Крейг Расселл - Брат Гримм
Этот дом чем-то напоминал виллу, в которой жили Фендрих и его ныне покойная матушка. Этот дом тоже выпадал из общей картины, словно случайно задержался в том месте, где оставаться ему было давно не положено. Здание никоим образом не вязалось ни с начинающимся за ним густым лесом, ни с проходившей перед фасадом современной скоростной дорогой.
Они приехали на двух машинах в сопровождении отряда полицейских на патрульном автомобиле. Фабель, Вернер и Мария сразу проследовали к парадной двери и нажали на кнопку звонка. Стоявшие позади них Анна и Хенк Германн дали сигнал полицейским, которые тут же извлекли из багажника своего бело-зеленого «опеля» массивный таран. Почерневшая от времени дубовая дверь оказалась чрезвычайно прочной. Потребовалось три сильных удара, прежде чем замок поддался, и после четвертого удара дверь резко распахнулась, ударившись о стену вестибюля.
Прежде чем войти в дом, Фабель и члены его команды обменялись взглядами. Они знали, что стоят на пороге жилища, где много лет обитало безумие, и каждый из них готовился к любой неожиданности.
Жилье Бидермейера начиналось, как и положено, с прихожей.
В доме царил унылый полумрак. Фабель открыл отделяющую вестибюль от главного холла застекленную дверь. Сделал он это осторожно, хотя знал, что никакая опасность ему не грозит. Несмотря на то что Бидермейер сидел под замком в своей камере, его присутствие ощущалось и здесь. Комната, куда они вошли, была большой, но довольно узкой. С высокого потолка свисала массивная люстра с тремя светильниками. Фабель повернул выключатель, и комната наполнилась тусклым желтоватым светом. На стенах помещения не осталось ни единого свободного места. Они были сплошь заклеены картинками и листами бумаги с напечатанным или написанным от руки текстом. Листы желтой бумаги были исписаны красными чернилами и очень мелким почерком. Фабель вгляделся в страницы. Здесь были все сказки братьев Гримм, начертанные без единой ошибки рукой одержимого. Полного безумца. Среди рукописных листов попадались и печатные страницы разных изданий сказок. Были там и иллюстрации. Сотни иллюстраций. Некоторые из них Фабель сразу узнал. Их имел в своей коллекции Герхард Вайс. Были здесь и иллюстрации времен нацизма, подобные тем, о которых упоминал писатель. Фабель обратил внимание на то, что одну из них изучает Анна Вольф. Это была картинка 30-х годов. Ведьма в карикатурном облике старой еврейки, согнувшись в три погибели рядом с печью, хищно косилась на нордического блондина Гензеля. А за ее спиной столь же расово чистая Гретель была уже готова толкнуть злую колдунью в пламя печи. Столь тошнотворных картинок Фабелю видеть еще не доводилось. Фабель даже не мог представить, что думает Анна, глядя на эту мерзость.
Они пересекли комнату. С одной стороны в нее выходило несколько дверей, а на другой находилась ведущая на второй этаж лестница. Мебели во всех комнатах не было, но зато там в изобилии присутствовали безумные коллажи Бидермейера. Часть из них отклеилась, а некоторые покрылись плесенью. Боковая сторона лестницы несла на себе те же самые украшения. В доме стоял какой-то странный запах. Фабель не мог определить, чем пахнет, но необычный аромат заполнял все помещения, взбираясь к потолку по стенам и впитываясь в одежду представителей закона. Фабель решил осмотреть одну комнату слева и знаком предложил Вернеру пройти в следующую. Мария прошла дальше, а Хенк с Анной двинулись вверх по ступеням. Фабель оглядел комнату. Мебели в ней тоже не оказалось, а темные деревянные полы покрывал толстый слой пыли. Помещение, судя по его виду, оставалось необитаемым.
— Шеф… — послышался голос Анны. — Не хотите ли взглянуть на это?
Фабель поднялся по ступеням, а следом за ним двинулся и Вернер. Анна стояла у открытой, ведущей в спальню двери. В отличие от остальных комнат в спальне имелись признаки жизни. Стены, как и в остальных комнатах, были оклеены рукописными листами, страницами из книг и рисунками. Однако здесь в отличие от других помещений находилась походная кровать, а рядом с ней — небольшая прикроватная тумбочка. Но не эти жалкие предметы мебели привлекли внимание Фабеля. Вдоль двух стен комнаты стояли книжные шкафы. Все шкафы были заполнены книгами. Подойдя ближе, он увидел, что это не книги, а одна книга.
