Красный Бубен - Белобров Владимир Сергеевич
Нужно немедленно было что-то делать!.. Но что делать, Вероника не знала. Она никак не ожидала, что пропажа обнаружится так скоро, еще до того, как они уволятся. Она пребывала в таком состоянии, когда что-то думать и решать было невозможно – голова не работала. А Пачкин уехал, как назло, в свою деревню. Она даже не могла ни с кем-то поделиться и посоветоваться… Стоп!
Вероника подняла с подушки заплаканное лицо. Стоп! ЛЕНЯ! ЛЕНЯ СКРЕПКИН! Вот кто ей нужен! Вот с кем она может посоветоваться! Вот кто должен разбираться в таких вещах!
Подушкина спрыгнула с дивана, выскочила в коридор и схватила с полки записную книжку.
А… Б, В, Г, Д… Где же это… С… С… С… Вот он!
Вероника боялась, что по этому номеру Лени вполне может уже и не быть. Она не звонила ему несколько лет и не знала, что с ним и где он. Может, он переехал куда-нибудь, может, опять сидит в тюрьме. Да мало ли что может произойти с человеком за столько времени! С целой страной вон что произошло! А уж с отдельно взятым человеком…
Полушкина нервно набрала номер и услышала длинные гудки. Через три гудка в трубке затрещало, и голос Скрепкина произнес:
– Здравствуйте. Меня сейчас нет дома. Если вы хотите что-то сообщить, скажите это после длинного гудка. Спасибо. Всего хорошего.
Вероника дождалась гудка и, шмыгая носом, залепетала:
– Ленечка, милый! – она всхлипнула. – Это Вероника! Перезвони мне, пожалуйста… У меня катастрофа!.. – Полушкина не знала, что еще сказать, и положила трубку. Автоответчику она не могла пожаловаться, как надо. Для этого ей нужен был живой ухо-голос…
4
Леня позвонил в полчетвертого ночи. Вероника как раз только заснула. Она провалялась в кровати до трех, но заснуть никак не могла. Она считала себя виноватой, и ей казалось, что если она уснет, – будет хуже. И действительно, когда сон всё же сморил ее, Веронике приснилось, что ее посадили в тюрьму. Но не в обычную тюрьму, а какую-то не такую… В этой тюрьме Полушкина должна была три раза в день лизать сковородки. Но не раскаленные, как в аду, а наоборот – холодные как лед, смазанные противным рыбьим жиром. Полушкина сидела в одиночной камере, когда вдруг к ней через пол залез бывший сотрудник музея Георгий Адамович Дегенгард, с которым она несколько раз имела интимную связь, потому что он ей нравился за интеллигентность. Когда имеешь связь с интеллигентами, сама как-то заряжаешься духовным зарядом… Георгий Адамович вылез из-под земли и сказал:
– Что же ты, Вероника, наделала?! А еще – главный бухгалтер музея! Долбишься с кем попало в туалете, крадешь культурные ценности и тому подобное, – Дегенгард загнул три пальца.
– Георгий! Откуда ты здесь?! – удивилась Полушкина.
– Откуда надо! – грубо ответил Дегенгард. – Не твое дело!.. Ты лучше осознай, что тебя ждет за твои преступления при жизни и после нее!
– Ах! – У Вероники всё внутри похолодело, она отчетливо поняла, что ее ждет, и ужаснулась.
– Вот-вот, – кивнул Дегенгард.
– Георгий, что же мне делать?!
– Я могу тебе помочь… Но ты должна будешь за это заплатить…
Полушкина быстро кивнула:
– Что я должна сделать?
– Ты должна мне разрешить напиться твоей крови…
– Как это – крови? – не поняла Вероника.
– Просто крови, – Дегенгард облизнулся.
– Может, – предложила Вероника, – ты меня лучше изнасилуешь?
– Нет! – Георгий Адамович поморщился. – Это неинтересно.
– Да?.. А может быть, что-нибудь другое? А то как-то… кровь… нехорошо это… антинаучно… неинтеллигентно… Разве интеллигенты пьют кровь?
– А как же! Конечно, пьют!.. Полнокровие вредит людям… А так ты похудеешь, и цвет лица у тебя будет благородный… мраморный. – Неожиданно Дегенгард задрал верхнюю губу, обнажив длинный желтый клык.
– Ой! Георгий! Ты что, вампир?!
– Да, – Дегенгард, как Пушкин, приложил ладонь к груди и поклонился. – Вампир… Но, – он поднял палец, – интеллигентный вампир! Русский интеллигентный вампир.
– А это больно?..
