Эрик Ластбадер - Плавучий город
— Какая игра?
— Я подал вам Тёсу на блюдечке, и, к моему удовольствию, вы проглотили его целиком, — Акинага громко рассмеялся. — Удивительно, но я сумел обратить вас против вашего друга! Забавно, не правда ли?
Лицо Усибы посерело.
— Пожалуйста, объяснитесь. — Голос Наохиро дрогнул, и он никак не мог совладать с ним.
— Это я составил заговор, чтобы убить кайсё. Этот слабак Тёса всего лишь пытался украсть мои идеи.
— Но заговор провалился.
— Кайсё пришлось бежать и скрыться. Оками лишился всякой власти и влияния. — Акинага сплюнул. — Он все равно что умер; результат один. — Тецуо вытащил сигарету и неторопливо закурил. — Тогда я взялся за Сидаре. Я убедил его, что у него не будет достаточно власти, пока он не заручится поддержкой одного из членов внутреннего совета. Он был практичным молодым человеком и сразу же со мной согласился. Тогда я послал его, чтобы разделаться с Лйннером.
— Вы?
— Конечно! Я знал, что Сидаре был тандзян. Только тандзян имел шанс одолеть Линнера. Но полагаю, я не учел, что Сидаре очень молод. Он потерпел неудачу.
— Но Акира Тёса...
— Ах, Тёса! — Акинага затянулся, смакуя дым сигареты. — Рано или поздно мы должны были с ним схлестнуться. Акира стремился занять пост кайсё — и я тоже. Для нас двоих внутренний совет был слишком тесен.
— Но у вас не хватало сил, чтобы одержать над ним верх.
— Именно так. Поэтому я и предоставил эту работу вам.
— Но Ёсинори сказал мне...
— Ёсинори сказал вам то, что велел ему сказать я. Старина Ёсинори всегда делает то, о чем я его попрошу. Наше взаимное понимание длится десятилетия. Мы всегда могли рассчитывать друг на друга.
— А я поверил ему...
— Почему бы и нет? И я бы на вашем месте поверил. — К ярости Усибы Акинага с сочувствием взглянул на него. — Ёсинори непревзойденный актер. Игра — его хобби, я бы Даже сказал, настоящее призвание. Он страстно любит это занятие.
Акинага встал, и подошел к одному из маленьких оконец, углубленных в шершавой бетонной стене. Взглянул вниз, на узкую улицу, по которой с шумом неслись автомобили.
— Теперь я получил то, чего хотел. Теперь, когда Тёсы и Сидаре больше нет, ничто не помешает мне унаследовать от Оками его пост кайсё.
— Но Оками еще жив.
— Да, жив. — Спокойствие Акинаги внушало ужас. — Но мне примерно известно, где он скрывается. И когда я завладею «Факелом» из Плавучего города, Оками превратится в пепел, а Рок получит убедительное доказательство эффективности «Факела». Наше сотрудничество будет весьма плодотворным.
— Вот почему вы так продвигали идею о сотрудничестве с Плавучим городом! — воскликнул Усиба. Он был ошеломлен. — Вы сговорились с Роком и Миком Леонфорте о «Факеле».
Акинага мрачно улыбнулся, и Усиба, вставая, почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Возникла ситуация, подобная той, которая сложилась, когда Оками стал кайсё: деспотичный лидер, человек, который один контролирует Годайсю. Это было нестерпимо.
— Ваша попытка установить неограниченное господство над Годайсю не удастся. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы не допустить этого.
Акинага повернулся и посмотрел на Усибу.
— Уважаемый министр, боюсь, что вы переоцениваете себя. У вас нет власти. Остановить меня вы не сможете.
— Да, в смелости вам не откажешь, — угрюмо заметил дайдзин.
— Не только в смелости. — На губах Акинаги зазмеилась улыбка. — Уверяю, мне очень жаль вас, министр. Мы принадлежим к одному поколению, радуемся одним и тем же радостям, но все это время я испытывал вас и пришел к выводу, что вы изменились с тех пор, как исчез Оками. Я был изумлен, когда, разговаривая с вами, почувствовал, будто воскрес кайсё. Мне кажется, вы слишком похожи на него.
— А если и так? С этим вы ничего не сможете поделать.
— О, еще как смогу. — Акинага притушил окурок в пепельнице, похожей на радужный панцирь насекомого. — Все карты у меня в руках.
Акинага подошел к черным металлическим полкам, забитым книгами по архитектуре и истории. Между книг он нашел листок рисовой бумаги и вытащил его.
— Вы знаете, что это? — зловеще спросил оябун.
— Торинава, — ответил Усиба и почувствовал, как от ужаса у него свело желудок.
— Да, — помахал листиком над его головой Акинага. Слово «торинава» означало специальную веревку, которой самураи связывали преступников. На жаргоне якудзы оно означало обязательство клана, не имеющего своего вождя, следовать приказам вождя другого клана.
