Майкл Коннелли - Последний койот
– Линда! Во двор не выходи. Звони в полицию. Скажи, что у нас в бассейне плавает окровавленный труп.
Мужчина поднял голову и обозрел склон горы. Босх инстинктивно отпрянул от края провала и укрылся в густой тени, удивляясь, какого черта он прячется.
Так и не ответив себе на этот вопрос, он поднялся на ноги и побрел по тропе к дому. Время от времени он оглядывался на расстилавшийся внизу город. Он думал о том, какой великолепный открывается отсюда вид, размышлял о трагической судьбе Конклина и Паундса, невольным виновником гибели которых оказался. Потом, подавив чувство вины, задумался о Миттеле. Его смерть замкнула наконец круг, который судьба начала очерчивать более тридцати лет назад. Потом ему вспомнился образ матери, запечатленный на фотографии, взятой у Монти Кима. Она была так мила, застенчиво выглядывая из-под руки Конклина. Босх поискал в душе чувство торжества и глубокого удовлетворения, которое, как он знал из фильмов и книг, должно охватить человека, завершившего дело мести. Но ничего подобного не ощутил. Даже близко. В этот момент он не чувствовал ничего, кроме душевной пустоты и усталости.
Когда он вернулся на тщательно подстриженную лужайку перед домом, человека по имени Джонатан там уже не было.
* * *Заместитель начальника департамента Ирвин С. Ирвинг стоял в дверях смотрового кабинета и разглядывал Босха, который сидел у покрытого клеенкой медицинского стола, прижимая к голове резиновый пузырь со льдом. Этот пузырь дал ему врач, предварительно наложив на рану несколько швов. Босх заметил Ирвинга, когда, меняя положение пузыря, случайно взглянул на дверь.
– Как ты себя чувствуешь?
– Думаю, жить буду. Так по крайней мере уверяют врачи.
– Что ж, о Миттеле врачи этого сказать не смогут. Он нырнул в бассейн с очень уж большой высоты.
– Это точно. А что известно о его наемном громиле?
– Пока никаких сведений. Впрочем, мы знаем его имя. Ты ведь сам сообщил полицейским, что Миттель называл его Джонатаном. Его полное имя скорее всего Джонатан Воуг. Он работал на Миттеля много лет. Сейчас наши люди его ищут. В частности, шерстят госпитали. Ты, похоже, весьма основательно его взгрел, так что ему, вполне возможно, понадобится помощь врача.
– Значит, его фамилия Воуг...
– Наши компьютерщики сейчас проверяют его подноготную. Пока ничего интересного не нарыли. Похоже, криминального прошлого у него нет.
– Сколько лет он работал на Миттеля?
– Пока точно не известно. Мы разговаривали с людьми из юридической фирмы Миттеля, но они не слишком стремятся к сотрудничеству с органами дознания. Тем не менее сказали, что Воуг находился с Миттелем сколько они его помнят. Большинство считают, что он был личным камердинером Миттеля.
Босх кивнул в знак того, что принимает информацию к сведению, и сразу же о ней забыл, поскольку она не представляла никакой ценности.
– Мы также взяли шофера Миттеля. Эдакий красавец мужчина с внешностью серфингиста. Но он все больше отмалчивается. Впрочем, он не смог бы нормально говорить, даже если бы и захотел.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что у него сломана челюсть и теперь он носит во рту металлические скобки. О том, как был получен этот перелом, парень тоже хранит молчание.
Босх кивнул и посмотрел на Ирвинга – уж не скрывается ли в его словах издевка или какой-нибудь подтекст. Однако Ирвинг был сама невинность.
– Доктор сказал, что у тебя серьезная контузия, но череп цел. Есть лишь повреждение кожного покрова в виде пореза, на который наложены швы.
– Может, врач соврал? У меня лично такое ощущение, что башка как котел, а в нем дырка размером с донышко от стакана.
– Сколько всего наложили швов?
– По-моему, врач говорил – восемнадцать...
– Он также сказал, что тебя несколько дней будут мучить головные боли. Возможны также кровоподтеки в области глаз. Короче говоря, все не так страшно, как выглядит со стороны.
– Хорошо все-таки, что вам удалось получить хоть какую-то информацию от врача. Мне он сообщил лишь о числе швов. Со мной все больше медсестры общаются.
– Врач сейчас придет. Наверное, он ждал, когда ты окончательно очухаешься. Отойдешь, так сказать, от...
– От чего?
– Ты, Гарри, был малость не в себе, когда мы тебя обнаружили. Может, не стоит говорить об этом сейчас? Лучше подождать. Ты перенес серьезную травму и должен отлежаться...
– Я в норме. И хочу говорить. Вы были на месте событий в парке Ла-Брю?
