которая оплакивала близких, сообщила, что вмешались солдаты, им удалось спасти несколько дюжин евреев от ярости толпы. Их отвели в цитадель. Может, и хозяева там.
Джованни рухнул на постель, обхватил голову руками и в отчаянии безмолвно воззвал к Богу. Затем вновь посмотрел на Акима.
— Идем туда!
Джованни надел плащ с капюшоном, чтобы скрывать лицо при нежелательных встречах. Не прошло и десяти минут, как они с Акимом оказались у подножия цитадели, крепости, которая служила и оборонным сооружением, и тюрьмой.
Заметив венецианского офицера, Джованни подошел к нему и представился:
— Меня зовут Леонелло Бомпиани. Я гражданин Венеции и на Кипре проездом.
Офицер уважительно отдал честь.
— Случилось так, что несколько моих друзей-иудеев оказались прошлой ночью в гетто как раз во время трагических событий. Мне хотелось бы знать, что с ними — погибли они вместе с другими несчастными или спаслись?
— Мы действительно заперли здесь десятка три евреев. Назовите имена ваших друзей, и я скажу, живы ли они.
Джованни торопливо нацарапал на клочке бумаги имена Елизара, Есфирь и трех слуг. Офицер вошел внутрь крепости. Пока его не было, Джованни расспросил стражника о том, что произошло. Тот рассказал, что позапрошлой ночью неподалеку от гетто обнаружили тело трехлетнего мальчика. Сразу же поползли слухи, что бедное дитя пало жертвой ритуального убийства, совершенного евреями. Город словно взорвался. Сотни мужчин и женщин с факелами в руках ворвались в квартал, где жили около тридцати семей, и подожгли дома.
Солдатам едва удалось вырвать из рук толпы несколько человек и отвести в цитадель.
Едва стражник закончил рассказ, как вернулся офицер и позвал Джованни.
— Трое ваших знакомцев живы. Остальные двое, должно быть, мертвы.
Джованни почувствовал, как от сердца отхлынула кровь.
— Кто выжил? — спросил он слабым голосом.
Офицер взглянул на бумажку и прочитал:
— Елизар, Есфирь и Сара.
Джованни чуть с ума не сошел от радости.
— Так я могу забрать их и отвести на корабль, который доставил нас на Кипр?
— Боюсь, это невозможно, — ответил офицер.
— Почему? Они не сделали ничего дурного, нельзя держать их взаперти…
— Начальник крепости получил приказ от губернатора. Евреи останутся в тюрьме, и их будут судить за убийство мальчика. И никаких посетителей до суда.
— Какая нелепость! — воскликнул Джованни. — Вы прекрасно знаете, что они не совершали преступления, в котором их обвиняют!
— Я ничего не знаю, синьор. Единственное, что вам остается, так это попросить аудиенцию у губернатора. Только он может разрешить свидание.
Джованни постарался сдержать ярость, понимая, что она не поможет, а наоборот, ухудшит положение.
— Спасибо за информацию. Я безотлагательно поспешу к губернатору. Вы не покажете мне дорогу к его дворцу?
— Он не здесь, синьор. Губернатор живет в Никосии, примерно в часе езды отсюда, если скакать галопом. Если у вас нет лошади, можете позаимствовать в порту.
Джованни попрощался с офицером и направился было в порт, но вдруг замер, обернулся и спросил:
— Последний вопрос: как зовут губернатора?
— Он уже давно правит островом и принадлежит к одному из самых родовитых семейств Венеции. Уверен, вам знакомо его имя: Паоло Контарини.
— Знакомо, — произнес Джованни; его голос дрогнул.
Глава 86
Вот уже десять минут Джованни ждал в коридоре перед залом для аудиенций, где кипрский губернатор, чей титул звучал как «правитель и капитан Фамагусты», принимал посетителей. Джованни пришлось ждать четыре дня, прежде чем его удостоили личной аудиенции. Понимая, что встречают по одежке, Джованни тщательно побрился и купил дорогой, сшитый точно по мерке наряд. К счастью, ему не доводилось видеть губернатора в Венеции, и можно было не опасаться, что правитель уловит связь между человеком, которым притворялся Джованни, и любовником дочери, о котором он наверняка слышал.
За Джованни пришел стражник и впустил молодого человека в большую комнату, в дальнем конце которой на резном деревянном кресле сидел Паоло Контарини в окружении двух солдат и советника. Он поднялся, чтобы поприветствовать посетителя.
— Добро пожаловать, синьор Бомпиани.
Когда Джованни увидел отца Елены, в его душе поднялась целая буря эмоций. Несомненно, девушка унаследовала от отца прекрасные зеленые глаза и доброжелательную улыбку. Губернатор, старик лет шестидесяти и несколько уставший на вид, усадил Джованни на стул и вернулся на место.
— Огромное спасибо, ваше превосходительство, что согласились уделить мне внимание.
— Это самая ничтожная любезность, которую я могу оказать соотечественнику. Прошу, расскажите вкратце, из какой части Венеции вы родом и чем занимаетесь.
— Я издатель и книготорговец, живу неподалеку от Риальто.
— Неужели?
Джованни немедленно стал излагать причину своего визита, дабы не углубляться в ложь по поводу своей персоны:
— После паломничества в Иерусалим я решил отправиться в Тунис, чтобы повидать известного коллекционера старинных рукописей, который там живет, и сел на османское торговое судно. К несчастью, нашему кораблю пришлось пристать к Кипру из-за мальтийской галеры.
— Мне уже сообщили. Эти мерзкие рыцари-монахи промышляют все ближе и ближе к берегам острова. Я буду вынужден просить Совет десяти прислать сюда военный корабль, чтобы патрулировал наши воды. Понятно, что вы испугались, но раз вы христианин, ваша жизнь была бы вне опасности, даже если бы мальтийцы захватили судно.