— Вот, здесь у меня торинава от кланов Кокорогуруси и Ямаути. Теперь они подчиняются мне. По существу, я один теперь составляю внутренний совет. И с этого момента я новый кайсё.
Эти слова Акинаги произвели на дайдзина впечатление разорвавшейся бомбы, ему захотелось бежать из железобетонной комнаты и скрыться, но, как истинный самурай, он смиренно стоял, принимая наказание. Теперь он понял, что ему ни в коем случае не следовало соглашаться с планом внутреннего совета низложить Оками. Члены этого совета представили Микио властолюбивым деспотом. В действительности же все было как раз наоборот. Кодзо собирался убить Николаса Линнера, а Тёса и Акинага строили заговоры друг против друга, пытаясь занять пост кайсё. Хотя каждый из них клялся, что нового кайсё не будет.
— Итак, — сказал Акинага, — вы понимаете истинное положение дел в настоящий момент. Вы в моей власти, дайдзин, и поверьте, я намерен на все сто процентов извлечь выгоду из ваших связей и влияния. Через тридцать шесть часов Микио Оками умрет, и мое торжество будет полным. Вы станете моей правой рукой, человеком, до конца мне преданным. Я буду отдавать приказы, а вы — выполнять их как в сфере международной экономики, так и по линии вашего министерства, ну и, наконец, внутри Годайсю. — Акинага сделал два быстрых шага в сторону Усибы. — Вам все понятно, дайдзин?
Усиба сделал глубокий вдох, потом выдох.
— Да, — коротко ответил он. Наохиро никогда раньше не мог представить, что может оказаться в таком безнадежном положении.
* * *— Ты спятила, если думаешь, что я куда-нибудь за тобой пойду, — сказал Кроукер. — Каждый раз, когда я тебя вижу, то почти не могу узнать. Ты становишься совсем другим человеком. Сколько же у тебя лиц?
— Другое время, другое место, другая личность, — прошептала в полутьме Веспер. — Ради Бога, идем со мной.
Он не шевельнулся. В комнате тихо шипела бунзеновская горелка. При ее причудливом свете он разглядывал Веспер, пытаясь распознать, какое ее воплощение сейчас перед ним. Смотреть на нее было все равно, что глядеть в ряд кривых зеркал в комнате смеха: каждое искаженное изображение уводило все дальше от истины, от реальности, и, в конце концов, возникло ощущение, что как раз эти отражения и представляют собой реальность.
Она качнула головой.
— Я слышала его! Он идет!
— Оставь это, Я не...
— Черт возьми, ты уже выдал с головой Сермана Дедалусу! Хочешь и нас с тобой угробить?
Кроукер и в самом деле уже слышал шаги, раздававшиеся в коридоре. Правду ли она говорила? Был ли это Дедалус?
— Прекрати, — сказал он. — Я знаю все про «Факел». Знаю, что Оками в Лондоне и что покушение на него назначено на пятнадцатое. Знаю, что ты предала его врагам.
— Ты говорил не с теми людьми. Я объясню тебе все, но прежде мы должны выбраться отсюда, пока нас не схватили.
— Ты без конца лжешь. Я полностью убедился, что Дедалус внедрил тебя в сеть Оками. Которой тебе я должен верить?
Он услышал, как в ее голосе все сильнее звучит тревога.
— Прошу тебя, поверь мне, потом я тебе все объясню. Мы должны выбраться отсюда. Сейчас же!
Что-то не сходилось. Если Веспер была врагом, не проще ли ей было продержать его здесь, пока не подойдет Дедалус? Чему верить? И снова какой-то щелчок в мозгу побудил его к действию.
— Боже мой! — прошептал Кроукер и, вытащив Сермана из укрытия, кивнул ей. — Ладно. Идем.
Веспер бросилась к двери, мужчины последовали за нею. Топот шагов в коридоре был уже совсем рядом с их комнатой, и тогда женщина нырнула в соседнюю, где хранились химические вещества. Здесь поддерживались определенная температура и влажность. Она подошла к одной из холодильных установок и без помощи Кроукера подвинула ее в сторону. Из-за ее спины он увидел старый экран, прислоненный к стене. Когда Веспер отодвинула и его, за ширмой открылась панель, вделанная в стену. Веспер повернулась к нему.
— Теперь нам понадобится твоя рука.
Пока Кроукер вводил свои стальные ногти в узкую щель, чтобы отодвинуть панель, она сказала:
— Много лет назад, когда здесь проводились опыты на людях, кое-кто из несчастных пытался бежать этим путем.
Он отодвинул панель, а Веспер постаралась вернуть холодильную установку на прежнее место. Затем она пролезла в отверстие и помогла выбраться из комнаты Серману. Кроукер последовал за ними, потом, повернувшись, с помощью своей биомеханической руки постарался вернуть панель в прежнее положение. На задней стороне панели была ручка, что позволило ему поставить ее на место без особого труда.