– Да, я там был. И сейчас, и когда нам переадресовали звонок из Маунт-Олимпус. Кстати, у меня в машине твой портфель. Ведь ты там его оставил, не так ли? У Конклина?
Босх хотел было кивнуть, но замер, поскольку даже такое движение вызывало у него головокружение.
– Очень хорошо, – сказал он. – Там есть одна вещь, которую я хотел бы сохранить.
– Фотография?
– Вы что, уже просмотрели содержимое портфеля?
– Босх! Ты, должно быть, и в самом деле не в себе! Он был обнаружен на месте преступления.
– Ох! Я совсем забыл. Извините...
Сейчас Босх готов был согласиться с чем угодно. Он безмерно устал от борьбы и споров.
– Наши ребята, побывавшие на месте преступления на холме, уже сообщили мне, что там произошло. По крайней мере изложили рабочую версию, основанную на свидетельских показаниях и выводах судебного эксперта. Не совсем ясно, однако, как тебя занесло на гору... Так что подумай хорошенько: ты сейчас будешь отвечать на мои вопросы или, быть может, подождем до завтра?
Босх помолчал, пытаясь собрать воедино разрозненные образы случившегося. Они упрямо не желали выстраиваться в цельную законченную картину. Но постепенно в голове у него прояснилось, и он согласно кивнул, давая понять, что будет говорить немедленно.
– Я готов.
– О'кей! В таком случае позволь мне сначала зачитать тебе твои права.
– Как? Опять?!
– Это стандартная процедура, так что не принимай близко к сердцу. Не забывай, что вчера ты побывал в двух разных местах, и в обоих случаях кто-то падал с большой высоты. Со стороны это выглядит довольно подозрительно.
– Я не убивал Конклина.
– Я знаю об этом. Кроме того, у нас есть показания охранника, который утверждает, что ты вышел из корпуса до того, как Конклин выбросился из окна. Так что об этом не беспокойся. Здесь ты чист. Тем не менее, мне приходится следовать раз и навсегда заведенному порядку. Ты по-прежнему хочешь дать показания?
– Да, по-прежнему. И опять отказываюсь от иммунитета.
Ирвинг зачитал ему права, а под конец сказал:
– У меня нет соответствующего бланка на подпись. Тебе придется подписать отказ завтра.
– Так вы будете слушать мою историю или нет?
– Буду!
– В таком случае начнем...
Он замолчал, словно не зная, как облечь охватившие его чувства в слова.
– Что с тобой, Гарри?
– Ничего... Короче, дело было так. В тысяча девятьсот шестьдесят первом году Арно Конклин познакомился с Марджери Лоув. Их познакомил голливудский сутенер и сводник Джонни Фокс, который зарабатывал на жизнь, организуя подобные встречи. Разумеется, не бесплатно. Первое свидание Арно и Марджери состоялось на вечере в честь Дня святого Патрика в здании масонской ложи на бульваре Кауэнга.
– Этот момент запечатлен на фото в твоем портфеле, верно?
– Точно так. На этой встрече, по словам Конклина, которым я склонен верить, он еще не знал, что Марджери – проститутка, а Фокс – ее сутенер. Возможно, Фокс организовал их знакомство по той причине, что видел в нем некоторые заманчивые перспективы для себя в будущем. Потому-то он и не заикнулся тогда о деньгах. Ведь если бы Конклин, известный всему городу борец с пороком, узнал, что речь идет о продажной любви, он бы просто-напросто повернулся и ушел с вечера.
– Значит, ты утверждаешь, что Конклин не знал подноготной Фокса? – спросил Ирвинг.
– Так по крайней мере он говорил. Если вам трудно в это поверить, то допустить, что заместитель окружного прокурора открыто разгуливал на людях с такого рода публикой, еще труднее. Я лично буду опираться на слова Конклина. Итак, он ничего не знал.
– О'кей. Он не знал, что его компрометируют. Но что в этом было для Фокса... и для твоей матери?
– С Фоксом все просто. Стоило Конклину начать встречаться с Марджери, как он оказывался у Фокса на крючке, и последний мог требовать от него все, что угодно. С Марджери совсем другое дело. Я думал об этом, но еще не до конца прояснил для себя этот вопрос. Однако и без того ясно, что многие женщины, оказавшиеся в ее положении, стремятся из него выбраться и только ищут способ. Вполне возможно, она согласилась участвовать в предложенной Фоксом игре, поскольку имела на этот счет свои планы. Предположим, хотела покончить с той жизнью, которую вела.
Ирвинг кивнул и добавил к этой гипотезе несколько слов от себя:
– У нее был сын, содержавшийся в государственном воспитательном учреждении, которого она хотела оттуда вызволить. Знакомство с Арно Конклином могло ей в этом помочь.