Бидермейер, видимо, занимался этим много лет и тратил практически все деньги на приобретение различных изданий «Сказок братьев Гримм». Антикварные издания стояли бок о бок с только что выпущенными томиками в бумажной обложке. Тома с золотым обрезом красовались рядом с дешевыми публикациями, а помимо немецких изданий, увидевших свет чуть ли не две сотни лет назад, в библиотеке имелись сказки на французском, английском и итальянском языках. Там и тут в ряды томов на знакомых Фабелю языках вкрапливались книги, напечатанные кириллицей или иероглифами.
Фабель, Вернер, Анна и Хенк на какой-то миг утратили дар речи. Фабель, первым вернувшись в действительность, сказал:
— Пожалуй, стоит поискать подвал.
— Думаю, что я его нашла, — сказала появившаяся в проеме двери Мария. — Или по крайней мере дорогу в него.
Она провела всех вниз и там, пройдя через зал, вошла в находящуюся в его дальнем конце комнату. Это была кухня с большой плитой у одной из стен. Сравнительная чистота помещения и легкое гудение холодильника говорили о том, что кухня наряду со спальней-библиотекой наверху была обитаемым пространством. В кухне имелись две расположенные рядом двери. Одна из них, ведущая в буфетную, была открытой. На второй висел замок.
— Насколько я понимаю, эта ведет в подвал, — сказала Мария.
— И к Пауле… — добавила Анна, глядя на дверь. Вернер вышел из кухни и направился к охраняемому парой полицейских выходу. Через минуту он вернулся с монтировкой в руках.
— О’кей, — сказал Фабель, кивнув в сторону висячего замка.
Когда замок был сорван и дверь открыта, Фабель понял, что источник необычного запаха находится в подвале. Ступени вели вниз в темноту. Вернер нашел электрический выключатель. Как только он нажал на кнопку, вдоль лестницы под ними зажглась полоска огней. Фабель повел свою команду вниз, в подвал.
Подвал оказался пекарней. Настоящей действующей пекарней. Как и сказал Бидермейер, в подвале был смонтирован большой духовой шкаф итальянского производства. Перед духовкой стоял передвижной лоток из нержавеющей стали. На лотке вполне могла разместиться по меньшей мере дюжина хлебных караваев. В отличие от помещений наверху здесь все сверкало чистотой. Безукоризненно чистая поверхность разделочного стола блестела полированной нержавеющей сталью. Такой же чистой была и машина для формовки печенья. Фабель взглянул на бетонный пол. Под этим полом лежала Паула.
Запах. Запах чего-то горелого. Фабель вспомнил, что Бидермейер просил его выключить духовой шкаф, который оставил включенным с утра. Фабель тогда подумал, что пекарь шутит, но теперь он понял, что прежде чем отправиться на работу, Бидермейер действительно включил печь, поскольку рассчитывал вернуться домой вскоре после полудня.
Окружающий Фабеля мир вдруг остановился.
Огромная порция вброшенного в кровь адреналина спрессовала время, и ему казалось, что сейчас он за какой-то миг проходит расстояние большее, чем то, которое покрыл в ходе всего расследования. Фабель посмотрел на коллег. Те стояли, глядя в бетонный пол, словно пытались увидеть под каменным покровом место, где покоится Паула. Нет, не Паула, а Гретель. Фабель бросил взгляд на подвижный лоток, которому следовало находиться в печи, а не рядом с ней. И никакой, даже самый большой каравай не выпекается целый день.
— О Боже! — произнес он, протягивая руку к лежащей на разделочном столе тряпице. — Нет, Боже, нет…
Фабель с помощью тряпки взялся за горячую ручку духовки, резко ее повернул и распахнул дверцу.
Его окатил обжигающий вал, а в ноздри ударила нестерпимая вонь. Это был удушающий запах горелого мяса. Фабель отпрыгнул назад, прижав тряпицу ко рту и носу. Его вселенная уменьшилась в тысячи раз, и через миг от нее не осталось ничего, кроме его самого и открывшегося его взору кошмара. Он не слышал, как выворачивались наизнанку внутренности Хенка, как вскрикнула Мария и зарыдала Анна. Он видел лишь то, что находилось перед ним. В печи.
На полу духовки стоял огромный металлический противень, а на нем в позе человеческого зародыша лежало обнаженное, наполовину обжаренное тело старой женщины. Ее волосы сгорели почти целиком, лишь в нескольких местах на обгорелом скальпе остались спекшиеся комки. Кожа почернела и полопалась. Из-за высокой температуры все сухожилия стянулись, и тело сжалось еще сильнее.
Фабель смотрел на труп. Перед ним был шедевр Бидермейера. Последняя сказка братьев Гримм. Сказка, замкнувшая круг.
