Ларс Кеплер - Контракт Паганини
— Может быть.
— Я стараюсь напоминать людям об этой пустоте, когда приходит время подписывать контракт, — безрадостно улыбнулся Рафаэль. — Я собираю заинтересованные стороны, мы слушаем музыку, неповторимый скорбный звук — и подписываем контракт, а приложением к нему идут наши желания и кошмары. Это и есть контракт Паганини.
— Понимаю.
— Правда? Такой контракт невозможно разорвать, даже собственной смертью. Тот, кто попытается нарушить условия или решит покончить с собой, очень скоро поймет: так он сделает реальностью свой самый страшный кошмар.
— Что же я, по-вашему, должен ответить?
— Я просто объясняю, что подобные контракты не разрывают, и я… как бы точнее выразиться? — задумчиво спросил Рафаэль сам себя. — Не знаю, будет ли моему бизнесу выгодно, если вы по ошибке примете меня за любезного человека.
Рафаэль подошел к большому телевизору, висящему на стене. Вынул из внутреннего кармана блестящий диск и вставил его в DVD-проигрыватель. Питер присел на краешек дивана. Мальчик боязливо-неохотно поглядывал на собравшихся. Он был светлым, совсем не похожим на отца, ширококостного и коренастого, чувства легко читались на его лице.
Экран заполнили серые полоски. Аксель почти физически ощутил страх, увидев, как три человека выходят из дверей кирпичного дома. Он мгновенно узнал двоих — комиссара уголовной полиции Йону Линну и Сагу Бауэр. Третьей была молодая женщина, похожая на латиноамериканку.
На экране Йона Линна вынул телефон и стал звонить. Ему вроде бы не ответили. С напряженными замкнутыми лицами все трое забрались в машину и уехали.
Камера скачками подобралась к двери; дверь открылась, в неожиданной темноте свет пропал, потом диафрагма автоматически перенастроилась. В прихожей стояли два больших чемодана. Камера продвинулась к кухне, потом свернула налево и стала подниматься по лестнице, двигаться по выложенному кафелем коридору, в большое помещение с бассейном. Какая-то женщина в купальнике сидела в шезлонге, другая женщина с мальчишеской стрижкой говорила по телефону.
Камера потихоньку отъехала назад, «оператор» явно дожидался конца разговора, потом снова приблизилась к женщине со стрижкой. Послышались шаги, женщина с телефоном повернулась усталым печальным лицом в камеру и замерла. На лице отразился парализующий страх.
— Папа, я, кажется, не хочу смотреть дальше, — еле слышно сказал мальчик.
— Все только начинается, — ответил Гуиди.
Экран вдруг стал черным, камеру выключили, но через несколько секунд изображение вернулось, подергалось и снова стабилизировалось. Теперь камера была закреплена на штативе; на полу, привалившись к кафельной стене, сидели рядом две женщины. На стуле перед ними сидел Понтус Сальман. Он быстро дышал и беспокойно ерзал.
Таймер в углу экрана показывал, что съемка происходила всего час назад.
Одетый в черное человек с лицом, скрытым маской с прорезями, подошел к Вероник, схватил ее за волосы и развернул лицом к камере.
— Простите, простите, — запищал Рафаэль.
Аксель с удивлением взглянул на него, но тут же услышал голос Вероник Сальман:
— Простите, простите!
Ее голос прерывался от страха.
— Я не знала, — пропищал Рафаэль и ткнул пальцем в экран.
— Я не знала… Я сделала фотографию, но не хотела ничего плохого. Я не знала, как это глупо, я только хотела…
— Выбирай, — сказал человек в маске Сальману. — Кому в колено выстрелить? Твоей жене… или твоей сестре?
— Пожалуйста, — прошептал Сальман, — не надо.
— В кого выстрелить? — повторил человек в маске.
— В жену, — почти беззвучно ответил Сальман.
— Понтус, — заплакала Вероник, — прошу тебя, не дай ему…
Сальман заплакал — душераздирающие, лающие рыдания.
— Если я выстрелю, будет больно, — предупредил человек в маске.
— Не надо! — в ужасе закричала Вероник.
— Ты не передумал? Может, мне выстрелить в твою сестру?
— Нет.
— Попроси.
— Что? — с перекошенным лицом спросил Сальман.
— Вежливо попроси меня выстрелить в твою жену.
Стало тихо, потом Аксель услышал голос Сальмана:
— Пожалуйста, будьте так добры… выстрелите моей жене в колено.
— Вы так любезны, что я могу выстрелить в оба. — И человек в черном направил револьвер на ноги Вероник Сальман.