– Не больно… Даже приятно… Только сначала немного страшно… потому что ново и непривычно…
– Ну хорошо… Я согласна, – Вероника расстегнула верхнюю пуговку на блузке, еще одну…
Георгий Адамович улыбнулся улыбкой покойника и поцокал языком.
В это время что-то зазвенело: Дзын-нь, дзын-нь, дзын-нь…
—Ну вот! – Дегенгард хлопнул себя по ляжке. – Это твой этот… фарцовщик тебе звонит! Черт бы его побрал!.. Ладно, увидимся еще…
Дзын-нь, дзын-нь, дзын-нь…
Он помахал рукой и ушел в землю.
Дзын-нь, дзын-нь, дзын-нь…
Вероника открыла глаза. На столике надрывался телефон.
5
– Алё! – она не узнала собственный голос. Алёполучилось таким, как будто ее кто-то схватил за горло и надавил. Моментально в голове пронеслось видение из сна… длинные зубы Дегенгарда… тюрьма… холодные, как искусственный лед, сковородки. У Вероники защипало язык, и во рту сделалось кисло. – Алё!.. Говорите!..
– Вероника, ты?
– Я!.. Ой! Леня, ты?!
– Я!.. А я тебя не узнал!.. Какой-то у тебя голос не такой! Какой-то сдавленный… Богатая будешь…
– Какое там! – Вероника махнула рукой, как будто Скрепкин ее видел. – Тут такое… Как хорошо, что ты позвонил!
– Что случилось?!.
– Ой, Ленечка, у меня катастрофа!.. – Она начала рассказывать Лене то, что с ней произошло, но Скрепкин остановил ее.
– Стоп, – сказал он, – это не для телефона… Я сейчас приеду…
6
Вероника умылась холодной водой, набросила халат и пошла в кухню варить кофе.
Через полчаса Леня уже сидел за столом, пил кофе, курил «Мальборо» и слушал ее рассказ. Выглядел Леня хорошо, как человек с деньгами и положением. Поверх дорогой шелковой рубахи на нем был надет на вид простой, но явно очень дорогой темно-синий пиджак. На запястье – золотые швейцарские часы. Очки без оправы. Аккуратная стрижка.
– Красавец ты какой, – сделала Полушкина комплимент, когда закончила про свои неприятности. – А я когда звонила, боялась, что ты опять в тюрьме…
– Бог с тобой, – Леня отмахнулся. – У меня всё в порядке… В тюрьме жулики должны сидеть, а мы – деловые люди…
– М-м… А Магалаева не того?..
Скрепкин вздохнул.
– Не того… Искал я его сначала… Да, видно, Бог отвел… – Леня покрутил в руке Zippo. – Я к Богу пришел в последнее время…
– Как это?
– Познакомили меня с одним святым отцом… У меня в прошлом году запой случился… Хотел в белой горячке руки на себя наложить… Думал, зачем живу, на хер мне всё это надо… и всё такое… Но… спасибо друзьям… Они меня отрезвили, как могли, и привезли к святому отцу… Отцу Харитону… Он-то меня на путь и наставил… Теперь он мой духовник, я к нему один раз в две недели езжу… Если раз в две недели не побываю у него, хожу, как туча… Не пью абсолютно… А если пропущу, тоже хожу, как туча… О, кстати!.. – Леня вышел в коридор, вернулся с пакетами. – Вот, привез вина… Французское… Но, я не буду… – Он выставил на стол бутылку, киви, банку оливок и дорогой шоколад…
– Я одна как-то не привыкла…
– Ладно, я с тобой чокнусь…
– Ну… – Вероника посмотрела Лене в глаза. – А про меня что скажешь?
Скрепкин вздохнул.
– Плохо дело… Надо в деревню ехать… Задача простая – собрать всю эту посуду, на штырь нанизать и вернуть на место… Иначе дрянь…
– Как же так? Они же уже знают, что ее там нет!
– Это ты не волнуйся. Это я на себя беру. Улажу. Главное, что предмет есть. Предмет есть – почвы для обвинения нет… – Он помолчал. – Сегодня суббота уже?.. Значит, у тебя выходной?
Полушкина кивнула.
– Вот и хорошо. Если бы ты на неделе в деревню отправилась – это подозрительно… А так – нормально. За выходные обернешься туда-сюда, и все дела… Я тебя отвезу…
– А тебе удобно?
– Людям помогать надо… Особенно близким… Сегодня я тебе помогу, завтра ты мне… – Леня посмотрел на часы. – Шесть тридцать… Ты знаешь, где деревня-то эта находится?..