— Пусть он не стреляет! — закричала она. — Понтус…
Человек в маске выстрелил; раздался хлопок, нога дернулась. На плитки пола брызнула кровь. Над дулом поднялось облачко пороховых газов. Вероник кричала что было сил. Человек в маске снова выстрелил. От отдачи дуло дернулось вверх. Пуля попала во второе колено, и нога неправдоподобно искривилась.
Вероник снова закричала — чужим хриплым голосом, ее тело дергалось от боли, на плитки под ней натекла лужа крови.
Сальмана вырвало; человек в маске с сонным удивлением посмотрел на него.
Вероник проехалась спиной по стене, быстро дыша и пытаясь дотянуться руками до изувеченных ног. Другая женщина, казалось, пребывала в шоке — зелено-серое лицо, глаза, словно большие черные дыры.
— Твоя сестра что, психически нездорова? — с интересом спросил человек в маске. — Как ты думаешь, она вообще понимает, что происходит?
Он утешающе погладил Сальмана по голове и спросил:
— Мне изнасиловать твою сестру или застрелить твою жену?
Понтус не ответил. Кажется, он потерял сознание. Глаза закатились, и человек в маске отвесил ему оплеуху.
— Отвечай, мне застрелить твою жену или изнасиловать сестру?
Сестра Сальмана затрясла головой.
— Изнасиловать ее, — прошептала Вероник, тяжело дыша. — Ну прошу тебя, Понтус, скажи, чтобы он изнасиловал ее.
— Изнасилуй ее, — шевельнул губами Сальман.
— Повтори.
— Изнасилуй мою сестру.
— Ладно. Это я мигом.
Аксель уставился вниз, на свои ноги. Ему изо всех сил хотелось услышать еще что-нибудь, кроме жалобных слов и диких, полных ужаса криков. Он пытался заполнить голову мыслями о музыке, пытался вспомнить пространства, которые являлись, когда кто-нибудь исполнял Баха. Залитые светом, пронизанные лучами солнца.
Наконец все стихло. Аксель поднял глаза на экран. Мертвые женщины лежали у стены. Человек в маске, дыша открытым ртом, стоял над ними, в одной руке нож, в другой — пистолет.
— Кошмар стал реальностью. Теперь можешь покончить с собой, — сказал он, бросил Понтусу пистолет и отошел в сторону, за камеру.
105
Свидетель
Сага перелезла через заградительную ленту и снова оказалась на дорожке. Любопытных прибыло, на большом фургоне явились телевизионщики. Полицейские пытались раздвинуть толпу, чтобы дать проехать «скорой помощи».
Все это осталось у Саги за спиной. Она пошла по выложенной плитками дорожке в чьем-то саду, мимо жасминовых кустов. Сага все ускоряла шаг и последний отрезок пути до своей машины почти бежала, прямо по газону.
— Девушка, — неожиданно сказал Йона в телефонной трубке. — Найди девушку. У Риссена в доме живет девушка. Он называл ее Беверли. Поговори с его братом Робертом. Ей лет пятнадцать, нужно ее отыскать.
— Сколько у меня времени, чтобы привезти сюда прокурора?
— Не так много, но ты успеешь.
По пути в Стокгольм Сага позвонила Роберту Риссену, но никто не ответил. Она позвонила на коммутатор Главного полицейского управления и попросила, чтобы ее соединили с помощницей Йоны, атлетически сложенной женщиной, которая когда-то выиграла олимпийскую медаль и которая упрямо красила ногти кричаще-красным лаком, а губы — светлой помадой.
— Анья Ларссон, — услышала Сага после короткого гудка.
— Здравствуйте, это Сага Бауэр из Службы безопасности. Мы недавно встречались у…
— Да, помню, — прохладно отозвалась Анья.
— Можете ли вы найти девушку, которую, возможно, зовут Беверли и которая…
— Я смогу выставить Службе счет?
— Да делайте что хотите, только найдите этот сраный номер, пока…
— Следите за языком, милочка.
— Забудьте, что я вам звонила.
Сага выругалась и зло засигналила машине, которая не трогалась с места, хотя загорелся зеленый свет. Она уже готова была нажать кнопку отбоя, когда Анья вдруг заговорила:
— Сколько ей лет?
— Лет пятнадцать.
— Ее фамилия Андерссон, но я не вижу ее телефонного номера. Возможно, у нее телефон без абонентской платы, ее нет в справочниках… есть только телефонный номер отца.
— Ладно, я позвоню ему. Вы можете сбросить номер мне на телефон?
— Уже.
— Спасибо, спасибо, Анья… Простите, что я нагрубила, просто я волнуюсь за Йону. Вдруг без поддержки он сделает что-нибудь не то.
— Вы с ним говорили?
— Это он попросил меня найти девочку. Я сама ее никогда не видела, не знаю… Он рассчитывал, что я ее найду, но я…
